Наталья Мазуркевич - Право на свободу, право на любовь
Бал, мой сероглазый маг, Актор, уводивший меня из зала, Митара, темный коридор и освещенная комната. И люди. Обычные люди, не имперцы. Замученные. Мать и ее ребенок. Дожили ли они до рассвета?
Я встала так резко, что перед глазами поплыло. Встать без последствий я смогла только спустя пять минут, когда вновь вернула себе полный контроль над телом и зрением.
Держась на всякий случай за стенку, я вышла из спальни. В гостиной, присев на краешек дивана, находился посторонний. По одежде, слегка надменному взгляду, который при виде меня потеплел, заставляя усомниться в собственном зрении, я опознала в нем мага. По ли душу он здесь появился? По мою…
— Ваша светлость, позволите вам помочь?
Его прислали, чтобы справиться с моей утренней слабостью? Я горько усмехнулась: все ради лучших мира сего. Все ради фамилии.
— Помогайте. — По опыту школы искусств я уже знала, что им достаточно прикосновения, чтобы исправить легкое недомогание, как у меня сейчас.
— Вот и все, — маг убрал руки спустя пару минут нашего контакта.
— И вы ничего мне не посоветуете? — по памяти я знала, что целители не любят, когда их труд игнорируют и каждый раз напутствуют своих пациентов, угрожая не помогать в следующий раз. И пусть это был только ритуал — целители всегда оказывали необходимую помощь, но было в нем что-то особое, саркальное для меня, а здесь нет и этого.
— А должен? — удивленно вздернутые брови на лице мужчины. Интересно, сколько ему?
— Ваши коллеги так поступают, — нерешительно проговорила я.
— Мои коллеги не работают при дворце, — усмехнулся целитель, поднимаясь. И пусть на вид ему было не больше тридцати, такого выражения глаз, равнодушного и пустого, я не видела даже у императора, а он жил уже давно.
— А вы давно здесь работаете?
— Очень давно, ваша светлость. Вашу мать я прекрасно помню, если вас интересует этот вопрос.
— А…
— И маленького императора. И его брата. — Целитель с неудовольствием воззрился на меня. Уйти он по правилам не мог, пока я его не отпущу, но вот делать вид, что он получает удовольствие от нашего общения — маг врать не стал. Я ему мешала, и он это всячески демонстрировал. Даже взглянул на свой браслет, намекая на время и возможный вызов.
— А слуг?
— Помнить слуг? — он был удивлен. — Зачем? Они постоянно меняются. В этом нет необходимости, и я бы вам не советовал к ним привязываться.
— Что с ними происходит?
— Ваша светлость, мне кажется, вы все еще нездоровы. Вернитесь к себе. Я должен поговорить с императором.
— Просто ответьте мне. И я больше ничего не спрошу. Но я не могу понять… вчера… куда их вели? — перед глазами снова встала седая женщина. Она была молода. Она просто обязана была быть молодой, но седина… Мука, оставившая свой след. Это было не время. Это сделали люди. За что?
Мужчина вздохнул, с укоризной посмотрел на меня, словно осуждал, и медленно начал:
— Не все болезни можно вылечить силой целителя. Иногда требуется жертва.
— Их убивают?
— Если нет другого выхода, — скривился маг. — Жизнь слуги — ничто по сравнению с жизнью господина. Так стоит ли сожалеть? Лишний год жизни хозяина разве не стоит десяти лет раба? Здесь уже давно нашли ответ. Теперь я могу идти?
— Можете, — почти шепотом откликнулась я. Перед глазами так и стояло лицо постаревшей за других женщины. Чем она была повинна? Тем, что была слаба.
Целитель не стал испытывать судьбу и удалился, едва получил позволение. У меня же пропал аппетит. Мысли о завтраке вызывали тошноту и отвращение. Как вообще можно есть то, что приготовил обреченный?
Дверь открылась беззвучно. Механизм, как и все во дворце, был отлажен до невозможности. Мой страж с самого утра приступил к своим обязанностям. Я не стала оборачиваться: не хотела его видеть. По крайней мере, пока у меня есть хоть какая-то иллюзия выбора.
— Леди, вы уже позавтракали? — Он был снова учтив и вежлив.
— Я неголодна.
Медленно прошла к окну. Парк уже не пустовал. Слуги сновали с поручениями, убирая последствие вчерашних празднеств. Еще немного и первые посетители отправятся на прогулку, чтобы вновь насладиться видом и ароматом первых летних цветов. Уже совсем скоро.
— Вы молчаливы сегодня.
— Мы обсудили с вами все вчера.
— Я должен извиниться.
— Не должны, если не хотите.
— Я хочу, — выделяя каждое слово ответил Актор. — Я не должен был…
— Это неважно. — Подняла руку вверх, обрывая его на полуслове. — Вы мой страж, вам ни к чему относиться ко мне иначе, чем к вашей временной хозяйке. Выполняйте свои обязанности. Этого будет достаточно.
— Но сегодня.
Юноша подошел ближе. Он встал за моей спиной, так близко, что чувствовала исходившее от него тепло. Слишком близко для простого служащего.
— Шаг назад, — приказала я.
— Даже вашему жениху не позволите подойти ближе раба?
— Одному из возможных, — зло отозвалась я, уходя в сторону. Поведение Актора раздражало. Если стража еще можно было терпеть, то ‘жениха’… он переходил границы, и ничего кроме раздражения и злости его поведение не вызывало.
— Вы можете все изменить, — усмехнулся юноша.
— Вы слишком прямолинейны для сына советника, — заметила я, следя, чтобы между нами было не менее пяти шагов.
— А слишком терпеливы для племянницы императора. Как видите, мы не подходим нашим статусам. Не это ли нас роднит?
— У нас нет ничего общего.
— Вы так считаете? — Не знаю, чего он добивался, но мне все сильнее хотелось избавиться от его общества.
— Я в этом уверенна.
— Пусть так… — судя по всему, он хотел еще что-то сказать на эту тему, но внезапно замолчал. Только после небольшой паузы продолжил, но уже совсем в ином тоне: — Мне поручили сопровождать вас во время посещении Академии вооружений. Вам помогут собраться.
Мой первый полет на каре. Даже представить сложно сколько уходит энергии на что, чтобы удержать его в воздухе! Но он того стоил. Я никогда не видела центр столицы с неба, и только сейчас поняла, насколько неслучайной была застройка, насколько кропотливо архитекторы выстраивали свои проекты, чтобы даже с неба город был памятником всей империи Таргелеев. Мы летели над миниатюрной, если можно так сказать о тысячах километров, копией всего государства, в центре которого стоял дворец, являя всю мощь нынешней власти, всю зависимость секторов от центра, ведь все дороги вели к нему оплоту императорской власти.
Академия вооружений располагалась в отдалении, на острове Рикта. И, если стоило пересечь негласную границу между Школой искусств и империей, жизнь становилась ярче, то в случае с обителью будущих военных атмосфера все больше давила на тебя безысходностью, заставляла вдыхать аромат скорой смерти и боли. Здесь не было счастья, не было радости, только серые, черные и коричневые цвета. Железо, дерево и форма. Серая у учеников и черная у преподавателей.
