Ольга Митюгина - Хранитель Тайного Алтаря
На террасе у Общего храма он остановился, пытаясь сориентироваться. Университет… Где же был университет? К подножию Храма вела широкая улица… потом был парк, который они когда-то обходили с Вирлиссом… потом снова вниз по улице… свернуть налево… и, вдоль университетского сада…
Эет вздохнул. Лес. Один лес.
Юноша спустился и, продираясь сквозь пышно разросшиеся заросли, не обращая внимания на знакомые тропинки, двинулся прямо. За его спиной раскачивались высокие травы и кустарники, вокруг трещали ветки, с воплями взлетали птицы…
Когда солнце подобралось к полудню, Эет остановился.
Он выбрался на поросшую травой обрывистую, скалистую площадку, залитую щедрым дневным теплом. Выше щерились изъеденные ветрами камни — видимо, когда-то давно их обнажил немыслимой силы толчок, и часть берега здесь обвалилась в море, образовав гигантские террасы.
Юноша сел, почти упал, на жёсткую траву. Тело его не ведало усталости, но в душе нарастала пустота. Богиня… Как он что-то найдёт здесь? После землетрясений, после цунами? Сохранилось ли от города хоть что-то?…
Эет прикрыл глаза. Он помнил… Помнил ту грандиозную волну, что катилась на город и показалась ему такой красивой из окон Верхнего храма.
Молодой немёртвый в отчаянии уронил голову на грудь. Разве он не идиот? На что он рассчитывал?
Какая насмешка: располагать всей мудростью Храма Мортис — и быть не в силах ею воспользоваться!
Юноша стиснул зубы. Нет… Он не сдастся так просто. Он будет искать! Он изучит весь лес, всё побережье. Но он найдёт руины университета! Он отыщет библиотеки…
Немного успокоившись, Эет обернулся — и замер.
С высоты камней на него смотрел зверь. Белоснежный мех серебряными искрами сверкал под лучами солнца.
Юноша затаил дыхание от восхищения.
Тигр, будто красуясь, повернулся боком, и его силуэт расплавленным белым золотом вспыхнул под сиянием полудня на фоне тёмной лесной чащи. Кончик гибкого хвоста чуть вздрагивал.
Эет боялся шелохнуться, чтобы не вспугнуть зверя. Богиня… Он уже привык, что лесные твари разбегались в панике, едва учуяв его запах… О Мортис, неужели это твой ответ на его мысли сегодня утром?
Белый тигр?…
По коже побежали мурашки.
Зверь повернул голову, скользнув по человеку насмешливым и снисходительным взглядом.
Эет, не веря себе, осторожно поднялся на ноги, опасаясь резким движением спугнуть… зверя? наваждение?
Тигр фыркнул и невероятным прыжком опустился на площадку на некотором расстоянии от Эета. А потом прилёг на траву, выражая самые мирные намерения — чеканный гордый силуэт на фоне зелёных зарослей, — и зевнул, обнажив клыки, сверкнувшие под солнцем, как полярный снег.
Молодой человек сделал шаг вперёд. Потом ещё. Тигр терпеливо ждал, когда, наконец, к нему сподобятся приблизиться.
Эет встал рядом и неуверенно, вопросительно, коснулся пушистого меха на затылке. Тигр заурчал и наклонил голову, позволяя почесать себя за ухом. А потом подставил шею, и мурлыкание, похожее на рычание пса, завибрировало в горле хищника.
— Какой ты… — восхищению Эета не было предела. — Ты… ты ведь меня понимаешь?
Тигр беззастенчиво урчал от блаженства и не снисходил до ответов на идиотские вопросы.
— Ты ведь зверь Мортис, да?
Животное лениво приоткрыло глаза и презрительно покосилось на Эета. «Вот ещё, быть чьим-то зверем!» — словно говорил этот взгляд.
Юноша чуть не ахнул, увидев вблизи глаза тигра.
Тёмно-синие! Белый тигр с тёмно-синими, почти чёрными глазами!
— Так на фреске же они у тебя зелёные!.. — ляпнул Эет.
Зверь фыркнул и уткнулся носом в лапы. Спина его сотрясалась. Эет не мог поверить своим ушам — тигр смеялся!
— Как тебя зовут? — спросил юноша. — Ведь у тебя должно быть имя?
Смех прекратился. Хищник поднял голову и серьёзно посмотрел прямо в глаза Эета. Губы коротко приподнялись, на миг вновь обнажив клыки.
— Врр… — рыкнул он.
— Вр? — повторил Эет.
Тигр досадливо чихнул и мотнул головой.
— Врррр… — повторил он.
Эет махнул рукой.
— Прости, но, можно, я стану звать тебя Снежок?
Зверь прикрыл нос лапами и сдавленно мяукнул. А потом гибким движением перекатился по траве, фыркая от смеха.
Просмеявшись, хищник поднялся, одарив Эета снисходительным взглядом. «Ну что с тебя взять? — словно говорил он. — Хоть горшком назови!»
А потом тигр мотнул головой, приглашая следовать за собой, и неспешно двинулся к лесным зарослям. Через несколько шагов он обернулся и снова мотнул головой.
— Идти следом?
Зверь закатил глаза.
— Ну, иду, иду, — рассмеялся Эет.
Они углубились в чащу.
Хищник бесшумно и быстро скользил меж стволов, и временами его шкура серебряными искрами вспыхивала в сумраке — под редкими лучами солнца, пробившимися сверху. Эет не переставал любоваться им.
Сам он тоже не отставал. Годы охоты приучили его тело двигаться легко и стремительно в самых глухих зарослях, и временами юноша ловил на себе одобрительный взгляд зверя.
Солнце ползло к краю неба, когда, наконец, тигр вывел спутника к глубокой долине, зажатой в скалистом кольце. На острых уступах камней кое-где росли чахлые деревца, цепляясь корнями за скудную почву, наметённую ветром в щели.
Эет готов был поклясться, что никогда прежде не бывал здесь, хотя, казалось бы, исходил окрестные леса вдоль и поперёк.
Там, на дне, лежали развалины меж вздыбленными остатками улиц — будто земля хотела стряхнуть с себя город, поглотить, пыталась сомкнуться, но неведомая, немыслимая сила удержала её в последний момент.
Воистину, при таком смещении пласта последний житель Атариды мог бы долго искать университет!
Тигр повернул голову, бросив на Эета смеющийся взгляд. «Ну давай, что же ты медлишь?» — словно спрашивал Снежок.
Эет прикинул, как лучше спускаться. Вон там, кажется, можно уцепиться за выступающий валун, а дальше…
Зверь снисходительно смотрел на него, как на маленького ребёнка.
Эет рассмеялся.
— Да, ты прав. Я же не человек. Просто… я не привык ещё.
На морде Снежка выразилось насмешливое соболезнование: бедолага, сколько лет прошло — а он всё никак не привыкнет!
Эет шутливо ткнул тигра в загривок.
— Ладно-ладно, не подначивай! Сам прекрасно знаешь, в каком я был состоянии.
Снежок закивал с самой умильной мордой. Ага, мы всё знаем и понимаем, вот только кое-что сказать некоторым олухам не можем.
Видимо, рассудив, что, если сказать нельзя, то надо показать, тигр прыгнул.
