Эмбер Кизер - Меридиан
Она протянула туго перетянутый выпуск Таймз вместе с брелком Колорадо.
— Вот ключи от фургона. Он не очень симпатичный, но еще побегает. Глядя на Ровер, я подумала, что вам понадобится машина. Господом клянусь, мне не нужно будет возить сено в Нью-Йорке. — Сара засмеялась, и мы оба улыбнулись вместе с ней.
— Обязательно позвоните мне, если направитесь в те края. У вас будет кров и еда. — Она протянула Тенсу руку, и тот пожал ее.
Я обняла ее. В тот момент я поняла, что в мире есть хорошие люди, кроме семьи Порталсо. Эти люди знают, что жизнь — нечто большее, чем они могу объяснить, они хотят доверять своим желаниям и чувствам.
Не говоря больше ни слова, Сара пошла назад по дороге.
— Погоди, давай мы тебя подвезем. — крикнула я.
— Нет, мне полезно прогуляться. Тут всего пара миль, плюс-минус, если знать путь. — Она помахала рукой и продолжила свой путь.
Тенс обнял меня, и я прислонилась к нему спиной.
— Что теперь? — спросила я.
— Я думаю, тебе стоит прочитать газету. Посмотрим, что хотел Джаспер.
Я просматривала страницы, пока не наткнулась на часть "По всей стране".
— Смотри. — Я показала его Тенсу. — Вот заголовок.
Он прочитал вслух: — Девочка и кошка — ангелы смерти в доме престарелых.
— Думаешь, возможно?
— Я думаю, что это лучшее место, чтобы начать.
Я кивнула.
— Что нам делать с Кустос? Не захочет ли она пойти с нами? Ей нельзя тут оставаться одной.
Сердце разрывалось от мысли, что нам придется оставить ее тут одну.
— Обернись, Меридиан. Не думаю, что это будет проблемой.
Кустос уже запрыгнула в кузов фургона и устроилась возле заднего колеса.
— Дорожное путешествие?
— Куда мы направляемся?
— Тут написано, что этот дом престарелых находится в Индианаполисе.
— Тогда, похоже, что именно туда мы и направляемся. Ты хорошо понимаешь карты?
— Приемлемо, — хихикнула я, но тут же помрачнела, когда почувствовала запах сажи и сгоревшего пластика. Я еще раз посмотрела на останки дома. — Как ты думаешь, мы еще сюда вернемся?
— Возможно. Мне кажется, что однажды ты отстроишь этот дом заново.
— Мы. Мы отстроим, — я переплела его пальцы со своими.
— Мы.
Ветер трепал мои волосы, когда мы выехали на шоссе. Солнце грело пятки на приборной доске, а сердце как будто успокоилось в груди.
Песня Гленна Миллера "Don't Sit Under the Apple Tree" заиграла по радио, и я почти увидела сидящую между нами тетушку, трогающую свои ноги и улыбающуюся. Мир продолжил существовать, но он изменился. Когда в отдалении стало садиться солнце, я всплакнула.
— Оно восходит для кого-то еще сейчас.
— Может быть, для другой Фенестры? — спросил Тенс.
— Может быть, для другого Защитника. — ответила я.
Возможно, для другой сестры. Мое сердце тоскливо забилось, когда я поняла, что не увижу свою семью в скором времени. До того времени, пока Ности не смогут до них добраться. Я не буду подвергать их опасности.
Небо осветилось самыми великолепными цветами розового и оранжевого. Мы ехали на восток.
— Какой сегодня день?
— А что? — Тенс просигналил, и мы проехали границу штата. Ни впереди ни позади нас не было ни единого признака ФБР или шерифа. — Кажется, шестое.
— Крещение? — Перимо не представлял себе новое начало для меня. но оно случилось.
Я вытащила из рюкзака баночку лака для ногтей и стала красить свои ноги.
— Я уже несколько недель хочу это сделать.
— Потом ты собираешься снова покрасить свои волосы?
— Наверное. — Я надумала стать блондинкой. — Ты не голоден?
— А ты? — спросил он, шутя. Я набирала фунты и дюймы. Начиная выглядеть здоровой, хорошо питающейся шестнадцатилетней девушкой.
— Где-то в глубине души, — мы засмеялись, и он сделал музыку громче, заглушая шум колес. В задней части кузова Кустос выдала радостный вой. Я готова была поклясться, что смех тетушки и Чарльза витал по ветру легким запахом роз.
Март 2009.
Каждый стежок — биение сердца, дыхание. Каждый шов — опыт, выученный урок. Каждый кусок ткани — чувство, удовольствие, разочарование, боль, счастье. Все вместе — это жизнь, картинка жизни, в частях и кусочках. Как и воспоминания, они не связаны логикой, но сочетаемы. Можно очень многое сказать о человеке по одеялу, которое тетушка сшила после его смерти.
Некоторые имели большие куски ярких цветов, как будто они отмечали крупные моменты, но забывали обращать внимание на время между ними. Другие были целым калейдоскопом обрывком, буйством форм и материй, как будто те, кого олицетворяли эти одеяла, вмещали больше жизни в каждой дыхание, чем большинство людей вмещают в целый год.
Моя тетушка была мастером по одеялам. Я пока не знаю, кто я, и кого я найду в ходе своего путешествия.
Я знаю вот что: идеи Голливуда о быстрой и безболезненной смерти — это полная и совершенная ложь. Повезло тем, чьи души перешли до того, как они что-либо осознали. Но чаще всего, это длительный процесс. Длинный, выматывающий и сложный. Он может длиться годами, месяцами, неделями, но очень редко смерть наступает так, будто выключили свет. Я стою в конце этого процесса. Если бы смерть была легкой, то, зная закон равновесия во вселенной, рождение человека было бы таким же простым. Но все матери говорят, что беременность и роды — это тяжелый и болезненный процесс. За исключением тех, кому повезло, но их меньшинство.
Я не приношу смерть, так же, как акушеры не приносят жизнь. Мы всего лишь обставляем их. Они — жизнь, я — смерть.
Вы даже не представляете, как страшно смотреть, как это выражение приходит к кому-то, как их глаза расширяются, видеть отзвуки жизни на их лицах. Знать, кто их спутник по жизни, знать отчество их детей. Каждая проходящая душа оставляет во мне частичку себя. Я чувствую эмоции и воспоминания каждой души, которую я сопровождаю. Я распознаю призывы определенных древесных лягушек, как призывы друзей и семьи. Я знаю вой родственного койота. Я узнаю адреса и номера телефонов. Это всего лишь осколки эмоций, но я несу их в себе.
С каждым днем и каждой душой я несу больше. В скором времени мне нужно будет найти способ выпустить их, но я не шью одеяла.
Никто из живущих созданий не распознает в нас чистый свет до той поры, пока их энергия не будет готова к переходу. Свет, тепло, жизнь и движение — все это энергия. Когда тело погибает, энергия продолжает жить. Энергия должна уйти куда-то. Это закон Вселенной. Мы — лишь каналы. Мы переносим энергию когда живем, мы являемся сопутствующей переходу энергией. Мы идем по улице, бежим марафон или отправляемся в путешествие. Мы живые, дышащие окна небес. Для ясности, мы рождены, чтобы они — то есть вы — смогли нормально умереть и покоиться в мире.
