Элизабет Ричардс - Феникс
— Она милая, — отвечает он. — Но меня тянет к девушкам, которые спасают мне жизнь.
Я еще сильнее краснею. На самом деле, я дважды спасла ему жизнь. Первый раз, когда помогла сбежать из лаборатории Стражей, а второй раз в поезде, когда прикончили Разъяренного.
— Полагаю, парни все время на тебя западают, — говорит он.
Я смеюсь.
— Едва ли. Я не из тех длинноногих моделей с обложки «Ежемесячный Страж для Молодежи».
Между его красно-коричневыми бровями пролегают складки.
— Ты понятия не имеешь, какой видят тебя люди, не так ли?
Я мотаю головой.
— А какой они меня видят?
— Ты девушка, выкрикивающая «Нет страха, Нет Власти» перед всем народом, — отвечает он. — Ты красивая, и смелая. Разве ты не видишь, как парни теряют голову из-за тебя?
Я неловко смеюсь.
— Извини, — бормочет он. — Порой мне не хватает фильтра между моим мозгом и ртом.
— Да все нормально. — Я беру его за руку. — Правда. Я польщена.
Он смотрит на наши руки.
— Ага, наверное. Я сам почти попался. — Я знаю, что он шутит, но голос его звучит ровно.
Я смеюсь, стараясь сохранить веселое настроение, но на самом деле я не знаю, что сказать. Под высокомерностью Элайджи скрывается славный парень, и он очень привлекательный, но мое сердце принадлежит другому.
— Прости, Элайджа, — говорю я. — Но ты ведь знаешь, что между нами никогда ничего не будет, верно?
— Знаю, — говорит он, отпуская мою руку. — Эш — счастливец. Видно, что ты очень его любишь.
— И так до самой смерти, — отвечаю я.
Только вот интересно, когда это произойдет.
Глава 25
НАТАЛИ
В КАКОЙ-ТО МОМЕНТ нашего путешествия я проваливаюсь в тревожный сон, в котором вижу Полли. Сначала я вижу её в качестве своей сестры, а потом её серые глаза становятся желтыми и она превращается в Разъяренную борзую, с её клыков капает яд. Я зову маму на помощь, но её здесь нет. Потом я вспоминаю, что она сбежала. Я одна. На животе Полли-Борзой появляются прорези и на землю вываливаются её внутренности, и неожиданно — это вновь моя сестра, свернувшись, лежит на полу в луже крови в форме розы...
Грузовик подпрыгивает на ухабе и вырывает меня из сна. Мои ноги ноют от неудобной позы, в которой я провела всю ночь рядом с Элайджей. Его сильная рука обнимает меня за талию, его лицо уткнуто мне в тыльную сторону шеи. У меня мокрые щеки. Должно быть я плакала.
— Хорошо спала? — раздается холодный голос Эша рядом со мной.
Я сажусь, будто по сигналу тревоги. Эш сидит на краю ближайшего ящика, одетый в один из черных, зимних бушлатов с капюшоном, которые мы нашли с остальными припасами. Я гадаю, как долго он наблюдает за нами.
Элайджа шевелится и просыпается, громко зевая.
— Который час...
Он перестает говорить, когда видит красноречивое выражение лица Эша.
Эш протягивает нам два бушлата.
— Надевайте. Мы приехали.
Мы надеваем длинные черные бушлаты, как раз тогда, когда грузовик замедляется. Я слышу вокруг нас звуки города: лавочники, кричащие друг другу, стук колес повозок о мостовую, музыку, доносящуюся из таверн. Должно быть ранний вечер — мое тело потеряло чувство времени, после того, как мы просидели в ловушке грузовика столько времени без естественного света.
Эш поднимает дверь грузовика, впуская поздороваться прохладный свежий воздух, который пахнет специями и травами. Мы на Фракийском оживленном центральном рынке, который во сто крат круче рынка Шантильи Лейн в Блэк Сити. Здесь сотни, если не тысячи, закругленных зданий, сделанных из красного песчаного кирпича. На многих зданиях есть фрески, поэтому город кажется цветным. Но не это самое поразительное. У всех зданий многоярусные крыши, покрытые черепицей из странного блестящего металла, который я прежде не видела. Он был отполирован и прекрасно отражал свет, так что казалось, что весь город сияет, как море под солнечным светом. Это прекрасно.
— Теперь понятно, почему Фракия получила прозвище — Зеркальный город, — шепчу я Элайдже.
— Это солнечная черепица, — объясняет он. — Вот откуда они получают энергию. Мы в Виридисе их тоже используем, но не в таком количестве.
Не говоря ни слова, Эш накидывает на голову капюшон и спрыгивает с движущегося грузовика, его плащ развивается за спиной, словно крылья феникса. Элайджа берет меня за руку, и мы спрыгиваем вместе, жестко приземляясь на следы в пыли.
Мы спешим убраться подальше от грузовика, и протискиваемся между людьми, которые разодеты в платья с корсетами, в пальто украшенное драгоценностями или просто в разноцветную одежду. Я надеваю свой капюшон для маскировки, когда мы идем за Эшем на базар.
Флаги развеваются от прохладного весеннего ветерка, как крылья бабочки, яркие на фоне кобальтово-синего неба. Смуглые торговцы затягивают свои древние зазывные песенки, когда мы проходим мимо, машут нам, и их пение, наслаивающиеся одно на другое, превращается в прекрасную мелодию, которая напоминает мне птичьи трели. Все это место наполнено радостью и жизнью. Оно так резко контрастирует с тем, что мы увидели в Бесплотных землях.
И все же я чувствую разочарование, когда мы идем быстрее, петляя лабиринтом переулков. Куда ни глянь — таверна или трактир. К сожалению, ни над одним не висит вывески с названием.
— Нет названий, — говорю я. — Как же мы найдем «Лунную звезду»?
Элайджа хмурится.
— Наверное, нам придется поспрашивать у людей.
Иногда мы проходим мимо больших цифровых экранов, установленных на верхушках деревянных платформ, разбросанных по всему рынку. На каждом, одни и те же восемь фотографий, и под каждым же РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЖИВЫМ ИЛИ МЕРТВЫМ:
Эш
Я
Сигур
Роуч
Мама
Жук
Джуно
Дей
К счастью не упомянуты ни Элайджа, ни Гарольд, ни Ник, ни Эми, но ни один из них не входит в высшие эшелоны восстания, и не является беглым каторжником, может в этом причина. Фотография Сигура на всех экранах перечеркнута. Должно быть новость о том, что его арестовали, уже разошлась по всей стране. Роуз не тратит времени даром, донося о своей победе общественности. Что они с ним делают? Жив ли он? Я натягиваю капюшон ниже на лицо.
— Эш, помедленней, — говорю я, задыхаясь спустя несколько минут.
Эш останавливается и ждет меня, его глаза блестят, как зеркальные крыши вокруг нас. Его выражение лица смягчается, когда он видит, какой у меня утомленный вид. Я снова чувствую приступ тошноты, наверное, это от запаха парфюма и специй витающего в воздухе на рынке. Он нежно берет меня за руку. Я замечаю, как Элайджа смотрит на нас. У него на лице написана боль. Как бы мне хотелось, чтобы он не признавался, что влюблен в меня. Теперь все стало странно и неловко.
