Франциска Вудворт - Осторожно! Муж-волшебник или любовь без правил
— Правда. Вчера вечером пришло письмо от его поверенного, с уведомлением о том, что он приедет, распоряжением увеличить число слуг в доме и открыть городской дом, набрав персонал.
— Мы поедем в город? — захлопала та в ладоши.
— «Мы»?! — иронично переспросил её мужчина.
— Любимый, ну ты же возьмёшь меня с собой? — просящее посмотрела на него Филисия, садясь на кровати и поводя плечами, привлекая внимание к груди. — Я тебе помогу подготовить дом, и за слугами прослежу, чтобы не ленились.
Филисии очень хотелось съездить в город, да и отпускать туда одного Барта тоже не стоило. Ещё не хватало, чтобы какая-нибудь новенькая ушлая бабёнка прыгнула к нему в постель. Это здесь все знают, что к нему приближаться не стоит. Не так давно она заметила, как он зажал в углу молоденькую Эдит, и подстроила так, что ту обвинили в воровстве и со скандалом выгнали. Все знали, что скромная Эдит никогда не осмелилась бы на такое, но никто не заступился за неё, не желая переходить ей дорогу. Даже карга Агат лишь поджала губы, бросив на неё недовольный взгляд.
— Посмотрим, — не стал ничего обещать мужчина.
— Слушай! — глаза женщины загорелись. — Вчера недалеко от нас остановился караван торговцев. На них разбойники напали и сильно их потрепали. Вот они решили в город завернуть, чтобы набрать наёмников в охрану. Петр говорил, что они с собой рабов на продажу ведут.
— Когда это он тебе говорил? — вскинулся Бартин, ревниво смотря на любовницу.
— Не ревнуй, я случайно через двор шла, когда он приехал. Так вот, а что, если тебе рабынь у них купить? Подумай сам, хозяин уедет, а они-то останутся, и жалованье им платить не надо.
После этих слов каждый из них погрузился в свои мечты. Бартин считал, сколько он сможет сэкономить и отложить себе в карман, а Филисия видела себя чуть ли не хозяйкой поместья, управляющей рабами.
Именно этот разговор сподвигнул Бартина навестить караван, пока они ещё не уехали. Как же он ругал про себя любовницу, когда узнал цены на товар. И это ещё торговец уверял, что делает ему большую скидку! Он уже хотел уезжать не солоно хлебавши, когда тот предложил ему купить больную рабыню. Глянув на молодку, которая лежала в повозке, он углядел выпирающий животик и смекнул, что за одну покупку сможет приобрести двоих. Именно это подтолкнуло рискнуть и купить её, к тому же торговец сделал на неё действительно хорошую скидку.
Бартин решил отвезти рабыню знахарке, чтобы та её вылечила. Если умрёт, то о его просчёте в имении никто не узнает, а если выживет, то он только в выигрыше окажется.
* * *Я пришла в себя. Несмотря на слабость, сознание было ясным и жутко хотелось пить. В памяти остались картины, как меня заносил в неказистый деревянный дом усатый мужик. Меня трясло в ознобе, и старушка, встретившая нас, указала, куда меня положить и накрыла одеялом. Помню, как она обкуривала меня травами и поила горькими настоями. Наверное, именно благодаря им жар спал.
С любопытством обвела взглядом окружающую обстановку. Деревянные стены, стол, лавки. Кованый сундук в углу. Везде развешаны пучки трав. Сама хозяйка дома сидела, сгорбившись, на лавке и что-то растирала в ступе. Я пошевелилась, и она посмотрела в мою сторону.
— Проснулась? — голос, в отличие от морщинистого лица, был молодым и приятным.
— Пить… — попросила я и дотронулась до горла. Пальцы нащупали железный ободок на шее. А это ещё что такое?!
Старушка поднесла мне ковш с водой и приподняла, помогая напиться.
— Где я? — спросила её.
— Ничего не помнишь?
Я покачала головой и посмотрела на свои руки. Мои кольца исчезли. Дотронувшись до ушей, обнаружила и потерю серёжек. С подозрением посмотрела на бабку.
— Не смотри так! Я не воровка. Их Бартин снял, управляющий. Кольца и серёжки сразу, как тебя принёс, а одно кольцо не снималось, и он его вчера забрал, когда приходил узнать, как ты.
Я догадалась, что речь идёт об обручальном кольце. Оно и раньше плотно сидело. Во время беременности пальцы распухли, и снять его не было возможности. Наверное, за время болезни я похудела, вот оно и снялось.
— Что это? — дотронулась до шеи.
— Рабский ошейник.
— Я свободный человек! — возмутилась я.
— С этим не ко мне, милочка. Тебя Бартин у торговцев купил. Ты сама откуда?
— Из России, — закинула пробный шар я и получила ожидаемый ответ:
— Где это? Не слышала. Наверное, совсем издалека привезли, — покачала моя собеседница головой.
— А где я нахожусь? — спросила её. Я помнила всё, что со мной произошло, и если это не загробная жизнь, то я точно не на Земле.
— Это Гарлэй, поместье аттана Корнуилса, приближённого самого императора.
— «Аттана»?!
Она покосилась на меня, как бы спрашивая, откуда я такая взялась, что ничего не знаю, но ответила:
— Это титул. Один из самых высоких.
— А какие ещё есть? — спросила без особого интереса.
— Из знати идут кёрны, а ниже их — берды.
«Князья и бароны», — перевела для себя. Дотронулась до груди, ощутив под ладонью грубую ткань рубашки. Этот жест не остался незамеченным.
— Нет у тебя молока. Перегорело, — с сочувствием сказала мне старушка. — Ребёночек хоть жив? Ох, как разозлился управляющий, когда понял, что ты уже родила. Он-то думал, что ты в тяжести. Видать, совсем недавно разрешилась? У тебя живот ещё не опал.
При мысли о ребёнке на глаза навернулись слёзы. Не понимала, что произошло и как я тут оказалась, но хотелось верить, что сын жив. Поступок Влада оценивать в данный момент не могла. Понимала, что он нас спас, иначе мы были бы мертвы, но каким образом это сделал? Чего я не знала о нём? Что это за мир и как я тут оказалась? Я помнила, как затрясло туннель, в котором мы перемещались. Умом понимала, что что-то пошло не так и он спасал нашего сына, но сердце болело.
Скажи он мне пожертвовать собой ради ребёнка, я бы жизнь отдала. «Прости», — его последние слова мне.
«Нет, нужно верить, что он меня найдёт! Если сумел переместить нас, то и меня найти сможет, — сказала себе. — Если он смог спасти нашего сына — за одно это его прощу. Хотя ему придётся многое объяснить».
— Не плачь. Это жизнь, — похлопала меня по руке старушка, по-своему восприняв мои слёзы. — Ты молодая, и детки у тебя ещё будут.
— Кто меня переодевал? — спросила её, не став ни в чём разубеждать.
— Я. Твою рубашку постирала. Исподнее у тебя странное, его я тоже выстирала и пояс, каким обвязана была, сняла. Думала, рана какая. Ты зачем его носила?
— Это чтобы живот втянулся после родов, — ответила ей, соображая, о какой рубашке она говорит. Может, мой летний сарафан за рубашку приняла?
