Александра Плен - Богиня
Грант с усмешкой смотрит на меня и шепчет.
— Вот такую женщину я хочу видеть в своей постели… Всегда… Изможденную любовью, обессиленную и покорную… — его рука проводит по моей обнаженной коже и я непроизвольно откликаюсь на ласку, выгибаясь вслед за ней.
Но стоит только немного поспать, и я опять до безумия хочу его.
Мы такие разные. Как лед и пламя, как тьма и свет…. Он — воплощение борьбы и агрессии. Внутри него постоянно идет война, с собой, со мной, со всем миром… Я чувствую эту борьбу, она выматывает его, лишает сил и покоя. Он борется со своими чувствами ко мне, пытается не поддаться на мою нежность. Кто победить в ней? Как мы сможем быть вдвоем? Что получиться из нашего союза? Так много вопросов и ни одного ответа.
Я перестала задумываться о словах Посланника. Мой выбор… Правильный он или ошибочный? Я не знаю. Сейчас, сию секунду я просто обычная земная влюбленная женщина, и я выбрала своего мужчину.
* * *Как-то утром Грант серьезно спросил.
— Чем ты сегодня занимаешься? — я отмахнулась.
— Аманда пригласила полетать с ней по злачным местам… Еще не решили куда…
— С Амандой полетишь завтра… Сегодня я хочу показать тебе свой дом. Место, где я родился.
Он взял меня за руку, и мы перенеслись в Шотландию. Я увидела полуразвалившийся каменный дом, стоящий на небольшой возвышенности. Если бы у меня было тело, оно бы, наверное, содрогнулось от мрачной тоскливой безысходности, которая лезла из всех щелей. Дом красовался черными провалами окон, обрушившейся крышей и гуляющим ветром по длинным коридорам. Пусто, обреченно, уныло. Единственные жители — серые вороны и мелкие грызуны, всполошившиеся от нашего незапланированного визита.
— Мне никогда не нравились такие пейзажи, — сказала я… — Наверное, я просто не люблю север.
Дом, или, пожалуй, его можно было назвать небольшим замком, был расположен на маленьком острове. Пару десятков километров в самой широкой части… Со второго этажа замка можно было увидеть море. Как же здесь, наверное, было скучно зимой!
— Я помню тебя здесь, — произнесла я… — мне снились сны…
— Да, — эхом ответил Грант, — и я тебя впервые увидел здесь… Маленькую светловолосую девочку, сидящую на подоконнике в непонятном доме, полным людей и детей… Я так тебе завидовал… У тебя были друзья, сверстники. Я же был единственным ребенком на многие мили вокруг… На всем острове не было ни единого ребенка моего возраста… Да и женщин почти не было, только старуха кухарка и ее полусумасшедшая сестра.
Грант взял меня за руку, и мы переместились на самый край почти обвалившейся башни, что выходила на север. Мы ничего не весили, поэтому я не боялась, иначе было бы страшно ступать на эти крошащиеся под ногами камни и обваливающуюся от малейшего дуновения ветра черепицу.
— После второго восстания якобитов в 1745 наша семья потеряла все. У нас отобрали все земли, богатства, титулы. Мой дед, когда еще был жив рассказывал о своем деде, принимавшем участие в восстании… Мне на это было наплевать… Гордость предков, почести, бывшая слава рода. Из Лэйрдов мы превратились в обычных крестьян. Победители англичане нам оставили полуразрушенный старый замок на острове и бедный каменистый клочок земли. Вот и все богатство, оставшееся от бывших великих баронов Грантов. Отец с детства вбивал мне в голову, что я должен восстановить честь рода, возродить баронство и славу. А сам бил мать измывался над немногочисленными слугами. Как же я его ненавидел. Жестокий ублюдок… Она умерла, когда мне было десять. Думаю, просто не выдержала этой беспросветной тоски и холода.
Грант сжал кулаки в бессильной ярости… Что-то темное и злое заклубилось у него внутри.
Я приблизилась почти вплотную. Стала за спину, окутывая теплом своей нежности.
— Ты сбежал, как только представилась возможность, — произнесла я тихо.
— В действительности я сбегал четыре раза, — поправил мужчина, — первые три чуть было не закончились моей смертью. Рука отца была тяжелая, но как ни странно, именно это и давало мне повод сбегать в следующий раз. Он думал, что после того, как содрал мне кожу на спине, и после недели горячки я даже не подумаю о побеге. Он глубоко ошибался, после этого я еще больше убеждался в его необходимости…
Я послала сильную волну любви своему мужчине. Он вздрогнул и очнулся от горестных дум.
— Я ни разу в своей земной жизни даже не подумывал, что можно приехать обратно… Увидеть отца, разузнать, что с ним произошло. Странно… Сколько себя помню, я все время шел напролом, боролся до последнего. Всегда добивался своего… — Грант помолчал… — Была еще одна причина уехать из дома, — он обернулся ко мне и обвел мое полупрозрачное лицо ладонью, — это ты… каким я был наивным мальчиком, когда решил, что найду тебя… — с ироничным смешком произнес он.
— Но ты же добился своего, — прошептала я, и, видя недоуменный вопросительный взгляд Гранта, пояснила, — ты ведь всегда добиваешься всего, чего хочешь?.. Ты хотел найти меня. И нашел… И пусть таким странным способом, но ты добился своего, я сейчас с тобой. Ведь так?
Ореол вокруг тела мужчины засиял белым слепящим светом.
— Как же жаль, что наши тела здесь не материальны, — прошептал мне Грант прямо в губы, — но когда мы вернемся в наш мир, я обещаю, ты почувствуешь, как же сильно я хотел тебя. И хочу до сих пор.
Мы еще немного побродили по дому. Грант мне показал свою комнату, где он жил до шестнадцати лет. Изломанная прогнившая мебель была покрыта толстым слоем пыли и времени.
— Ну вот, теперь мы приведения! — картинно захохотала я, разогнав птиц… — и будем вечно скитаться среди каменных развалин. И туристы начнут приезжать сюда, чтобы услышать наши завывания… Твой дом станет знаменитым, Грант… Будет так, как хотел твой отец. Замок возродиться и сюда потянуться тысячи паломников.
Мне таки удалось его развеселить. И когда мы покидали замок, темное пятно горечи, клубившееся у него внутри растаяло, как залежавшийся снег на ослепительном солнце.
* * *Мы по-прежнему встречаемся с Хранителями. Только теперь каждый занимается своим любимым делом. Макс изобретает в своем ангаре, вместе с Софией и Ионной. Саймон с Дэвидом гоняют на спорткарах. Иногда к ним присоединяется Грант. Ему нравиться азарт, нравиться борьба, соперничество. Я сижу на созданных декоративных трибунах вместе с Амандой и азартно кричу «Вперед! Давай!», размахивая флажками, и болею за своего мужчину.
Иногда мы вместе играем в карты или смотрим фильмы. И его теплые руки обнимают меня весь сеанс, а горячий шепот ввергает в дрожь и смятение, описывая все те ужасные вещи, которые он со мной сделает, когда мы переместимся к нему в замок.
