Сделка (СИ) - Вилкс Энни

— Я и не думал, что ты можешь такое. Ты была великолепна. Когда ты согласилась говорить на языке жестов… никто, кроме тебя, не смог бы такого.

— Это и мне понравилось, — смутилась Илиана, но тут же распрямилась, будто не давая сбить себя с толку: — А потом я узнала, что у тебя с собой кольцо. Его нужно было уничтожить, а не забирать и использовать!

Келлфер внимательно разглядывал ее. Девушка колебалась, но все же твердо стояла на своем. Ему захотелось пойти ей навстречу, успокоить, поцеловать, уверить, что больше он не будет делать ничего подобного. Однако он остановил себя прежде, чем солгать женщине, с которой хотел разделить вечность, и ответил честно:

— Илиана, я использовал и, вероятно, еще использую его для твоего блага, нашего блага и общего блага. Пожалуйста, выслушай меня прежде, чем обвинять.

Она отступила на шаг и потупилась.

— Я знаю много о тебе, — вдруг сказала она отчаянно. — Может быть, правду, если ты используешь кольцо так легко. Эта вещь — зло. И то, что произошло с женщиной на площади — зло. И то, что ты сейчас у лекаря… — она не закончила, но отступила еще на несколько шагов.

Келлфер сжал зубы. Что этот щенок посмел наговорить ей? Глухо завыл внутри страх.

— Что ты знаешь обо мне?

— Что ты убил женщину и других нищих.

— Да, — не стал отрицать Келлфер. — И сделал бы это еще раз.

— Из-за меня? — подняла она на него влажные глаза. — Я в этом виновата?

— Нет, конечно, — выдохнул Келлфер. Ее боль отозвалась болью и в его сердце, и он решительно преодолел расстояние между ними и заключил Илиану в крепкие объятия. Она не стала вырываться, но и в ответ не обняла, будто задеревенев. Келлфер поцеловал ее в висок и прошептал: — Ты здесь ни при чем. Я хотел освободить тебя, да, ты для меня бесконечно дороже, чем кто-либо на этой земле, чем кто-либо на свете. Я хотел, чтобы ты была в безопасности. — Илиана несильно стукнула его в плечо, и, в каком-то исступлении продолжая целовать ее волосы, Келлфер продолжил: — Но дело не только в этом. Я пришел сюда, чтобы не допустить войны между Пар-оолом и Империей Рад, войны, которая могла начаться из-за того, что шепчущий спас шепчущую в столице Пар-оола. Теперь ее не будет, преступница казнена.

— Она не была преступницей! — воскликнула Илиана.

— И все же тысячи людей теперь не умрут.

— Зачем так?! Не верю, что не было другого выхода!

— Мне не нужен был другой выход, — все еще не давая себе солгать, признал Келлфер очевидное, сжимая девушку в своих объятиях сильнее. — Я бы весь Пар-оол сравнял с землей, если бы это спасло тебя. И не дало пострадать Империи.

— Но она… — всхлипнула Илиана.

— Она была безумна и очень стара, а я успокоил ее разум и подарил ей под конец ее бесплодной жизни цель и счастье. Я не думал тогда о ее благополучии, но это все же именно так.

— Такую цель пытались подарить мне те, кто повесил кольцо на мою клетку! — вывернулась из его объятий Илиана.

Не желая удерживать ее силой, Келлфер последовал за ней через уже укрытые тканью торговые ряды. Он боялся, что Илиана потребует, чтобы он не преследовал ее, но девушка молчала, только наращивая шаг. Они пролетали мимо обеспокоенных торговцев, мимо о чем-то спорящих компаний, мимо милующихся под луной парочек. Разноцветная Караанда размазывалась в мешанину цвета и света, звуков. Келлфер не отставал ни на шаг, все еще не прикасаясь к бегущей Илиане, но не выпуская ее из вида.

Запыхавшись, девушка, наконец, остановилась — у ворот одной из каменных галерей, прямо под факельным столбом. Свет падал на нее сверху, скрывая лицо, укрытое пышными волосами и разметавшимся платком. Келлфер встал рядом, ожидая обвинений, но вместо этого Илиана как-то сжалась и проговорила с отчаянием куда-то в землю:

— Что я за чудовище, если все равно тебя люблю?!

Какая-то струна порвалась внутри. Впервые за последние четыреста лет на глаза навернулись горячие, тяжелые слезы. Не помня себя, Келлфер шагнул к Илиане и прижал ее к себе, покрывая лицо быстрыми, не удовлетворяющими, недостаточными поцелуями. Она отвечала, так же исступленно ища его ласки, и тянулась вверх. На щеках ее блестели две тонкие блестящие дорожки.

