Пробуждение (СИ) - Пирс Камелия
Мало-помалу, но добралась до треклятой школы мокрая, грязная и обозленная на весь мир. На велосипедистов в особенности. И эта злополучная входная дверь школы так и кричала: «Не входи, тебе же хуже будет!», но хуже уже быть не могло. Я как всегда ошибалась.
Не успела зайти в школу, как прозвенел звонок, оповещающий о начале учебного дня, а с ним и первого урока, на который не следовало бы опаздывать, хотя бы из опасений остаться без души, которую из меня теперь-то точно высосет этот дементор. Проклиная день всеми плохими словами, какие знала, побежала на второй этаж.
С каждой секундой моя погибель становилась все более неотвратимой, ведь учитель литературы снимет с меня скальп живьем за опоздание. В ее классе действовало правило трех минут — кто заходил позже трех минут от начала урока, того она спрашивала весь академический час занятия, не щадя нервов подопытного.
Кое-как преодолела лестницу, успев дважды поскользнуться на ступенях мокрых от воды, стекшей с зонтов таких же мучеников, как и я. В коридоре второго этажа уже никого и не было, что предвещало беду — три минуты прошло. Но то, что была совсем одна, оказалось лишь очередным заблуждением из тех многих, что мне довелось допустить за сегодняшнее утро.
Позади послышался звонкий, переливистый смех, в чем-то даже смахивающий на совсем не свойственное такому заведению злорадное хихиканье. Медленно повернулась, чтобы отыскать источник странного выражения эмоций.
В начале коридора стояла девочка на вид пятиклашка, довольно высокая, хотя скорее назвала бы ее вытянутой. Черты лица подсказывали ее возраст — лет двенадцать, не более того, но внешность ее была не по годам удивительна.
Я никогда раньше не видела эту девочку у нас в школе, и была в этом уверена на сто процентов. Здесь училось не так много детей, поэтому не составляло трудности запомнить каждого ученика в лицо, особенно такого красивого как она. Она отражала великолепие естественной красоты, буквально сияя своей чистотой.
Любая модница могла бы позавидовать ее бледно-белой бархатной коже, которая излучала приятное молочное сияние, иссиня-черным волосам, волнами струящимся по спине до самой талии, длинным и густым черным ресницам, обрамляющим глубокие глаза. И при этом всем, на ней не было ни капли косметики. Я всмотрелась в ее проницательные глаза, в которых так хотелось утонуть, и поняла одну странную вещь: они были черными, темнее самой ночи с маленькими фиалковыми прожилками у зрачков. Я никогда не видела такого, и это завораживало.
Одета она была в белое платье до колен с коротким рукавом. При взгляде на ее наряд по коже пробежали мурашки. Хотелось накинуть на нее свою куртку. Ко всему прочему… она была босая. Это меня обескуражило, потому что при виде такого начинаешь задумываться об адекватности стоящего перед тобой человека. Хотя саму девочку, судя по всему, отсутствие обуви никак не смущало.
Она захихикала и поманила меня рукой. Куда и зачем, не знала. Меня удивил подобный жест, и на всякий случай огляделась по сторонам, дабы удостовериться, что он был адресован именно мне. Нормальный человек для начала хотя бы завязал диалог, но только не я.
Мое любопытство и притягательность этого совершенства во плоти затмили все остальные мысли, и я сделала пару неуверенных шагов в её сторону. Она ожидала. А мне уже не терпелось услышать ее голос, и была готова поспорить, что он был совершенен, как и ее внешность.
Где-то неподалеку скрипнула дверь, и я инстинктивно повернулась на звук, чтобы посмотреть, кто прервал эту связь, образовавшуюся между нами — это была моя учительница. У нее всегда была странная привычка проверять, не стоит ли кто за дверью.
Лишь на секунду обернулась, а когда мой взгляд мелькнул в начало коридора, где ожидала еще на мгновение встретиться глазами с незнакомкой, прежде чем меня отчитают, но никого не увидела. Она просто исчезла, растворилась.
После того злополучного вечера, когда уходила от погони, я не была уверена в чистоте своего рассудка, потому потрясла головой, чтобы проверить вернется ли незнакомка. Увы, ее не было, как бы сильно не мотала своей головой, видение прошло, и его нельзя было вернуть.
