Агапи в Радужном мире (СИ) - Колч Агаша

Резкий чувствительный толчок, переворот, и вот мы лежим у подножия громадного утёса, который Инку всё же удалось обогнуть, накрытые все тем же злосчастным иеысыком. Кот успел вывернуться и устроиться между мною и Стражем, который одной рукой прижимал меня к земле, а второй придерживал накидку над нами.

Казалось, что после резкой остановки должна наступить тишина, но громкое монотонное шуршание продолжалось. Лавина, огибая утёс с двух сторон, неслась дальше.

— Инк! Ты спас нас!

— Зато ты чуть не угробила!

Моё магичество было как в поговорке: сила есть — ума не надо. В любом деле существуют тонкости, о которых новички или не знают, или забывают. Так случилось и со мной. Я не учла, что кристаллы не только отдают, но и накапливают энергию. Маленький аккумулятор, встроенный в схему заклинания, чуть было не наделал много бед. Переплетённые векторы разных заклятий содержали в себе столько силы, что кристалл самостоятельно переключился на накопление, а от переизбытка энергии начал нагреваться. Спрятанный в глубь войлока, он с лёгкостью подпалил шерсть.

Тушить такие возгорания сложно. Для этого необходимо знать природу кристалла, его предназначение и мощность. Даже капля воды в некоторых случаях может привести к взрыву накопителя. Хорошо, что кристалл насквозь прожёг ткань и свалился куда-то в песок.

Узнав причину пожара, в волнении я хотела было подняться на ноги, но Страж остановил меня:

— Лежи спокойно. Там сейчас дышать нечем. Нас от поднявшейся песчаной взвеси защищает твоя накидка и моё кастование. Потерпи.

Ох, не в моём характере лежать без дела. И я решила провести время с пользой.

— Инк, а что это за мир такой — Лавиньш?

Страж завозился, укладываясь поудобнее, и начал:

— Внемлите слову моему, и пусть речь моя впитается к вам в сердце навсегда.

— Инк, ты здоров? — перебила друга, удивившись высокопарности его речи.

— Туристка, преданий, легенд, мифов и сказаний в Радужном мире немного, но все имеют строгие правила изложения. Хроники Лавиньш начинаются так. И никак иначе пересказывать их нельзя! — строго объяснил мне рес Плой и продолжил. — Пустовала колыбель Пресветлой матери нашей. И чрево её не давало жизни никому. Тоской наполнен был мир, хладной пустыней распластавшись безбрежно. Мёртвые камни одни лишь взирали на тёмное небо.

— Прям фильм ужасов… — проворчала я. — Как раз тема по нашей ситуации.

— Если ты будешь перебивать, я не стану рассказывать, — заворчал Инк.

— Молчу! — пообещала я, притянула к себе Филиппа, положила голову на сгиб руки и приготовилась слушать.

— Молнией яркой сверкнул в небосводе и рухнул раненый Косрок, крыло волоча за собою. Был он могуч и прекрасен, как басуч весною, только ослаб, проливая в пустыню кровь бога.

— Инк, прости, но ничего не понимаю, — взмолилась я, нарушая обещание. — Что такое басуч? Почему этот Косрок таскает за собой крылья и поливает пустыню божественной кровью? Как-то расточительно, по-моему.

— Эпос такой. — вздохнул Страж. — Басуч — кустарник. Любимое растение этого мира. Пестрое и декоративное. Весной покрывается большими ароматными цветами, и на фоне разноцветных листьев это действительно прекрасное зрелище. Косрок — в местном пантеоне крылатый бог-отец всего сущего, оплодотворивший Пресветлую мать. Он раненый упал в пустыне, она его нашла, вылечила и…

— Он её отблагодарил, — фыркнула я.

— Не богохульствуй! — сдерживая смех, одёрнул меня Инк. — Хотя ты права — безответственный лэр. Излечился, улетел, и больше о нём нигде не упоминалось. Пресветлая мать одна планету населяла и обустраивала, укрывая своим покрывалом радужным.

— С появлением жизни разобрались. Ты скажи, чего они такие закостенелые? Почему прогресса нет?

— Туристка, это самая большая загадка Радужного мира. Может, если порыться в архивах, то можно было бы докопаться до истины. Но библиотеки местные только для избранных учёных, которые, на мой взгляд, ищут способы, как эффективнее развитие тормозить.

