Хлоя Нейл - Опустошенная
— Тогда кто это делает? И как мне это исправить?
— Как исправить? — Тейт издал смешок. — А ты не исправишь. Это тебе не болтик подкрутить. Это просто есть. Кто-то назовет это возвращением к изначальному миру. К Первоначальному Миру. Тому, Который Существовал И Должен Существовать Вновь.
В его глазах был самодовольный блеск, который говорил о том, что он с нетерпением ждал этого дня. Тейт явно считал, что мир готов к переменам.
— А разве он не вернется к войне? — поинтересовалась я. — К Армагеддону?
Он цокнул языком.
— Как наивно. Раз на то пошло, добро и зло существовали вместе миллиарды лет до появления людей или вампиров на свет. Не порицай то, чего ты не понимаешь.
Я проигнорировала его нахальство.
— А Малефиций. Где мне найти его?
Он откинулся на стул и закинул руку на спинку.
— Ну, ну, балерина. Я же не могу раскрыть все свои секреты, правда?
— Ты используешь Малефиций, чтобы творить собственную магию? Чтобы создать новый мировой порядок?
Он улыбнулся сквозь полуопущенные веки.
— Стал бы я таким заниматься?
— Да. И стал бы лгать о своей непричастности.
Он склонил голову на бок с явным интересом.
— После всего, что тебе рассказал, ты обвиняешь меня в непорядочности?
— Ты лгал всю свою жизнь. Что ты заботился о благополучии города. Что ты пытался помочь вампирам. Что ты человек.
— Да, что ж. Было проще, когда аморальности не приписывался злой умысел.
Я закатила глаза.
— Если ты не имеешь к этому никакого отношения, то почему тогда фэйри считают, что замешана старая магия? И почему после дождя в городе пахнет сахаром и лимоном?
— То, что я не создавал магию, не значит, что я не могу ею наслаждаться. Малефиций — это старая магия. Воссоединение добра и зла накладывает свой отпечаток на этот мир — на воду и небо. Также накладывает свой отпечаток на ветер. На латентную магию воздуха. Нельзя же меня осуждать за то, что я хочу немного ощутить ее, не так ли?
— Как ты можешь ощутить магию, находящуюся в воздухе на другом конце города?
— В мире намного больше всего, чем ты можешь увидеть, или представить себе, Горацио.
— Я в курсе, — сухо ответила я.
— Дело в том, что магии не нужна автострада.
— Если Малефиций не у тебя, то тогда у кого?
— Орден сохраняет за ним право собственности. Охраняет его, так сказать.
В животе запорхали бабочки. Мне предстояло вернуться к Катчеру и обвинить магов в играх с Малефицием. Да, может, Мэллори ежедневно в течение пятнадцати минут свободного времени искажала мир.
Что ж, понравился мне его ответ или нет, его нельзя было обвинить в нарушении своего слова. Положив медальон на стол, я пододвинула его к Тейту. Не оглядываясь, я встала и направилась к двери.
— Спасибо за награду, — сказал Тейт. — Оставайся на связи, не пропадай.
Честно говоря, глаза б мои его больше не видели, но я сомневалась, что мне так повезет.
Глава пятнадцатая
ЧЕРНЫЙ ДРОЗД
Катчер встретил меня у двери, подъехав на гольф-мобиле. Я села рядом, и мы направились в сторону ворот.
— А что случилось с твоим медальоном?
— Променяла на волшебные бобы, — проворчала я.
Он присвистнул:
— Хорошие, видно, бобы.
— Так ничего и не ясно. Тейт согласился, что неразбериха, связанная с небом и землей вызвана магическим дисбалансом: по сути, кто-то заигрался, соединяя добро и зло в буквальном смысле слова. Хотя, он допускает, что сама перемена не так уж плоха. Еще он упомянул Малефиций. Что ты о нем знаешь? Возможно ли, что он каким-то образом попал к Тейту?
Катчер нахмурился и покачал головой.
— Малефицием владеет Орден. Он находится в Небраске, в бункере на глубине тридцати футов под землей, под особой охраной Ордена.
— Прости, — перебила я, — ты сказал в бункере?
— Заброшенный военный бункер. Небраска расположена в центре страны, так что там полно военного снаряжения и стратегически-оборонных сооружений времен Холодной Войны. Сама понимаешь, штат находится достаточно далеко от побережья, так что там можно хранить важные вещи.
— Как скажешь. А бункер надежный?
— Поверь мне, у меня найдется не одно крепкое словечко в адрес Ордена, но он точно не допустит, чтобы Малефиций оказался за пределами бункера. Тейту просто нравиться наблюдать, как ты дергаешься. Он же садист до мозга костей.
— Ему это удалось, — ответила я. — Я и правда вся издергалась. Если у него нет Малефиция, возможно, Тейт работает с кем-то еще. У него были другие посетители?
— Ты единственная.
Накрылась моя теория.
— Итак, Тейт утверждает, что он не причем, и я склонна ему верить. Как и ты во время нашего последнего разговора, — я собралась с духом. — Раз это не Тейт, и замешан Малефиций, который находится у Ордера… — я позволила Катчеру закончить мою мысль.
— Это не я, и не Мэллори.
— Я в курсе. Тогда остается только один человек. Саймон — единственный в Чикаго, кто официально связан с Орденом. Следовательно, не он ли единственный в Чикаго, у кого есть доступ к Малефицию?
Катчер не ответил.
— Что произошло между вами с Саймоном? — спросила я.
Гольф-мобиль с визгом затормозил у ворот — камни с гравием полетели в стороны.
— Проблема заключается не в прошлом, — ответил Катчер.
— Значит дело не в мести?
— Да нет здесь никакой чертовой мести! — прокричал Катчер, зарядив кулаком в пластиковую переднюю панель мобиля. — Я желал уберечь ее от всего этого. Не хотел, чтобы она связывалась со всем этим дерьмом Ордена, с его политикой, с его шестерками. Она превращается в невменяемую, мы оба измотаны, а он с ней постоянно, каждый день. Одному богу известно, что он втемяшивает ей в мозг.
— Мэллори никогда бы не изменила, — тихо произнесла я.
— Изменила бы мне? Нет, — согласился он, — Но, Мерит, ведь существует много других способов повлиять на отношение к человеку. Если бы тому, кого ты любишь, промыли мозги, что бы ты сделала?
— Промыли мозги? Ты не сильно утрируешь?
— А разве тебе не кажется, что она изменилась?
Вообще-то, казалось, с тех пор как она познакомилась с Саймоном. И это только подтверждало мое предположение о его причастности.
— Так или иначе, но Саймон здесь главное звено. Раз ты его не выносишь, тогда устрой нам с ним встречу.
— Саймон не пойдет на встречу с членом Дома. Не позволит Орден. Даже просто чтобы попросить о встрече, на которую они не факт, что согласятся, придется соблюсти ряд формальностей.
— Я же с ним уже разговаривала.
