Изгнанница для безликих_многомужество (СИ) - Фаолини Наташа

Я поднялась, с хмурым видом потянулась к следующей двери, но ручка не провернулась, тогда я со злости потянула за нее хорошенько и, кажется, что-то сломала, потому что проход внезапно отворился, меня засосало внутрь, после чего дверь за спиной прикрылась и исчезла.

- Мамочки! – вскрикнула, потому что перед глазами мелькали образы, словно миллионы картинок сменяли друг друга. Я не успела зафиксировать ничего, настолько мельтешили воспоминания Алекса. – Стоп! – вскрикнула дрожащим голосом и все одним махом остановилось.

- Сегодня врата закрылись, мы не сможем вернуться домой, и никто не придет, чтобы нам помочь, - мысленно вещал Алекс своему отряду, рассевшемуся вокруг костра.  

Был вечер, полутьма. Безликие устроились между бетонными, высокими многоквартирными домами, в окнах которых больше не горел свет. Уже давненько. Люди уехали, разбежались, думали, в этом городе слишком много блуждающих теней, но так было везде. И едва ли половина безликих могли управлять своими действиями. В этом мире много света, но не всем удавалось его заполучить, хотя некоторые женщины, правда, соглашались на союз с пришлыми, имея свой интерес в непривычном союзе.

Подобная картина местности, открывающаяся вокруг, показалась мне знакомой, но ночная обстановка не давала рассмотреть лучше.

В тот момент мужчину одолевали разные неприятные мысли. О том, что не справился с заданием повелителя и том, что так и не нашел Нийю, чтобы помочь. А теперь с поручителем никак нельзя было связаться – они по разную сторону баррикад. Всей силы тьмы слишком мало, чтобы прорваться сквозь что-то настолько древнее, как проход между мирами.

Когда над головой послышался странный, назойливый шум, все вскинули глаза вверх. В тот момент взгляд Алекса зацепился за окно близстоящего высокого дома. Он увидел маленькую перепуганную девочку, выглядывающую из-за шторки в полнейшей темноте.

Это была я.

И осталось несколько секунд до тех взрывов, в которых умерли мои родители.

Безликих особо не зацепило ни взрывом, ни отлетающими участками дома, хотя Алексу досталось арматуриной по лицу. Боль прошла в считанные мгновения, и вот он уже готов был нырнуть в недра рассыпающегося дома, проверить, не померещилась ли ему перепуганная девочка с остекленевшими от ужаса глазами. Им руководило желание помочь ей и страх того, что уже слишком поздно, человеческие тела – хрупкие сосуды, а она еще дитя, неоперившийся птенец.

К нему подключился товарищ, тоже заметивший человеческое дитя в окне перед самим взрывом, вдвоем они смогли взобраться наверх, откидывая груды переломанных стен, собирая на плащи всю пыль, и обнаружить меня. Целую и невредимую физически, но не психологически. В моих глазах застыл ужас. И не от прихода иномирцев, я рыдала над телами родителей. Уже тогда понимая, что жизнь навсегда изменила свой ход. Самое ужасное испытание для маленькой девочки. Скорее всего, поэтому мой мозг надолго заблокировал эти воспоминания, не позволяя чувствовать боль, снедающую изнутри.

Руки Алекса дрожали, когда приподнял бесчувственную меня с пола, омытого кровью и крошевом из того, что раньше было мебелью. Он вглядывался в мое лицо и его терзали странные чувства, взгляд отвести не получалось. Словно держать на руках меня и заботится обо мне – все, что ему теперь хотелось. Желанная судьба, с которой трудно было распрощаться.

Он подкинул меня людям, в образовавшуюся Общину, в которой я выросла. И наблюдал. Долгое время каждый день, как я расту и наращиваю щиты от внешнего жестокого мира. Нашлась женщина, которая заботилась обо мне первый год, она была строгой и относилась ко мне соответствующе, но опекала, добывала еду и одежду, а потом скончалась от дифтерии. И в тот день для восьмилетней Клэментины, выросшей в любви родителей и материнской защите, началось суровое выживание.

