Алина Борисова - Город над бездной
– Давным-давно, когда далекие предки вампиров еще не считали для себя зазорным поклоняться Божествам Солнечного Света и постигать тайны мироздания не только в научных лабораториях, – продолжал светлейший Анхенаридит свой экскурс по мифам древней бездны, – появилось в нашем языке понятие «Перекресток Миров». Таинственное место, трудноопределимое во времени и пространстве. Место, где миллиарды миров тихонько соприкасаются между собой тонкими-тонкими гранями. Место, где будущее встречается с прошлым. Место, где Боги слышат нас, а мы – Богов. В отличии от наших предков, нам нет нужды искать это место. Ибо с тех пор, как с карты мира исчезла одна из великих рек, Перекресток Миров прочно вошел в наш мир и в наши жизни. Это Бездна, Лариса. Наша Бездонная Бездна воистину не имеет дна.
Как-то даже не сразу сообразила, что на все это сказать. Сказка была какая-то… странная. Ни сюжета, ни чудесных приключений. Принцессы с драконами тоже катастрофически отсутствовали.
– А это присказка, Ларис, – понял он мой весьма слабый восторг. – А вот дальше начинается все самое интересное. Появляются главные герои. Вампир и дева. Больше тебе скажу. Конкретно ты и конкретно я. И появляются они – именно в Бездне. Погулять прилетели. Так, забавы ради. Но вампир соединился с девой на границе света и тьмы, и тем потревожил мироздание. Перекресток Миров открылся и Боги дали ответы на вопросы, которых никто из нас не задавал. А вот с ответами придется как-то жить.
Так, все, я шизею с этими вампирскими сказками.
– Анхен, скажи, а вампиры сводят людей с ума после того, как сходят сами, или это как-то одновременно происходит?
– А вот это как повезет. Не нравятся сказки?
– Заумные – нет.
– Хорошо, дитя эпохи просвещенного разума, скажу тебе проще. То, что было с нами в Бездне, из забавной прогулки превратилось в пророчество, и мне оно не нравится.
– Простите, светлейший Анхенаридит, вы врач, вы куратор, вы образованнейший вампир! И у меня просто уши начинают вянуть, когда вы так всерьез начинаете рассуждать о каких-то богах и пророчествах. Вы мне сейчас еще скажете, что наступил год конца света, потому как если все цифры его сложить, то выходит единица, а значит все едино умирать. – Цифры года пересчитывать бессмысленно, его с потолка взяли.
– ??
– Ну, надо ж было от чего-то события отсчитывать, вот и считаем от сотворения мира. А при том процессе, сама понимаешь, никто свечку не держал. Бухнули точку отсчета куда-то во тьму веков – вот и славненько. А вот то, о чем я тебе пытаюсь рассказать – вещь серьезная. И она не изменится от того только, что ты в Богов не веришь, или пророчества читать не обучена.
– А ты обучен?
– У меня всестороннее образование. И родился я задолго до того дня, как вампиры своих Богов прокляли. Я их, честно тебе скажу, тоже проклял, ну так они на то и Боги, что им наши проклятья – что журчание ручейка. Ты потеряла там шапку, помнишь?
– Трудно было бы забыть.
– Она слетела по моей вине и упала на рандэлэ.
– Куда?
– На счетчик. Измеритель. Как ты там его назвала? На фанарик. Красный. Помнишь, что это?
– Учитывая, что вокруг творится? Странный вопрос.
– Это была твоя жизнь, Лара, – произнес он очень тихо и очень убежденно. – По моей вине ты окажешься на грани. Между жизнью и смертью. И я не знаю, куда качнется тот фонарик. Я не поднял. С тобой на руках я опускаться туда не мог. А потом… я просто побоялся, Ларис. Побоялся, что вот спущусь – а шапки там уже нет, она упала. Лучше не знать. Вот я и не знаю. До сих пор, и до тех пор, пока…
Он сидел рядом со мной, усталый, сгорбленный. И во все это верил. Я чувствовала это, ощущала, вот как чувствовала, что снег холодный, а дыхание мое теплое. Он был так искренне всем этим расстроен, что мне даже стало его жаль, хотя он – Великий вампир, а я – просто дева. Плохо, оказывается, когда живешь слишком долго. Прогресс идет, а ты за ним не успеваешь. И машина у тебя летает среди звезд, а ты все там боженьку на облачке высматриваешь.
– И все равно глупо, – решительно сказала ему я. – Даже если все это сущая правда, во что я, прости, не верю. Но допустим. Ты старше, тебе виднее. Пусть. Но это моя жизнь упала в Бездну. Что тебе до нее? Ты вампир, я человек. Ты же сам мне сказал, что в год таких как я пару штук лично на тот свет отправляешь. Как нефиг делать, не особо печалясь. Сам же мне пел: слияние, трам-пам-пам. Ну вот и меня отправишь. В чем твоя печаль? В чем экстраординарность предстоящего события?
– Да сущий пустяк, дорогая. Я, видишь ли, поклялся. Там, в Бездне. Забавы ради присвоил себе имя Древнего Бога и от его лица поклялся. Смешно мне было, Ларка, весело. Вот я и пошутил. А Боги, тем более забытые и проклятые, таких шуток не прощают. Я поклялся тебя защищать, а по всему выходит, что погублю. А я устал, Лара. Я так устал губить всех, к кому почувствую хоть малейшую симпатию. Так устал быть вампиром.
Теперь уже я его обняла. И прижалась щекой к его плечу:
– Ты просто устал, Анхен. Тебе надо выспаться, и в голову перестанет лезть всякая муть. А когда вернешься назад, посмотри внимательнее: да пол университета спит и видит себя вампирами. И я уж не говорю про этих твоих подружек из больницы, на любое унижение готовы пойти, лишь бы их настоящий вампир кусанул.
– А я бы хотел их просто любить… А вынужден убивать.
– Так, стоп, в смысле? А кто мне тут рассказывал про вампирскую честь, про то, что все должны быть живы?
– Должны, да не у всех выходит. Вот есть там, к примеру, одна хорошая девочка, Алла.
– Блондинка? Крашеная?
– Блондинка. Крашеная. Это ее не портит. Наоборот. Нравятся мне блондинки. А у вас такой цвет натуральным не бывает. У вампиров бывает, а у вас нет. Белый-белый, как снег.
– Ты ж лето любишь.
– И лето тоже. Вот и Аллу – любил. Недолго, правда, кровь у нее не слишком ароматна, чуть приторна, на мой вкус. Разлюбил. Бывает. И у вампиров, и у людей. Обычное дело. Вот только девочка теперь горит. Мозг выгорает безвозвратно. От слишком близкого контакта со мной, слишком тесного, слишком эмоционального. Такое случается при близком общении людей и вампиров. Не со всеми, но бывает. Поэтому долго вампиру с человеком общаться нельзя. Я даже секретаршу себе постоянную завести не могу, каждые несколько лет менять приходится, лишь бы не видеть, как дорогой тебе человек выгорает, тает, оставаясь лишь оболочкой… Есть такое правило: за собой убери. Люди не должны бояться вампиров, не для того мы это государство создавали. И если человек сгорает по моей вине, я обязан лично отправить его на ту сторону Бездны. Хоть слиянием, хоть в стада, хоть на продажу. Вот и Алла – не справляется. Еще недели две я смотрю, как идут у нее дела, и если улучшений не увижу – она отправится писать заявление, что жаждет отдать мне свою жизнь. Она и жаждет. Вот хоть прям теперь. Да только кровь ее мне не вкусна, а значит в слияние я ее не возьму. Горло перережу, подарю друзьям, не знаю, не решил.
