Карен Монинг - Поцелуй горца
Друиды МакКелтары пристально следили за жизнью городка и проводили древние ритуалы, чтобы сохранить клан и его земли от войн. На всю округу были наложены защитные заклинания, которые не пускали чересчур любопытных путешественников к замку, за склоны гор. Это был их городок, и они всегда оберегали и защищали его.
Айе, подумал Друстан, глядя на соломенные крыши, это доброе место. Много веков назад сюда пришли сотни людей, искавших защиты у МакКелтаров. Теперь сотни превратились в тысячи. Баланох располагался слишком далеко от других селений, чтобы в него попадали чужаки, и достаточно близко к морю, чтобы можно было вести успешную торговлю. Здесь было четыре церкви, две мельницы, свечные заводы, гончарни, кузницы, ткацкие, кожевенные, оружейные и множество прочих мастерских.
Для начала Друстан собирался посетить ювелира, чтобы проверить, как продвигается работа над тончайшими золотыми листьями, которыми он собирался украсить один из любимых томов Сильвана.
На окраине Баланоха Друстан взглянул на Гвен так бесстрастно, как только мог. Получилось плохо, потому что девушка устроилась как раз между его бедрами. Он с самого начала не хотел усаживать ее на свою лошадь, но другого выхода не было. Совершенно очевидно, что девушка никогда не ездила верхом.
Стараясь сдерживать страсть, горец внимательно рассматривал Гвен. Она же вертела головой из стороны в сторону, с жадным любопытством разглядывая Баланох.
Они проехали мимо дубильщиков и мясников, жилища которых располагались на самой окраине Баланоха, чтобы жителям не мешала вонь выделанных шкур и свежих потрохов. Дальше по улице были кузни, которые тоже строили на окраине. Оттуда доносились звон металла о металл и шипение мехов.
Лавки находились рядом с домами — навесы крепились непосредственно к крышам и выходили на улицу. Вдоль самой оживленной улицы были расположены свечные лавки, мастерские швей, валяльщиков, сапожников и прочих, более «тихих» мастеров. Их навесы были оборудованы ставнями с множеством отверстий, так, чтобы можно было без труда рассмотреть предлагаемый товар, а вот унести его с собой — довольно сложно. В селении был свой совет, который строго придерживался кодекса, установленного МакКелтарами. Законы регулировали правила торговли, предписывали санитарные нормы.
Гвен была в восторге. Похоже, она ни разу не была в городе, подумал Друстан, глядя, как она пытается рассмотреть все вокруг одновременно. Как только они въехали в Баланох, девушка осыпала его градом вопросов. Кузнецы, окутанные веером искр, привели ее в полный восторг. Она как зачарованная смотрела на подмастерье, скручивающего щипцами проволоку из раскаленных полос металла.
Возле мясников ее затошнило, и она отказалась пробовать соленую оленину. Проезжая мимо кожевенной мастерской, Гвен увидела несколько дымящихся цистерн и попросила Друстана остановить коня. Она с восхищением наблюдала за тем, как мастер бреет шкуру огромным двуручным ножом.
Друстан нахмурился. Он никак не ожидал, что эта девушка окажется такой хорошей актрисой. Ее безумие проявлялось далеко не всегда. Пока девушка не начинала говорить о будущем и не обвиняла его в бессовестной лжи, она выглядела вполне нормальной.
Гвен откинулась назад и оперлась рукой о его бедро, и Друстан напрягся всем телом и замер, боясь вздохнуть. Он закрыл глаза и начал убеждать себя, что это просто рука, просто прикосновение, девушка просто потеряла равновесие и абсолютно незачем сходить с ума… Но кровь шумела в ушах, а по жилам струилась чистая похоть. Он был возбужден с того самого момента, как усадил ее в седло перед собой, а долгая поездка только ухудшила ситуацию. Когда Гвен была так близко, все мысли вылетали из головы, тело замирало, и Друстан мог думать только об одном. Как затащить ее в постель.
Ему невероятно хотелось схватиться за ткань ее платья и одним движением разорвать корсаж, обнажив нежную грудь. В присутствии Гвен горец чувствовал себя диким, как его предки-варвары, которые брали женщин с ходу и без размышлений, точно так же как брали города. Был момент, когда Друстан не мог отделаться от ощущения: у него есть право обладать этой женщиной.
И не похоже, чтобы она протестовала, мрачно подумал он.
— Это он сделал твои… штаны? — Гвен показала на кожевника.
— Айе, — прохрипел Друстан, отталкивая ее руку.
— Уж прости, что дотронулась до твоей великолепной персоны, — резко сказала она. — Я просто хотела проверить, насколько они мягкие.
Горец прикусил губу, чтобы не улыбнуться. «Великолепной персоны». Где она набралась таких слов? «Штаны-то, может быть, и мягкие, — подумал он. — А вот то, что в штанах, — определенно нет». И положи Гвен руку чуть повыше, она сама бы в этом убедилась.
— А можно мне такие же?
— Кожаные штаны? — удивился он.
Гвен развернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и Друстан вздрогнул, ощутив губами ее дыхание. Горец замер с бешено колотящимся сердцем. Он боялся пошевелиться, чтобы не сделать какой-то глупости. Например, не податься вперед и не поцеловать ее.
— Они кажутся мне удобными, Друстан. И я не привыкла носить платья.
Он смотрел, как шевелятся ее губы, но почти не слышал ответа. Такие губы — полные и влажные, чувственные губы, за которыми скрывались белые зубки и розовый язычок, — заставляли думать о поцелуях и больше ни о чем. Друстан потряс головой, прогоняя наваждение.
— Мне всегда хотелось такие штаны, но у меня дома… Ха! Мои родители убили бы меня, если б я хоть раз надела черные кожаные штаны.
— И правильно бы сделали, если бы их дочь надела такую вещь.
Если бы он увидел ее зад, обтянутый мягкой черной кожей, он забыл бы обо всем, в том числе и о предстоящей свадьбе.
— Ну пожалуйста! Всего одни штаны. Ну какой от них вред?
Он моргнул. Впервые с момента их встречи она повела себя как нормальная женщина: попросила купить ей наряд. Вот только наряд этот был не платьем, а типично мужской одеждой.
— Разве ты не любишь пробовать что-то новое?
«Еще как люблю, — подумал горец, глядя на ее губы. — И очень хочу».
Воображение тут же выдало картинку: Гвен, на которой нет ничего, кроме черных штанов, золотистые волосы рассыпаны по голой груди…
— Ни за что! — зарычал он, посылая коня вперед, мимо проклятого кожевника. — И отвернись, не смотри на меня!
— Ох, теперь мне нельзя даже посмотреть на тебя?
Гвен фыркнула, надулась и молчала всю дорогу до лавки ювелира. Она даже перестала обращать внимание на то, что происходит вокруг. Нэй, она выпятила нижнюю губу, и при взгляде на эту гримаску Друстану стало очень неудобно в седле.