Я воровала, пряталась в любых щелях и сорняках, укрывающих от дождя, ветра и преследующих меня блюстителей закона. А закон в общине был гибким, умеренно строгим для одних и беспощадным для тех, кто не имел власти. Пока была маленькой, меня особо не трогали, считали просто грязным сорванцом. Иногда из жалости сердобольные женщины могли бросить в ноги краюху съедобного корня, хотя в тех местах голодали все. И мало кто решался на такую роскошь, как сострадание.

Вечером, накануне моего девятого дня рождения, Алекс сидел на краю крыши бунгала, наблюдая за тем, как я стою в очереди за едой. Ухоженная девочка превратилась в мальчика сорванца с обрезанными волосами, грязной одеждой, черными полосами под ногтями и взрослым взглядом. Слишком проницательным для девочки девяти лет.  Все дети, попавшие в Общину, вырастали быстро, в свои малые года становясь уже маленькими взрослыми.

- Ты должен перестать вмешиваться, Алекс. Она станет нашей, когда настанет время. Сейчас человеческая девочка должна жить своей жизнью и преодолевать преграды самостоятельно, - послышался сбоку голос, рядом опустилась еще одна тень.

Алекс давно заметил, что второй наместник, успевший пробраться в этот мир до запечатывания, околачивается здесь и тоже следит за Клэментиной.

- Не тебе указывать мне, Аджах.

- Нет, мне. Ты меняешь ее судьбу, доменяешься до того, что предначертанное изменится. Мне тоже хочется уберечь ее, но она маленькая девочка, ей нужно созреть прежде, чем мы встретимся.

И это была правда. Алекс постоянно незримо помогал мне. Подкидывал еду, одежду, в общем, ресурсы, в которых нуждалась в то время. Маленькая я даже не замечала особо, насколько удачлива. Просто принимала вещи, появляющиеся в жизни, как данность.

- Какое тебе дело до ее судьбы? Думаешь, смерть от голода то, что суждено этой девочке? Я не позволю.

- Она не умрет. Мы оба знаем, чья это дочь.

- Чья же? – Алекс вопросительно вскинул бровь.

- Шутишь? Ты зациклился на ней, даже не понимая, кто малышка на самом деле?

Алекс перевел хмурый взгляд на меня. Полтора года он считал, что обычная девочка, награжденная вселенной силой света, способной согреть половину царства Бездны безликих, потеряла обоих родителей в тот роковой день, но теперь мозаика в голове безликого сошлись. Конечно, кто, как не дитя Мирака могла быть такой уникальной и завораживающей?

- Я не хочу, чтобы ей плохо жилось, - тихо проговорил Алекс.

- Тебе придется отступить, иначе я приму меры, и ты встретишься с Кли лишь тогда, когда Бездна будет благоволить этому.

- Ты ничего не можешь, Аджах, - сказал бесстрастно, не отводя взгляда с хмурой девочки.

- Я могу многое. Мирак сделал тебя своим преемником, но сила первого наместника все еще у него. Я сильнее тебя в сотни раз, - прошептал он с рычащими нотками, хлопнув рукой по лицу Алекса и сжав его, словно хотел оторвать, - я заменю твои воспоминания, ты даже ее не вспомнишь. А если суждено, то встреча состоится через много лет. Когда Клэментина будет готова.

На этом моменте все оборвалось. И мое видение, вместе с тем, как Алекс потерял сознание, тоже закончилось. Неведомая сила стала выдергивать меня с головы безликого. То ли он пришел в себя в реальном мире и сам стал меня выпроваживать, то ли я и без того увидела слишком много, как для гостьи в чужом сознании.

А на ферму так и не посмотрела.

ГЛАВА 42

Пришла в сознание, пластом лежа на своем матрасе в убежище, по ощущениям укрытая сверху десятью слоями тканей. Вокруг лежбища восседали мужья, со страхом ждущие моего пробуждения. Атмосфера была как на похоронах.

- Лучше бы ее и ребенка осмотрел человеческий лекарь. Что если она снова не очнется несколько дней? Это плохо скажется на ребенке, - нервничал Тит, - он же только начал развиваться. И еще непонятно, это безликий или человек. А значит, неизвестна степень выносливости. Скорей бы Варт вернулся с благими вестями.

- Скорее всего, это будет лишь на четверть человек, - вступил в разговор Аджах, - Кли уже полукровка, а у этого малыша лишь бабушка чистокровный человек, - внутри меня что-то всколыхнулось, когда услышала его голос. Совсем как в воспоминаниях Алекса.