Флора Спир - Гимн Рождества
Судя по дамским туалетам, в комнатах было тепло.
Легкие, прозрачные одеяния не закрывали рук и шей, а у некоторых была открыта и белоснежная грудь. Все дамы щеголяли сверкающими серьгами, ожерельями, браслетами, кольцами и диадемами. Мужчин украшали тяжелые золотые и серебряные цепи с драгоценными камнями, надетые поверх костюмов, которые состояли из рубах и узких штанов, а на руках у них были кольца с еще более яркими многоцветными камнями. После нескольких дней, в течение которых Кэрол видела на людях только темные поношенные одежды, ее глаза просто ослепли от изобилия ярких красок на фоне обитых шелком стен с золотым карнизом.
Гости все еще прибывали. Парадная дверь была гостеприимно распахнута, но на лестнице стояли двое гвардейцев в форме, не спускавших глаз с входящих. Чтобы лучше видеть, Кэрол переменила положение, прокравшись вдоль машины и низко опустив голову. В это время на площади появилась еще одна машина, ярко осветив ее фарами.
В этом лимузине сидел Вождь, тот самый Фэл, который присутствовал на церемонии у Мирового Древа. Фэл несколько неуклюже выбрался из машины. Он по-прежнему был одет в не идущие ему ярко-зеленые рубаху и штаны, в которых был на празднестве, но с тех пор успел добавить к своему костюму несколько тяжелых золотых цепей на груди. На каждой висел медальон, усыпанный драгоценными камнями. При появлении Вождя гвардейцы у дверей подтянулись, потом подтянулись еще больше, потому что из машины появился еще один человек. Кэрол быстро опустила голову, узнав начальника народных гвардейцев, того самого человека, которого она хотела бы встретить меньше всего в жизни. И почти сразу же, влекомая каким-то ужасным очарованием, опять стала смотреть поверх крыши автомобиля, за которым пряталась.
В отличие от низкорослого и толстого Вождя Фэла, начальник был высок и гибок. Его форма в сочетании с бледным лицом и совершенно гладкими, зачесанными назад каштановыми волосами делала его похожим в глазах Кэрол на убийцу. Ее испугало, что из множества полуразрушенных улиц, по которым она должна была убежать от него, она выбрала ту, которая ее к нему привела. В этой почти встрече она увидела какое-то предрешение свыше. А от того, что она услышала, опасения ее только усилились.
– Ну-ну, Драмм, – раздраженно говорил начальнику Вождь Фэл. – Я часто говорил тебе, что беспокоиться не о чем. Это просто слухи, а слухи и раньше появлялись, и не один раз. Ни один из них не оправдался. Так же будет и с этим. Усильте охрану на улицах и забудьте об этом.
– Я знаю каждого жителя этого района в лицо, – ответил тот, кого называли Драммом. – И все же я дважды заметил там чужака. Что бы это значило?
– Это, возможно, значит, что кто-то пригласил родственника в город на праздники. Готов прозакладывать все звенья вот этой цепи, что вы никогда больше не увидите вашего чужака.
– Я привык доверять своему инстинкту, – настойчиво продолжал начальник. – Сначала слухи, потом появляется некто, кому здесь совершенно не место, и этот некто вызывает у меня в душе самую бурную реакцию.
– Не знал, что у тебя есть душа. – Вождь Фэл оскорбительно засмеялся. – А скажи, этот некто – мужчина или женщина?
– Какая разница? – огрызнулся Драмм, обнаруживая явный недостаток уважения к Вождю. – Я узнаю опасность, когда с ней сталкиваюсь, и я говорю тебе, что дважды за последние два дня чуял на этой площади опасность.
– А я говорю, что мы легко управимся с любой проблемой, какая может возникнуть. А теперь не позволишь ли ты мне посетить прием, устроенный в мою честь? В самом деле, Драмм, ты хуже этих женоподобных жрецов. Народ совершенно покорен и останется там, где ему и место, – на самом низу социальной лестницы. У него свои маленькие развлечения, и сегодня я внес в них свою лепту. Теперь я хочу отдохнуть.
– У мудрого человека, – сказал Командир Драмм, – бдительность никогда не отдыхает.
– Нет, нет, Драмм, – поправил его Фэл, – бдительность – твое дело. Мое дело – управление.
Продолжая препираться, они поднялись по ступенькам, где гвардейцы застыли по стойке «смирно», и вошли в дом. Отчаянье и страх охватили Кэрол, потому что она наконец узнала Командира Драмма. И ничего удивительного, что этого не случилось раньше. Его лицо сильно изменилось с тех пор, как она его знала и по девичьей наивности полагала, что любит. Но в его холодном и неуважительном отношении к Вождю Фэлу и в плоской пустоте его глаз Кэрол только что узнала характер того человека, которого она надеялась никогда больше не встретить.
Роберт Драммонд. Она не думала, что он заметил ее сейчас, но все равно задрожала, как будто этот человек преследовал ее из века в век.
Теперь у нее были серьезные причины бояться за Ника и за своих друзей в Марлоу-Хаус. Она не удивилась, услыхав из уст самого Командира Драмма, что он ее заметил, но ее встревожило сообщение о том, что слухи о предстоящем восстании уже распространились. Она не думала, что кто-то из друзей Ника мог выдать его случайно или преднамеренно, но она не знала тех, кто входит в другие группы. Может быть, кто-то, злоупотребив крепкими напитками во время праздника, и сболтнул лишнее.
Кэрол знала, что нужно немедленно уходить с площади и пытаться найти Марлоу-Хаус как можно скорее, чтобы предупредить Ника. Но сначала нужно выяснить, не удастся ли ей узнать еще что-нибудь. Она осторожно пробралась до машины, стоящей у самых окон особняка. В это время в двери входила еще одна пара запоздавших гостей, заставившая гвардейцев вытянуться в струнку. Люди же на противоположной стороне площади никакого внимания на прибывающих не обращали. Кэрол встала и вытянула шею, чтобы заглянуть внутрь дома.
В теплой, украшенной позолотой комнате музыканты играли неслышную ей мелодию. Везде были цветы, огромные вазы высотой в шесть футов стояли на полу, а вазы поменьше – на столах и столиках. На другом конце комнаты пальмы в кадках и миниатюрные деревца были расставлены вокруг бьющего фонтана из белого мрамора. В этом искусственном саду прогуливались несколько человек, болтая, смеясь и время от времени прерывая болтовню долгими поцелуями и такими ласками, которые обычно приберегаются для более уединенных мест.
– А в Марлоу-Хаус вода идет один час в день, – негодующе проговорила Кэрол, глядя на фонтан.
В другом конце этой огромной комнаты гости подкреплялись у длинного буфетного стола, располагающегося вдоль стены. Этот стол привлек самое пристальное внимание Кэрол. Увидев то, что на нем стоит, она выругалась сквозь зубы.
Скатерть была из блестящей золотистой ткани, а большая часть блюд – из золота и серебра. Там был громадный жареный окорок, официант резал его на куски. Были корзины прекрасного белого хлеба, салатницы с салатами и овощами, блюда с уже нарезанным мясом разных сортов. В гнездах из зеленых листьев лежали зажаренные целиком рыбины. В центре этой выставки кулинарной роскоши стояло огромное золотое блюдо, на котором возвышалась гора из апельсинов, виноградных кистей, гранатов и персиков, и все это необычное сооружение было утыкано живыми пурпурными орхидеями на длинных стеблях и увенчано самым крупным ананасом, который Кэрол когда-либо видела.