— Я люблю тебя, люблю, люблю, — шептал он ей, не отпуская. Сейчас разнять руки его бы не заставила даже угроза смерти. — Прости, что расстроил тебя. Что мне сделать для тебя? Как успокоить? Как порадовать?

Илиана поймала его губы, оборвав поток слов. Вся подаваясь навстречу, она обвила руками его шею, запуталась пальцами в волосах, будто умоляя не останавливаться.

— Мне ничего не нужно, — тихо ответила девушка, наконец. — Я только хочу… Пусть смертей не будет больше, прошу тебя. Не надо. Не из-за меня. Я благодарна тебе, что ты хотел спасти меня, что спас, но умоляю, не такой ценой, не надо!

Келлфер хотел пообещать ей, но вовремя остановился. Даже сейчас он понимал, что дать слово не убивать он не может — как не может нарушить слово, которое ей даст.

Тонкие руки гладили его спину. Илиана закрыла глаза и теперь только тяжело дышала, вдыхая и выдыхая ртом. Келлфер смотрел в ее лицо, во время касания не скрытое для него иллюзией — высокие скулы, пухлые и раскрасневшиеся от поцелуев губы, острый подбородок, светлые тонкие брови, тяжелые мокрые от слез ресницы — и никак не мог наглядеться. Эта девушка, его счастье, была сейчас с ним, она тоже любила его, принимала даже то, что считала неприемлемым, и это чудо, которого он не заслуживал, не заканчивалось.

Келлфер и представить не мог, что способен на такие чувства.

— Послушай, — шепнул он, наконец. — Я должен был убить еще одного человека здесь. Я не убью его. Но мне понадобится твоя помощь. Договорились?

— Да, — без промедления ответил Илиана, распахивая глаза. — Какая помощь?

41.

Сегодня хозяйке Солнечного замка не спалось. Она отослала прислугу и теперь сама медленно расчесывала волосы, наблюдая за скрывавшейся за тучами полной луной.

Пришедшее в ночи странное письмо на зеленой коже испугало женщину не своим необычным видом — похожие не раз присылали пар-оольские торговцы корундами, с которыми совсем недавно был заключен крупный договор — а своим внезапным появлением, грубой травяной веревкой, которой был перехвачен тугой свиток, и чем-то еще, что ей не удавалось понять. Пахнущее травами полотно было ей незнакомо.

Заспанный слуга, доставивший письмо от портальной почты, стоя дремал у двери.

Дарида Веронион проглядела письмена по диагонали, не вчитываясь — и выронила лист, не справившись с дрожью.

Значит, Дарис объявился. И он был не в военном походе, не в одной из своих увеселительных поездок, не в путешествии к Снежным горам, как думала его мать. Дарида с трудом опустилась на расшитую золотыми цветами кушетку. Она поднесла руки к глазам, будто желая смыть какую-то пелену, но обессиленно опустила их. Письмо издевательски чернело буквами, похожими на пляшущих туземцев.

Ночь застыла за окном. В Солнечном замке было тихо, только тиканье больших часов нарушало эту глухую тишину.

Ее мальчик, ее Дарис… Ослушался ее и отправился в Пар-оол за понравившейся ему девчонкой — и чуть не погиб на чужбине. Та его идиотская затея, бесполезный ему и очень вредный для всей Империи рыцарский жест, оказывается, не покинула его беспокойную голову. Он не нашел поддержки у матери, отказавшейся давать ему портальные окна, но нашел портал где-то еще. Один в Пар-ооле… конечно, он пострадал. Хвала Свету, что выжил!

И об этом имел наглость написать местный дикарь, считавший страшные ранения платой за осквернение какой-то местной потаскухи!

Конечно, Дарис был неосмотрителен. Он вечно вел себя как рыцарь, спасавший слабых и убогих и к месту, и не к месту. Его любил народ, но Дарида знала: сердце сына, хоть и дрожало при виде чужих страданий, было куда более капризным, чем думали те, кто его боготворил. Направляя сына, Дарида смогла построить его руками народную любовь, смогла пустить среди жителей принадлежавшей ему провинции нужные слухи, смогла обелить его имя несколькими верными решениями. В отличие от Дариса, Дарида импульсивной не была. Вся ее импульсивность осталась в прошлом, там, где единственный любимый ею мужчина вышвырнул ее из своих покоев как собаку.