Мы замолчали, думая каждый о своём, но наконец Инк предложил:

— Встаём?

— Да. Устала уже валяться на жёсткой земле. Хочется выбраться на свежий воздух.

Свежий воздух был несвеж. Светило ещё не поднялось к зениту, но дышать уже было нечем. Словно горячие лучи выжгли кислород, а оставшуюся воздушную смесь раскалили до состояния сауны.

— Долго нам идти по пустыне? — даже не надеясь на благоприятный ответ, задумалась я о том, как нам с котом облегчить путешествие.

— Если сильно не будем задерживаться, то завтра к вечеру сможем выйти к дороге. Там будет полегче путешествовать, — бодро подтвердил мои самые грустные догадки Инк.

Но задержаться нам всё же пришлось. Рюкзак, который Страж прикрепил на иеысык, был потерян вместе с куском войлока, на котором он держался. На спине накидки зияли две дыры, одна с обугленными краями. Хоть и не нравилась мне местная одежда, но не могу же я оборванкой выходить к людям. Что о нас подумают? Да и вариант комфортного обустройства требовал целостности бурки.

Выудив из сумы майки с рисунком дерева на груди, выбрала тёмно-зелёную. Она больше всего подходила к неопределённому цвету доставшейся мне верхней одежды.

Странно устроена память человеческая. Порой мы не помним что-то важное, но незначительное замечание, сказанное мимоходом, остаётся с нами надолго. Однажды наша учительница по домоводству заболела, и в течение месяца её заменяла удивительная женщина, память о которой осталась со мной на всю жизнь. Старушке было лет восемьдесят, но старухой она не была. Прямая спина, гордо поднятая голова, взгляд королевы. Не знала я тогда, как смотрят королевы, но казалось, что именно так. Она не учила шить или вязать, просто рассматривала нас. Поначалу мы сидели смирно и тоже разглядывали этот удивительный экспонат. Но потом осознав, что главное, чтобы мы не шумели, занялись своими делами. Кто-то делал домашнее задание, кто-то по-тихому играл в морской бой, кто-то читал или рисовал. Мы друг другу не мешали. Но иногда учительница оживлялась, и нам приходилось выслушивать тираду наставлений, как должно быть. Например, заметив, что фартук одной из учениц застёгнут на булавку, старушка произнесла монолог о пользе дорожного швейного набора, в который непременно должны входить две иглы для шитья, набор ниток разных цветов, несколько пуговиц, английская булавка и небольшие ножницы. Казалось бы, что важного было в её словах? Но вот легли на плодотворную почву, и я завела себе такой набор. Нашла коробочку, отмотала на картонку нитки, вставила под них иглы, положила пуговицы. Долго искала маленькие ножницы. Такие, чтобы не только помещались в заветную коробочку, но и чтобы можно было ими что-то отрезать. Я несказанно гордилась своим наборчиком. Всегда носила его в портфеле, обновляла пуговицы и добавляла нитки. Конечно же, со временем коробочку заменил несессер, а наполнение стало более качественным и удобным. И не раз я вспоминала добрым словом слова: «Женщина может не уметь вдеть нитку в иголку, но иметь их при себе обязана всегда».

Ножницы в моём наборе были великолепные. Помимо того, что ими можно было резать, одно из колец заканчивалось острым, заточенным по краю шипом для распарывания швов. Вот им-то я и расчленила приготовленную майку на составляющие. Примерила куски, отрезала лишнее, закрепила стежками и занялась валянием.

Специалистом в этой области рукоделия я не была. Посмотрела пару мастер-классов в интернете, поняла, что не греет оно мне душу, и забыла. Но вот пригодилось, когда понадобилось соединить два вида ткани. Конечно же, технология не соответствовала правилам — я пользовалась магией, но главное принцип. И вот уже две заплатки украшают мой иеысык. Для декоративности добавила разновеликие кружочки и полосочки, вырезанные из остатков спинки бывшей майки. Получилась абстрактная композиция, украшавшая монотонно-бурый цвет накидки.

Из рукавов и переда майки смастерила нечто среднее между гамаком и слингом, перекинула через плечо по диагонали и позвала кота: