Юджиния Райли - Страсть и судьба
— Я — Сара Дженнингс.
— Да, я знать, — ответила мадам Тюше, — заходить, милая.
Войдя в коттедж, Сара остолбенела. Гостиная и столовая обставлены прекрасной викторианской мебелью в стиле Дункана Фифа. Натертые деревянные полы покрыты коврами пастельных тонов с темными розами. Вся обстановка в темных тонах, везде горят свечи, отражаясь в блестящем красном дереве, и сладкий запах мускуса, похожий на ладан, наполняет воздух.
Мадам Тюше провела Сару прямо в столовую и указала ей на стул.
— Я пить чай, — сказала она.
Сидя за столом красного дерева, Сара вдыхала успокоительные запахи ароматизированного воска и мебельного масла. Она посмотрела на прекрасный буфет и угловые горки, рассмотрела красивые блюда, украшенные ручной росписью. У арочного входа на резном столике лежит большая раскрытая Библия, над ней — картина, изображающая Иисуса Христа.
В этом доме есть что-то уютное и спокойное. Сару охватила полная безмятежность.
Через две минуты мадам вернулась с подносом, на котором стояли фарфоровый чайник и чашки. К удивлению Сары, негритянка не стала гадать на чаинках и вертеть хрустальный шар. Она только спросила, протянув Саре чашку:
— Что вас тревожить, милая?
Сара глотнула крепкий, горячий чай. На лице негритянки и в ее темных, полных чувства глазах она прочла мудрость и опытность много пережившего человека.
— Сначала объясните, пожалуйста, почему вы знали, кто я и что я собираюсь прийти к вам?
— Здесь все знать, кто вы.
— А разве уборщик из мэрии не сказал вам, что и приду?
Мадам покачала головой.
— Никто мне не говорить. Я видеть по луне и звездам.
Мгновение Сара колебалась. Слова негритянки звучали странно, хотя в голосе и манерах не было ничего необычного.
— Понятно, — пробормотала она, нахмурившись, хотя ничего не поняла.
Мадам протянула руку и легко коснулась дешевого золотого колечка, которое Сара забыла снять.
— Вы идти замуж, милая?
— Нет. — Сара протянула руку и положила ее на колени.
— Вы ждать ребенка?
От такой немыслимой проницательности Сара только и могла, что шумно вздохнуть.
— Да. Но как вы…
— Вы ходить в дом с привидениями, там, у реки, n'estce pas?[23] — продолжала мадам с легкой понимающей улыбкой. Ходить туда много раз, нет?
— Как вы можете знать такие вещи? — спросила Сара недоверчиво.
— Мадам знать, — ответила та. — Мадам знать, что вы в тревоге. Вы сказать мадам все, да?
Глядя в умные, шоколадно-коричневые глаза женщины, Сара задавалась вопросом — почему она ей верит? Но она верит! Конечно, можно предположить, что проницательность мадам — просто ловкие догадки, но почему-то Сара чувствует, что мадам знает гораздо больше, чем говорит. Молодая женщина поняла, что встретила родственную душу.
Сделав глубокий вдох, Сара выложила все — как умер Брайан; как она унаследовала состояние Эрики Дэвис; как приехала в Луизиану; как попала в прошлое и полюбила человека, живущего в 1871 году. Мадам и глазом не моргнула, когда Сара рассказала, как вышла через парадную дверь и вернулась в настоящее; как опять попала в прошлое, как только что узнала, что ждет ребенка от человека, который живет в другом веке. Рассказала она и о неведомом существе, не желающем ее присутствия в доме, о черных свечах и колдовских амулетах, о зловещем голосе, требующем, чтобы она убиралась прочь.
— Я хочу вернуться туда, — сказала Сара под конец, — но не знаю, будет ли мой ребенок там в безопасности. — Настороженно глядя в глаза мадам, она добавила: — Вы мне верите?
— Да, — без колебаний ответила та.
— А почему?
— Я понимать такое душой.
— Как вы думаете, кто в доме хочет навредить мне?
Мадам задумчиво нахмурилась, прихлебывая чай.
— Это не ваш любимый — это точно. Кто еще в доме?
Сара рассказала обо всех, кого знала, — об Олимпии, о Баптисте, о девушках из города. Она объяснила, почему Олимпия и Баптиста могут чувствовать к ней ревность.
— Это Баптиста, — сказала мадам, когда Сара кончила.
Сара сжала пальцами крышку стола.
— Вы уверены? Вы не сомневаетесь, что именно она пытается запугать и выжить меня?
Мадам кивнула.
— Она. Вы красть ее любовник, она колдовать, нет?
— Ну что ж, — Сара помрачнела, — наверное, в этом есть смысл. Но вы уверены, что это не тетка Дэмьена?
Мадам Тюше покачала головой.
— Это чернокожий. Вуду и белый — не бывать вместе. — Мадам слегка наклонила голову. — Вы опять туда, милая?
Сара кивнула.
— Я хочу быть с Дэмьеном. Я хочу растить ребенка вместе с ним. — Она подалась вперед и горячо заговорила: — Но кроме той опасности, о которой я вам рассказала, есть еще один камень преткновения. Стоит мне попытаться выйти из дома, я тут же оказываюсь в настоящем.
Мадам кивнула со знанием дела:
— Вы не укоренены.
Сара хрустнула пальцами, ее глаза сверкнули. Она все поняла.
— Да, именно так! Я не укоренена! Поэтому и в безопасности только внутри дома. Но, увы — тот, кто хочет мне навредить, тоже внутри дома.
Мадам наморщила лоб.
— Когда вы уходить туда, детка?
— Как можно скорее.
— Тогда ждать меня здесь.
Мадам вышла и вернулась минуту спустя, неся маленькую деревянную коробочку. Она достала оттуда два мешочка из красной фланели, завязанные черной веревочкой. Едкий запах ударил в ноздри, и Сара непроизвольно отпрянула.
— Это гри-гри, да? — спросила она, подозрительно глядя на устрашающие предметы широко открытыми глазами.
— Откуда вы знаете про гри-гри?
— Батиста сказала мне, как это называется, когда мы нашли первый амулет в моей комнате.
Мадам самодовольно кивнула, наставив на Сару указательный палец.
— Это она, я говорить вам. — Она протянула мешочки молодой женщине. — Вот, вы взять это, детка.
Та в ужасе отшатнулась.
— Разве они употребляются не для того, чтобы причинить зло?
— Не эти, — сказала мадам. И когда Сара попробовала еще запротестовать, она взяла ее руку и положила в нее оба мешочка и маленькую связку перьев. — Это хорошие гри-гри. Вы брать эти. Вы класть их в своей комнате. Они прогонять вуду.
Сара все еще хмурилась.
— Вы хотите сказать, что они одолеют злые гри-гри?
— Qui. Брать эти с собой, когда идти в прошлое. Они защищать вас и дитя.
Наконец, Сара кивнула, согласилась, и положила амулеты рядом с ключами от машины. Потом страдальчески посмотрела на негритянку.
— Мадам, как остаться в прошлом?
Мадам села.
— Вы любить этого человека?
