Дженнифер Рардин - Землю грызет мертвец
Я заглянула в рубку — и восторг при виде залитой голубым светом приборной панели мне изображать не пришлось.
— Bay! Ужин на настоящей яхте? Это будет великолепно!
Он наклонился ближе:
— И бикини захватите. Может быть, десерт будем есть в горячей ванне.
Вот это он уже перебрал. Я бы с Сулу даже не макнулась в одну воду, а он и правда симпатичен.
— Спасибо, это будет здорово! — Я выглянула в окно: — Ой, а это уже за мной.
Я показала на Коула и помахала рукой, будто он меня мог видеть. Потом помахала капитану Сулу и сбежала вниз по ступеням, на нижнюю палубу, на моторку, и домой, домой.
Глава 31
Даже когда у меня будет тяжелейший склероз, я все равно не забуду образ Бергмана, склонившегося над работой. Это одно из моих первых о нем воспоминаний. На английской литературе я подружилась с девушкой по имени Линди Мелсон. Она снимала квартиру вместе с аспирантом, его звали Майлз, и им нужно было помочь разобраться с арендной платой. Когда она показала мне свое жилье, первое, что я увидела за открытой дверью квартиры, был Бергман, сгорбившийся над пластиковым кухонным столом. Он налаживал тостер, чтобы тот начинал вопить, когда тосты готовы.
— Майлз, — спросила я, войдя в фургон и увидев его ссутулившуюся фигуру, — что ты сотворил?
— Пулю твою еще не сотворил, это точно.
Он выпрямился, потер глаза костяшками пальцев — верный признак очень сильного напряжения.
— Где Кассандра?
— В ванной, поливает водой магический предмет.
Последние слова он произнес так, будто его прижали к шкафу в школьной раздевалке и отобрали деньги на завтрак.
Я села напротив.
— Только ни…
Я подняла обе руки вверх.
— …чего не трогай! — закончил он.
Я пододвинулась вместе со стулом, к нему поближе.
Он посмотрел на меня подозрительно. Я положила голову ему на плечо, вдохнула его запах — и почувствовала, что меня отпускает. После убийства мне всегда трудно вернуться к реальности. За те полгода, что я работала в одиночку… ну, скажем, это для меня самый безопасный способ вновь обрести опору.
— Что не так? — спросила я.
— Помимо того, что для такой тонкой работы мне нужна была бы вся моя лаборатория?
— Да, помимо этого.
Он поднял голову.
— Жас, тебе нужна пуля, настолько твердая, что проникла бы сквозь покровы, но настолько мягкая, чтобы после этого разлетелась и не вышла из тела жертвы. Достаточно твердая, чтобы защитить внутренний кожух, но опять-таки достаточно мягкая, чтобы распалась и позволила внутренней аппаратуре осветить вампира изнутри. Ты понимаешь, какие это непомерно высокие запросы к той технике, которая сейчас у меня есть?
Я показала, подняв руки к потолку.
— Еще выше, — протянул он.
Коул стоял, прислонившись к кухонному столу, и рассеянно наблюдал за лихорадочной уборкой, которую показывал ему монитор. Сейчас он посмотрел на нас и сказал:
— Знаете, чего требует эта ситуация?
Мы с Бергманом покачали головами.
Коул сунул руку в карман, вытащил сжатый кулак, сел на стол и протянул нам открытую ладонь.
— Жвачки.
Мы взяли по одной, и наступило относительное молчание — прерываемое надуванием и хлопанием пузырей. И вдруг до меня дошло.
— А если не пуля? — спросила я. Бергман подобрался — явный признак интереса. Коул выдул очередной пузырь. Я продолжала: — Если дротик, скажем?
— Не пойдет, — ответил Бергман. — Слишком тонкое острие. Нужно что-то круглое, куда можно вложить капсулу.
— Арбалетный болт? — предложил Коул. Посмотрел на меня, потом на Бергмана, опять на меня. — Ребята, нечего так на меня таращиться. Если у меня красивые волосы, это еще не значит, что под ними нет мозгов. Вот посмотрите на Кассандру.
Мы попытались. Она как раз вышла из ванной, и мы вытянули шеи, чуть не свернув их, чтобы разглядеть не только длинные локоны, но и сверкающий серебром медальон, который она несла на цепи на вытянутой руке.
— Готово? — спросила я.
— Жас, перестань прыгать, — проворчал Бергман. — Ты сейчас что-нибудь сбросишь со стола.
— Выпусти! — потребовала я.
Бергман встал, пропуская меня влево. Я подошла к Кассандре и взяла медальон в руки. Когда она клала его в тигель с прочими ингредиентами, это был простой серебряный кружок. Сейчас он наполнился силой волшебных трав — и волшебных слов, которые она нашептала над тиглем, и они врезались в поверхность.
— Класс, — шепнула я.
Кассандра гордо улыбнулась.
— Ты помнишь, я тебе говорила, что нам нужна какая-нибудь вещь Пенгфей, чтобы чары подействовали?
— Да.
Она свеженакрашенным ногтем постучала себя по виску.
— Кажется, я додумалась. Когда ты ушла, Бергман вызвал на своем компьютере изображение Пенгфей.
— Против своей воли, — вставил Бергман.
Кассандра не обратила внимания.
— Это помогло мне сделать подробную передачу в «Энкиклиос». А потом я подвесила медальон в воспроизведенном образе, произнося слова проникновения. Давай посмотрим, изменит он тебя или нет.
— О'кей, но я хотела бы сначала надеть платье.
Я побежала в ванную, сбросила свою одежду и надела платье Пенгфей. Оно было свободно в груди и тесно в бедрах, отчего я еще сильнее ее возненавидела.
Бергман и Коул переместились на сиденья пассажира и водителя, развернутые лицом ко мне. Кассандра стояла и ждала возле «Эшли».
— О'кей, — сказала я. — Вешай его на меня.
Она накинула медальон мне на шею.
Я посмотрела на Коула, потом на Бергмана. Когда Майлз смертельно побледнел, я поняла, что чары действуют.
— Сними, — шепнул он. — Пока эта штука не навлекла на тебя проклятие!
Не ответив ему, я вопросительно посмотрела на Кассандру:
— И как?
Она вместо ответа хлопнула в ладоши и улыбнулась так, будто только что выиграла в лотерею главный приз.
Коул пустил пузырь.
— Кассандра, — сказал он, — а можешь меня сделать копией Кейта Урбана? — Он посмотрел на Бергмана. — Ведь он же до сих пор женат на Николь Кидман? Какая женщина!
Но у Бергмана будто глушилки выросли на ушах. Он обратил на Коула не больше внимания, чем если бы тот говорил из далекого космоса. Руки у него дергались, и я поняла, что он вонзил пальцы в подлокотники до первого сустава. Когда он подался вперед, мне показалось, что сейчас он бросится, сорвет у меня с шеи медальон, швырнет на пол и будет топтать, как разъяренный второклассник. Но нет — он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, снял очки. И будто этого было мало, развернул кресло к нам спинкой.
