Синтия Хэнд - Безграничная (ЛП)
Веб.
Мне не нужно много времени, чтобы заново познакомиться. Я поворачиваю голову прямо к задней двери, которая ведет в переулок позади здания. Кристиан, думаю я. Я иду к нему. Я вылезаю.
Но не успела я сделать и трех шагов, как вижу близнецов, загородивших мне выход.
Спотыкаясь, я отступаю назад.
Они подруги моего брата. По крайней мере, одна из них.
— Люси, — сказала я, посмотрев на них в замешательстве.
— Клара Гарднер, — говорит она, звеня браслетами. Ее темные глаза широко раскрыты от удивления. — Боже мой, — она улыбается. — Какое совпадение, что из всех мест на земле мы встретились с тобой здесь. Клара, я бы хотела представить тебе мою сестру, Оливию, — говорит она.
Уверена, именно она убила Анну. Эта девушка, просто убила мать моей подруги.
— Ты очаровательна, я в этом уверена, — говорит Оливия, хотя я ей явно не нравлюсь. — Отдай нам ребенка, — говорит она. — Все кончено.
Я взглянула через плечо, назад, в зал. Где Кристиан?
— О-о, мы позаботились о твоем друге, хотя он все-таки очень старался победить. Это была хорошая драка, — говорит Люси небрежно. — Теперь отдай нам ребенка. Если ты отдашь его сейчас, я обещаю, что убью тебя быстро и безболезненно.
Мое горло отчаянно першит в при мысли, что сейчас Кристиан лежит в темноте где-то под нами, мертвый или умирает, и его душа была обнажена. Я прижимаю Веба еще крепче к груди. Он такой тихий, слишком тихий, думаю я, но я могу беспокоиться об этом, не в данный момент.
— Дай мне ребенка, — говорит Люси.
Я отрицательно качаю головой.
Она вздыхает, будто я на самом деле разрушаю ее планы на день.
— Я собираюсь насладиться процессом, когда буду убивать тебя. — Черный кинжал появляется в ее руке. Я чувствую своего рода шум от вибрации, которая резонирует через меня. Она подходит ко мне ближе. — Я просто обожаю твоего брата, ты же знаешь, — она смеется. — Он самый лучший друг, какой у меня когда-либо был. Такой внимательный. Такой сексуальный. Ему будет очень плохо, когда он узнает, что его сестра умерла. Несчастный случай при пожаре. Ему понадобится столько сил, чтобы пройти через это.
Она пытается подстрекать меня, и я это прекрасно понимаю, но во мне ничего не пробуждается, чтобы бороться с ней. Я долго не выдержу. Краем глаза я вижу, как Оливия начинает двигаться на меня со стороны. Они заставляют меня отступать к краю сцены. Даже если бы я была в силах бороться с ними, то все равно я никогда не смогу удержать их обеих. Не с Вебом на руках.
Они окружают меня, чтобы прикончить.
Мне нужно вызвать сияние, думаю я. Не знаю, заставит ли оно их отступить, как в случае с Черными Крыльями, но я должна попробовать. Это мой единственный шанс.
Я закрываю глаза.
Я пытаюсь освободить разум.
Сфокусироваться.
Каждый раз, когда я призывала его, то сияние приходило ко мне: в тот день в лесу с мамой, когда я дралась с Семъйязой; в ночь автомобильной аварии, после выпускного вечера; в любой момент, когда я действительно в нем нуждалась, оно было со мной. И тогда я, буквально, начинала сиять. Но прямо сейчас во мне не было никакого сияния, если даже оно и есть, то я не могу почувствовать его. Я не могу получить к нему доступ.
Все, что я чувствую сейчас — это тьма. Кажется, я собираюсь проиграть эту битву. Кристиан предвидел это.
Я собираюсь умереть.
— Нет, — голос Кристиана возникает в моей голове. — Нет, ты не умрешь.
Слезы счастья у меня на глазах.
— Ты не умер, — говорю я.
— Мне нужно, чтобы ты сделала то, что я тебе скажу, когда я скажу тебе это сделать. Хорошо?
— Хорошо.
Я слышу звук сирен вдали.
— Отдай. Нам. Ребенка. — Оливия подошла достаточно близко, теперь она может с легкостью ударить меня. Она поднимает кинжал.
— Катись... к черту, — говорю я сквозь зубы. Может быть, какой-то огонь остался во мне, в конце концов.
— Подними Веба над головой! Сейчас! — кричит Кристиан в моей голове, и я, не раздумывая, просто делаю то, что он просит. Я поднимаю ребенка, а Кристиан выскакивает из оркестровой ямы на сцену, и сияние его меча испускает ослепительные брызги света, проходящего через меня от плеча до бедра. Я чувствую, как оно проходит сквозь мою одежду, но когда оно касается моей кожи, возникает тепло.
— Нееет! — кричит кто-то.
Ошеломленная, я опускаю Веба обратно на руки, прижимая к себе, и вот именно тогда я вижу Люси, которая стоит со своими браслетами в нескольких футах от него, и ее лицо представляет собой маску гнева и неверия. Она кричит словно животное в агонии.
А Оливия падает у моих ног, мертвая.
Сократив расстояние почти в два раза, сияние меча Кристиана убивает ее.
— Я убью тебя! — кричит Люси, глядя на меня, выпученными от злости глазами, сжимая черный кинжал в кулаке.
Но Кристиан сейчас стоит рядом со мной, держа меч в руке. Звуки сирен все громче. В любую минуту на этом месте будут пожарные.
Люси смотрит в сторону выхода.
— Клянусь, я убью тебя, Клара Гарднер, — слеза катится вниз по ее лицу, свисая с ее подбородка в течение нескольких секунд, прежде чем падет с него на пол. — Я сделаю так, что ты будешь страдать, –говорит она, а потом поворачивается и бежит по проходу театра, проскальзывая сквозь дым и пламя, и выбегает на улицу.
Я слышу, как она плачет, когда убегает.
Я не смотрю на Оливию. Не могу. Я поворачиваюсь, желчь поднимается в горле, когда я осознаю, что я вся в ее крови, моя рубашка пропитана ею, плечи и руки забрызганы кровью.
Раньше я считала, что это место безопасное. Место, где все мы можем говорить друг с другом обо всем и быть самими собой. Волшебное место.
Теперь же все потеряно. Все вокруг нас сгорело. Исчезло.
Анжела пропала.
Постепенно я стала осознавать, что Кристиан стоит передо мной, задыхаясь и прижимая рубашку к своему ребру.
— С тобой все в порядке? — спрашивает он, сжимая мое плечо. — Я не причинил тебе боль?
— Нет, — отвечаю на оба вопроса, а потом вижу, что у него идет кровь. — Ты ранен.
— Я выживу, — говорит он. И в этот же момент мы услышали, как закричали голоса в холле. — Мы должны выбраться отсюда. Сейчас же.
Мы спешим к выходу в переулок позади театра. Прохладный ночной воздух холодит мою кожу, мои легкие, и я снова могу дышать.
— Нужно взлететь, — говорит Кристиан. Он раскрывает свои крылья. Черные пятнышки выделяются на его белых перьях, словно чернила разлившиеся по бумаге.
Мое сердце сейчас такое тяжелое от ужаса и шока, из-за жалости к Анне, из-за страха за Анжелу, из-за смерти Оливии. И я понимаю, что полет не представляется возможным сейчас. Я качаю головой.
