Шарлин Харрис - Месть мертвеца
Оба агента застыли. Клавин теребил крошечный цифровой фотоаппарат, Стюарт загружал какие-то небольшие аппараты в кузов взятого в прокате внедорожника.
— А что? — удивился Стюарт. — Почему вы хотите об этом знать, мисс Коннелли?
— Я думаю, не участвовало ли в пытках мальчиков больше одного человека, потому что сильно подозреваю: Том Алманд работал не один, у него был приятель-убийца, который помогал ему справиться с бедными мальчиками. Некоторые мальчики были уже не маленькими. А Том Алманд — небольшой человечек. Итак, имелась ли у него история, которая заставляла подростков довериться ему достаточно, чтобы попасть в ситуацию, из которой не было выхода? Или у него имелась сильная правая рука, человек, заботившийся о том, чтобы они попали в такую ситуацию?
Двое агентов переглянулись, и этого было достаточно.
— Вы должны рассказать людям, — потребовала я. — Они думают, что теперь в безопасности, а это не так.
— Послушайте, мисс Коннелли, — начал Стюарт, — половина их преступной группы у нас в тюрьме. У нас их место для убийств. У нас место, где они избавлялись от трупов. У нас выживший, в безопасности, под охраной. У нас даже их запасное место, где они держали жертвы, по какой бы причине им ни понадобилось такое место: может, они приготовили его на случай, если услышат, что этот участок продан, или поняли, что доехать сюда зимой трудно. Тогда они использовали место в амбаре Алманда. Мы поняли это, потому что в амбаре не так уж много пятен крови. И здесь мы нашли не все вещи. — Он кивнул на старый сарай слева от дома Дэвей.
— Нам очень хочется поймать второго выродка, Харпер, — добавил Клавин. — Вы даже не знаете, как нам этого хочется. Но мы не думаем, что он собирается в ближайшее время схватить еще кого-нибудь. Вы понимаете, к чему мы клоним?
Нет, я была слишком тупа, чтобы это понять.
— Да, понимаю, — отозвалась я. — И, в определенной степени, я согласна. С его стороны было бы сумасшествием схватить еще кого-то. Но ведь он и вправду сумасшедший!
— Пока он ухитрялся сохранять идеальную маскировку, — заметил Стюарт. — Он достаточно умен, у него сильно чувство самосохранения, чтобы продолжать маскироваться.
— Вы в этом уверены? Уверены достаточно, чтобы рискнуть жизнью какого-нибудь мальчика?
— Послушайте, дело в том, что вы больше не имеете отношения к этому расследованию, — заявил Клавин. Его терпение иссякло.
— Я знаю, что я не коп, — возразила я. — Обычно я просто приезжаю в город, делаю свою работу и уезжаю. И мне нравится такой порядок. Но, бывает, случаются дела похуже. И тогда нам приходится оставаться дольше. Мы хотим уехать из Доравилла. Но мы не хотим, чтобы еще кто-нибудь погиб. А пока вы не поймаете второго убийцу, такая возможность существует.
— Но что вы можете сделать, чтобы этому помешать? — резонно спросил Клавин. — С нашей точки зрения, после того как вы вчера дали показания, вы и ваш брат можете уехать. У нас есть номер вашего мобильника, есть ваш домашний адрес.
— Он мне не брат, — бросила я.
Если Толливер может рассказывать об этом людям, я тоже могу.
— Как угодно, — бросил Клавин. — Эй, Лэнг, вы знали, что ваш отец в тюрьме в Аризоне?
— Нет, — ответил Толливер. — Но я слышал, что он вышел из тюрьмы в Техасе.
Если они пытались выбить Толливера из колеи, то подошли к делу не с той стороны.
— Вам обоим кошмарно не повезло с родителями, — сказал Клавин.
— Без сомнения, — согласилась я.
И меня он тоже этим не разозлит.
У Клавина был слегка удивленный вид, может даже слегка пристыженный.
— Я никак не могу вас раскусить, — напустилась я на него. — Вы же можете быть порядочным человеком, когда хотите. Но все это дерьмо насчет наших родителей — неужели вы думаете, что мы не слыхали все это раньше? Думаете, мы не помним, каково это было?
Он не ожидал, что я готова к боевым действиям. У Клавина явно были свои проблемы.
— Лучше продолжайте дальше свой путь, — сказал он.
Стюарт украдкой наблюдал за ним.
— Возвращайтесь в город. Дайте показания, а потом уезжайте. Вокруг этого дела и так слишком много шума. Медиум. Вы. Теперь, когда вы видели, как Том Алманд замахнулся на медиума лопатой, думаю, вы знаете, кто на вас напал. Вы будете выдвигать против него обвинения?
Как ни странно, я даже не подумала об этом. С тех пор как на меня напали, столько всего произошло, что то нападение не значилось в моем списке загадок в числе первых, требующих разрешения.
Я поразмышляла над этим с минуту. Теоретически я была полностью за то, чтобы Том заплатил за нападение. Но, рассуждая реалистически, как мы могли доказать, что это был Том? Единственным свидетельством против него являлось то, что он ударил лопатой другого человека, и у него имелись причины меня ударить… Если считать причиной тот факт, что я нашла тела его жертв. А я считала это причиной. Из-за меня он больше не мог развлекаться. По крайней мере, я так думала, до тех пор пока не распахнулась крышка люка.
Каждый раз, думая о крышке люка, я видела лица тех мальчиков: лицо, покрытое кровью, безжизненное, и другое — точно так же окровавленное, полное страха и ужасного осознания.
Мне придется вернуться сюда, чтобы дать показания, но конкретных улик, кроме найденных, вообще-то больше не было.
— Нет, — покачала я головой. — Выдвигать обвинения я не буду. Алманд говорит?
— Не говорит ни единого проклятущего слова, — ответил Клавин. — Вообще-то он был в порядочном шоке — из-за сына, думаю. Но потом стряхнул с себя это и сказал, что мальчик всегда был слабым.
— Он сказал так из-за чьего-то влияния, — отозвалась я. — Это слова кого-то другого.
— Я тоже так думаю, — согласился Стюарт. Он повернулся к нам спиной, чтобы взглянуть на земли, которые дали такой странный урожай. — Алманд не заговорит, чтобы случайно не допустить оплошности и не выдать своего долбаного дружка.
Меня слегка удивило, что Стюарт произнес при нас грубое слово. Но если бы я смотрела на те тела и проводила расследования в той лачуге так же часто, как Стюарт, я бы тоже была глубоко расстроенной и выбитой из колеи… Что ж, даже больше, чем уже была сейчас.
Я сама не понимала, почему я еще здесь. Там не было призраков, не было душ, не осталось ничего от костей восьми подростков, которых положили здесь в землю. Только холодный воздух, порывистый ветер и двое сердитых мужчин, что провели слишком много времени, наблюдая слишком близко, какой ужас могут сотворить люди друг с другом.
— Что вы сделаете с лачугой? — спросила я.
Толливер, как и Стюарт, повернулся, чтобы на нее посмотреть.
