Ольга Лейт - Мир темных
Милена стояла в немой растерянности и испуге, так переживала за его реакцию на свои слова. Ей показалось, или Сенти на самом деле позеленел, потом покраснел, и вся цветовая гамма пронеслась на красивом лице? Сенти боролся. Но ведь не может он вот так выкинуть что-то неподобающее… От этих мыслей стало еще больше не по себе.
— Сенти, ты же меня понимаешь? Да?
Парень сделал порывистый шаг вперед, а потом, как бы опомнившись, шагнул назад.
— Прости. Этого больше не повторится. Я позволил себе лишнего. Ты не достойна того, что я вознамерился сделать.
— Что? Ты хотел..? — Девушка стиснула блузку на груди и уж совсем посмотрела на него с таким выражением, отчего краска прилила к лицу, а глаза почернели от злости.
Да что она там надумала себе?!
— Нет! Ты что? Я настолько напугал тебя, что ты…
— Ты не напугал меня. Я просто не ожидала, что ты так можешь. — Почему-то на ее глазах появились слезы, отчего пэр уже не находил себе места и ненавидел себя в данную минуту. И как ей только удается заставить его чувствовать себя самым последним простолюдином?
— Я прошу тебя, только не думай обо мне плохо. Не знаю, что со мной происходит, но я действительно привязался к тебе и в какой-то момент не заметил, как стал думать о тебе чаще, мечтать о тебе. — Сенти тяжело сглотнул. — Ты — как сказка, как одинокий дикий цветок, что нуждается в защите, в тепле, как и все другие, но только не каждый может дать тебе это тепло. Ты таинственна и прекрасна.
— Я стала прекрасна для тебя после того, как сняли шрамы.
— Нет. Ты всегда была для меня прекрасна, даже когда я увидел их.
— К чему все это? К чему этот разговор? Зачем ты тянешь ко мне руки? Ведь ты женишься на другой…
— Это еще неизвестно!
— Так ты и не против!
Молодого пэра это только разозлило.
— Много ты понимаешь! — Прошипел он.
— Что-то да понимаю! По крайней мере я, в отличие от тебя, знаю, чего хочу. Я готова с некоторыми вещами смиряться, но только в том случае, если это так необходимо.
— Или некуда деваться.
— Все, Сенти. Я действительно не позволю со мной играть. К тому же не доказано, что это любовь, чтобы за нее бороться, верно? — С этими словами Милена отвернулась от него и направилась к лагерю. А о чем еще можно было говорить?
— Да-а, брат, ты превзошел самого себя. — Из-за деревьев вышел Палу, на его лице играла ухмылка. — А я думал, куда вы делись? Уже все собрались, а вас все нет.
Сенти продолжал молчать.
— Я оказался прав, ты все-таки влюбился в мою невесту.
— Отстань, и без тебя тошно.
— Ну, признайся в этом хотя бы мне. Себе врешь, Милене…
— Да замолчи ты! Ничего я не скрываю! И Милена прекрасно все понимает!
Палу тяжело вздохнул.
— Я-то тебя понимаю лучше, чем она, но и ее поддерживаю.
— Можно подумать, я не поддерживаю.
— Поддерживаешь и осознаешь, что именно она хочет до тебя донести. Так ты все-таки в нее влюбился? — Палу заискивающе уставился на него.
— Да иди ты… — Сенти махнул рукой. — Одного не пойму, как ты можешь обещать Эмисе то, о чем не знаешь наверняка, способен ли это сделать.
— Жениться на ней? А я все решил и не собираюсь отказываться от своих слов и намерений.
— Даже если настигнет проклятие? Этот незримый закон все еще действует, стоит им только произнести слово! И будете скитаться по земле, как неприкаянные? Этого ты желаешь для нее? Как сейчас с Миленой. И в итоге вы расходитесь, как и хотели родители.
— Я в это не верю.
— Ты и в силу зеркал не верил.
— Допустим. Но тебе-то чего переживать? Милена — дочь короля, по статусу даже выше тебя. Хм… Как я мог такое упустить.
— Перестань паясничать! Это ничего не значит в силу того, что они оба — изгои!
— Кричи, пожалуйста, потише.
— Как же ты мне надоел…
— Давай договоримся: я не спешу с Эмисой, ты — с Миленой, — Сенти закатил глаза, он и так не собирался спешить, — но мы все делаем, чтобы быть с теми, кого выберем мы, а не родители. Или же пусть они выберут тех, на ком мы сами не против жениться.
— И как ты собираешься это сделать?
— Мы собираемся.
— Хорошо, мы собираемся.
— Я еще не придумал. Но, поверь мне, после всех этих событий многое может измениться. И вся эта мирная идиллия, что ты видел в зеркале, — это всего лишь временная картинка, которая может разрушиться вмиг. — И Палу щелкнул пальцами.
Брат подозрительно на него покосился.
— Откуда такая уверенность? Помнится, ты славился большей реалистичностью целей и принимал все, как есть. В то, чего не мог осязать и увидеть, не верил никогда.
— Все меняется. Что мешает тебе согласиться со мной?
— Слишком заманчиво.
— Ты готов бороться? — Решительность Палу подкупала. Старший брат очень изменился.
— Разумеется, готов! Я…
Но не успел Сенти договорить, как со стороны деревьев послышался шум, и уже через секунду к ним выбежал Честр. Он был взволнован, лицо окаменело и посерело — однозначно, случилось что-то страшное! И это братьев заставило всполошиться.
— Что произошло? — Сдавленным голосом проговорил Палу.
— Мы не знаем, что это такое… — Здесь Честр перевел дух. — Небо почернело! Вам лучше вернуться в лагерь.
Объяснять много не потребовалось, втроем они кинулись обратно, перегоняя друг друга. И вот на небольшом просвете леса, где близко друг к другу расположились буйки и горел костер, кучкой стояли все путешественники и смотрели вдаль на чернеющее небо. Белые облака превращались в тучи без дождя, и огромная темная тень падала на землю.
— Что это? — Выдала Эмиса. Почему-то сейчас они не чувствовали сопровождавших их светлых душ, и нельзя было понять — это то самое, о чем они предупреждали, или нет.
— А главное, что нам сейчас делать? — Голос Тэймура дрогнул, и он пропищал как-то неестественно, глазки забегали, и, возможно, в этот момент казнь верховным жрецом показалась ерундой по сравнению с тем, что он переживал сейчас. Рэми под ним фыркнул и клацнул зубами. Магистра в этот момент с ними уже не было.
Бэсси не находила себе места, ворчала, мяукала, терлась о ноги хозяина. И чем ближе становилась чернота, тем больше шерсть уширки поднималась дыбом, а выпученные глаза метались по сторонам.
— По ходу дела, ничего хорошего. — Мирэль посмотрел на свою питомицу и заключил: — Стоит немного подождать.
Арумиэль выставил руку вперед, к чему-то прислушиваясь, только не ушами, а внутренне. Он пытался ощутить степень опасности и степень их возможностей. Скорбное выражение лица показало, что хорошего ждать не придется.
