Ульяна Соболева - Осколки безумия
— Ник, — мой голос был похож на хрип, но он меня не слышал, тащил за собой дальше, к железной двери нажал на кнопку и та автоматически открылась. Ник втолкнул меня в полутемную комнату, и за толстым стеклом я увидела Вика, привязанного к крюку на потолке, он уронил голову на грудь, и из его рта текла кровь, она залила подюородок, грудь. На полу виднелись бордовые пятна. Я пошатнулась и сдавленно всхлипнула. На теле Вика багровые кровоподтеки, нет живого места. Из-за меня. Я должна была знать и предвидеть, что так будет. Когда я подняла глаза на Ника, он улыбался. Триумфально, его ноздри хищно трепетали. Он наслаждался тем, что я увидела, моим ужасом, граничащим с шоком. Боже…я не верила, что это происходит на самом деле. Так не могло быть.
«Ты знала, что он Зверь. Ты знала об этом с самой первой секунды. Просто ты не хотела в это верить, после того как стонала под ним как животное».
— Отпусти их, — мой голос был похож на эхо, я сама его не узнавала.
Вместо этого Ник снова позвонил кому-то, и я услышала приказ:
— Отрежьте ему все пальцы и скормите псам. Пусть начинает говорить. Отрезайте от него по кусочку.
Он пошел к двери, а я сползла по стене на пол. Застыв от ужаса, я увидела, как в камеру к Вику зашли несколько фигур в черных одеяниях, с немецкими овчарками на цепях. Псы скалились и рычали. Плотоядно высовывали языки, слизывая с пола кровь, принюхивались к добыче.
— Подожди! — я бросилась следом за мужем, но меня парализовал его взгляд, настолько ледяной, что я почувствовала как тонкие иголки покалывают мое тело. Он знал, что я это сделаю. Знал, что побегу и буду умолять. Значит есть надежда, маленькая, ничтожная. Значит он хотел чтобы я умоляла.
— Прикажи им остановиться, прошу тебя. Прикажи им.
Он обернулся, и его улыбка была похожа на оскал.
— Неверный шаг. Жалкая попытка угадать чего мне хочется, да, Марианна? Я слишком долго пытался его поймать, чтобы сейчас отпустить только потому, что ты попросила. Я достаточно выполнял твои просьбы и капризы. Теперь моя очередь получать удовольствие. Он лишится пальцев. За то, что посмел к тебе прикасаться и за то что посмел набрать мой номер и дал услышать то как ты безропотно соглашаешься лгать мне и водить за нос, как тупоголового щенка.
Я задохнулась, у меня потемнело перед глазами. Вик?! Вик позвонил Николасу? И рассказал обо всем? Он это сделал сам? Но зачем? У меня раскалывалась голова, онемели ноги. Я задыхалась, прекрасно понимая, что сейчас Николас просто дает мне передышку перед самым главным ударом.
— Что будет с ним? — обреченно спросила и облокотилась о холодную стену. Николас обернулся ко мне:
— А почему ты не спросишь, что будет с тобой?
Не знаю, я не могла спросить, наверное, я слишком боялась его ответа. Тот, кто с таким изощренным садизмом убивал и отдавал приказы причинять страдания, что он мог сделать со мной, той кто его предала? А я предала, я прекрасно понимала, что делаю. Хоть и мотивы были совсем иными, чем считал мой муж.
— Что будет с ним? — повторила едва слышно, уже зная ответ наверняка.
Ник посмотрел на меня сверху вниз, какая белая у него рубашка, ни соринки. Идеально отутюжена, слегка ослаблен узел галстука стального цвета и посередине видно маленькое кровавое пятнышко. Боже, когда он сказал, что идет в душ он просто пошел и убил Хранителя. Знал, что в этот самый момент я подсыпала яд в его бокал. У меня все внутри похолодело. Это я вынесла приговор Хранителю. Я и никто другой. Ник закурил сигару, посмотрел на меня, медленно пуская колечки дыма:
— Сегодня он признается во всем, даже в том, что он лично отравил Маргариту Наваррскую и устроил Варфоломеевскую ночь, а завтра с него сдерут кожу живьем и оставят на съедение крысам. Я позволю тебе наблюдать за этим. Ведь ты хотела видеть чудовище? Вот он я, во всей красе, Марианна! Зверь, монстр, которого ты так боялась.
Черные зрачки заблестели в предвкушении расправы, а я содрогнулась от ужаса. Онемела. Только сейчас я осознала, что передо мной не просто Зверь. Передо мной Палач. Исчадие Ада. И никто и ничто не остановит его, даже я.
— Не надо, Ник…пожалуйста. Не убивай. Это я виновата, я должна была прийти к тебе и все рассказать, я…
Он приложил палец к моим губам:
— Тссс…не кричи…еще так рано кричать…Какие умные мысли приходят в твою очаровательную головку. Да ты должна была мне рассказать о том, что таскалась за ним еще со школы, о том что и сейчас мечтала оказаться в его постели, о том что выполняла все его просьбы и даже ложилась под меня и брала в рот, лишь бы выполнить приказ Виктора…Первая любовь не ржавеет, а Марианна? На что ты еще готова ради него?
Он схватил меня за волосы и рванул к себе. Его глаза впились в мое лицо, поджигая изнутри, заставляя корчится в агонии ужаса, потому что в них я прочитала смертный приговор. Всем им…а возможно и мне.
— Я хотела помочь им я…
— Помочь им или выполнить его приказы? Виктор позвонил мне еще до вашей первой встречи, до той самой, которую ты выпросила таким изощренным способом. Он заключил со мной пари, что я отпущу его долбанного Хранителя, если ты сделаешь то, что ты сделала. Мать твою! Ты это сделала!
Он ударил по стене кулаком в миллиметре от моего лица, и я зажмурилась, затаив дыхание. Его пальцы все еще сжимали мои волосы на затылке, не давая пошевелиться.
— Он сдохнет. Ни говори, ни слова. Он просто сдохнет. И пусть скажет спасибо, что так быстро. А ты будешь на это смотреть. Как я сегодня слушал ваш разговор, терпеливо, от первого слова до последнего.
Я вцепилась в его рукав, меня трясло как в лихорадке, зуб на зуб не попадал:
— А женщина с детьми? Ник, неужели ты убьешь и их тоже? Ник ты ведь можешь просто стереть им память, ты можешь заставить их забыть. Всех. Включая Виктора.
Я с надеждой смотрела на него, Господи, пусть сжалится над ними. Я не хочу, чтобы погибли маленькие дети. Я не хочу на это смотреть. Я не хочу…что бы ОН это сделал с ними. Пусть накажет меня. Я предатель. Я виновата. Ник отшвырнул мою руку и посмотрел на меня исподлобья. Какой тяжелый, невыносимый взгляд, как свинец. Дернул сильнее за волосы, и я запрокинула голову, невольно посмотрела на его губы. Они обнажали клыки. Он клокотал от ярости и ненависти. Ко мне.
— Зачем мне оставлять их в живых? Ради чего? Знать, что пока он дышит, ты думаешь, о нем и мечтаешь о том, что между вами могло быть, и не было? Кто сотрет память мне, Марианна? Я лично сдеру с него кожу, наслаждаясь его агонией, у тебя на глазах.
