Анна Минаева - Одаренный Проклятием
в этих железных коробках. Ехать из города в город месяцами. Вагоны могли
отцепить от одного поезда и отправить совершенно в другом направлении.
Так мы с мамой и старшей сестрой, ее звали Верой, колесили по стране три
месяца. Самую страшную осень я не забуду никогда. Это было семнадцатое
ноября, ветер залезал когтистой лапой под фуфайку и доводил до дрожи.
Тучи плыли низко, но дождя уже не было неделю. Вера мучилась в горячке.
Неделю назад промокла под ливнем. Ее то бил озноб, то жгло температурой.
Мама не отходила от нее ни на шаг, промакивая лицо тряпкой. Она
попросила пить…, - старик затих, будто собирал мысли в кучу и пытался
вспомнить что-то ускользающее, но очень важное.
Олеся ободряюще погладила пациента по плечу, и он продолжил.
-Сестрёнка очень хотела пить. И мама ушла. На час! Не больше! Она
велела не отходить мне от Верочки, и я послушно просидел рядом с ней все
время. Поезд тронулся! Понимаете! Без нее! Мы должны были приехать в
Новосибирск, но наш вагон перецепили и отправили в Воронеж. Больше я ее
не видел. Возможно, мама нас искала, но не нашла. Спустя столько лет мы
поменяли с ней десятки городов. Нигде толком не задерживались.
Вера выздоровела спустя несколько недель, хорошо, что с нами ехали
мамины знакомые. Они помогали нам во всем. В том числе и в поисках
мамы. Но безрезультатно. Сестра умерла три года назад именно в этой
больнице. Мы попали сюда вместе. Только с разными заболеваниями. Знаете, Олеся, что самое смешное в ситуации, которая сейчас происходит?
171
-Нет. Что?
-Это ее инвалидное кресло, - грустно проговорил старик, проведя
пальцами по выцарапанному на коричневом подлокотнике имени «Дима», -
Она безумно любила меня. И я не бросил ее, когда узнал, что у Верочки
туберкулез костей. Она отказалась от лечения. И мы выбрали эту больницу.
Она почти никогда не ходила, это причиняло ей боль. А я, как и пообещал
маме, много лет назад, не отходил от больной сестры. А она очень любила
осень. Любила, когда мне удавалось вывозить ее на улицу. Да, тогда я еще
мог сам ходить. Моим же ножиком она и выцарапала тут мое имя. Смерть
близкой души подкосил меня, теперь вы и видите меня таким. Жалким и
беспомощным стариком. А потом я узнал, что давно болен. Не хочу
обременять вас своим диагнозом. Но жить мне осталось не долго. Поэтому я
рад, что познакомился с вами Олеся, - мужчина пожал говорящей руку, которая все еще лежала на плече подопечного.
-Спасибо, что открылись, - тихо ответила девушка, - Соболезную.
-Не стоит! Право! – воскликнул Дмитрий Петрович, - Я прожил
великолепную жизнь, моя сестра тоже. Каждый рано или поздно уйдет.
Лучше скажите, почему вы пришли работать именно сюда?
-Я не смогу вам этого объяснить, - виновато пожала плечами Нильская,
- Иногда я принимаю решения, не обдумав ничего. И чаще всего они
оказываются самими верными.
Старик улыбнулся:
-Я, наверное, не доживу до следующей осени, можно я еще побуду тут?
-Конечно, - согласилась Олеся, - Вы можете находиться тут, сколько
пожелаете. Только давайте не будем думать о плохом.
-Ваше желание – закон, миледи, - шутливо кивнул головой собеседник, вернув глазам прежний блеск, загнав всю боль обратно внутрь себя.
Наверняка, он сейчас жалеет, что рассказал обо всем своей сиделке. Или же
наоборот радуется, что кто-то его выслушал. Кто-то кому не всё равно.
Предугадать человека – сложно. И мы не будем этого делать.
Олеся кусала нижнюю губу и задумчиво смотрела в окно. Но
совершенно ничего не видела. Она не хотела видеть. Ее мысли сейчас были
далеко от больницы. Где-то в далеком прошлом. Где всё кажется серым и
грязным. Где тяжелые составы везут в себе тысячи, а может и миллионы
людей. Которые мечтают, надеяться и живут. Они хотят увидеть свою семью
целой и радостной. Надеяться, что отцы вернуться с фронта, что плохие дяди
не придут за ними и не расстреляют, как тех партизанов, что скрывались в
леску неподалеку. Они лишь хотят жить. Разве это так много?
172
-Думаю, пора вернуться в палату, - через неопределенное количество
времени пробормотал старик. Ему явно не хотелось отрываться от осени.
-Я еще привезу вас сюда, - пообещала девушка. И прибавила про себя
«Если успею».
-Олеся, вы ведь придет через два дня верно?
-Да, мне очень жаль, но на выходных мне придется уехать. И мы не
увидимся.
-Ничего страшного, - Дмитрий Петрович улыбнулся, - Передайте
привет Вере, хорошо?
Нильская остолбенела от такой просьбы:
-В каком смысле?
-Что? – встрепенулся ее подопечный.
-Вы сказали передать привет…, - неуверенно протянула говорящая.
-Я? – искренне удивился Дмитрий Петрович, - Я ничего такого не
говорил, - совершенно серьезно пробормотал он, заглядывая в карие очи
сиделки.
-Мне, наверное, послышалось, - постаралась отогнать от себя образ, стоящий перед внутренним взором, Олеся.
Развернув коляску, девушка не спеша провезла подопечного по
опустевшим коридорам и довезла до его палаты.
-Спасибо за прогулку, - Дмитрий Петрович с помощью девушки вновь
оказался в своей кровати, - Я отлично провел время.
Олеся, пообещав прийти в понедельник, оставила его наедине с самим
собой, своей историей и тенью сестры, которая все это время ощущалась
рядом.
-Он передавал вам привет, Вера, - шепнула девушка осеннему небу, оставив ХОСПИС за своей спиной.
Глава 23
-Клин, открывай! Кошелек или жизнь! – заорал я, пиная ногами
входную дверь.
Щелкнул замок и, кинув мне в лицо конфету, на пороге появился
хозяин квартиры:
-Чего орешь в такую рань? – фыркнул он и втащил к себе домой.
173
Кутаясь в короткий шелковый халат, из спальни выскочила Влада и, поздоровавшись со мной, шмыгнула в ванную. Пашка проводил ее
откровенно похотливым взглядом и вновь повернулся ко мне:
-Итак?
-Ты… Вы сегодня идете на площадь?
-Наверно, - пожал плечами друг, - У нас, я так понимаю, впервые
централизовано празднуется Ночь Всех Святых.
-Угу, не знаю, что это будет. Но собираю компанию. Так что?
Клинчук фыркнул:
-Если Влада согласиться, я тебя наберу. И всё же почему в такую рань?
-Если Влада согласиться, - хохотнул я, - Вам придется пробежаться по
магазинам.
-Костюмы, - хлопнул себя по лбу парень, - Тогда спасибо, братан. Я
позвоню.