Возможно ли, что эта девушка мне всего лишь привиделась, уж и не знаю. От этой мысли по коже побежали мурашки. А что, если я схожу с ума? Я бы так и стояла в замешательстве, если бы учительница не обратилась ко мне:
— Почему ты все еще не в кабинете? У тебя припадок? — насмешливо-язвительным тоном спросила она, глядя на моё ритмичное потряхивание головой. — Быстро зайди в класс, — мерзким голосом произнесла учительница литературы, явно обрадованная тем, что ей будет на ком сорвать свой недостаток мужа.
— Да, мэм, — я, понурив голову, медленно поволочила ноги за своим надменным преподавателем. Ну вот, опять эта карга меня отчитает при всех, напишет в дневник кучу унизительных замечаний, что разочарует родителей и даст им очередной повод убедиться в том, какая я неспособная дочь. Ну и пусть, сейчас все это меня не так сильно волнует.
Мои мысли занимала девочка, и то, как она умудрилась исчезнуть за несколько секунд. У меня было две версии происходящего: либо я сошла с ума, либо в школе действительно появилась странная девочка, которая ходит босая по холодному каменному полу коридоров и умеет быстро испаряться в воздухе. Почему-то в вероятность второго варианта поверить было сложнее. И стало быть очевидно… я схожу с ума. Это даже немного меня позабавило, и пол урока слушала причитания старухи об уважении и каких-то там традициях, витая в своих мыслях о том, как выглядит психушка.
Наконец-то урок закончился. Я отнесла вещи в кабинет английского и могла отдохнуть от шквала смешков одноклассников. Они уже успели выбрать лучшие из оскорблений, что смог придумать преподаватель и опробовать как издевку на мне.
С детства была замкнутым ребенком с низкой самооценкой, было трудно дружить со сверстниками и находить с ними общий язык. Я отказывалась контактировать с внешним миром и все глубже заползала в свою нору комфорта.
В средней школе поборола страх перед крутыми ребятами, которые постоянно унижали меня. Как оказалось, они были «крутыми» лишь на бумаге, а их постоянные угрозы были словами, брошенными на ветер. Я начала давать отпор, отстаивать свою позицию и после этого меня стали уважать.
Но сегодня им все же удалось вывести меня из себя, и я просто выбежала из класса, чтобы не начать убивать или плакать. В коридоре в буквальном смысле столкнулась с Анной. Мы обе засмеялись, и она меня обняла. Проблемы сразу отошли на задний план, мы не виделись всего пару дней, а я по ней уже соскучилась, словно не виделись несколько лет.
Мы вместе прошлись по школе и разговорились, да так, что совсем забыла о той девочке, которая буквально весь урок до этого занимала все мои мысли. Звонок на урок разлучил нас, но до этого мы договорились о ночевке у меня на выходных. Я решила не тревожить сестру рассказом о девочке до тех пор, пока сама не разберусь с тем, что происходит у меня в голове.
Уроки тянулись мучительно долго, но все-таки учебный день закончился, и с облегчением вздохнула, выйдя из здания школы. Дождь прекратился, и выглянуло яркое солнце. Так намного лучше, улыбнулась себе под нос, выкрутив громкость музыки на максимум и надела наушники. Классика — вот что мне сейчас действительно нужно.
Я быстро пришла домой и начала делать уроки, чтобы успеть на дополнительные занятия в музыкальной школе.
Да, ходила в еще одну школу, но всё это лишь из-за страсти к музыке, без которой не могла прожить и дня. Если бы меня кто-то попросил избавиться от наушников хотя бы на час, не то, что на день, бы просто послала его куда подальше. Потому что слушать музыку — это не хобби, это — стиль жизни.
Мне просто необходимо было отвлечься от бесконечных мыслей о психбольнице, а музыкальная школа — то самое место, где это получается сделать в два счета.
Я закончила делать уроки, избавив себя от дел на вечер, собрала папку с нотами и снова нацепила наушники. Как всегда, мне пришлось искать ключи от входных дверей, потому что у меня нет привычки ставить их на место и, успешно обнаружив их, вышла в подъезд. Мое внимание привлекло нечто яркое на стене, что мне удалось заметить боковым зрением.
