Кристин Фихан - Темный демон
Она не могла ясно мыслить, кровь пылала, а тело сковало напряжение и дискомфорт, умоляя о разрядке. Она сделала глубокий вдох и вынудила свой рассеянный мозг собраться. Сконцентрируйся она на охранных заклятиях, а не на том, что он собирается уходить, она была бы в порядке.
С тех пор как они ушли, в комнате ничего не изменилось. Она бросила рюкзак в угол и села на маленький стул прямо перед телевизором. Ей пришлось доплатить за телевизор, он был покрыт теми же красочными гобеленами как стены и кровать, так что едва было видно экран.
— Со мной все будет в порядке. Как видишь, здесь никого нет, и не было.
— Это будет не просто. Крайне сложно находиться далеко от Спутника Жизни. Я, конечно, не испытывал чего-то подобного, но мне рассказывали, что печаль сокрушительная, потому что наш разум нуждается в контакте. Я буду спать, и у тебя не будет ко мне доступа.
— Не льсти себе, Вик, — она сложила руки на животе, сдерживая приступ тошноты, но сумела улыбнуться. — Прожила же я без тебя столетие-другое. Думаю, что и сейчас справлюсь.
— Тебя начнут одолевать сомнения, Наталья. Ты подумаешь, что я мертв. Ты и так пережила сегодня эмоциональное потрясение. Будет трудно не поддаться неистовой скорби.
— Скорбь? Не просто скорбь, а даже неистовая скорбь? — Одна ее бровь изогнулась. — Думаю, как-нибудь справлюсь. Солнце встает, и ты напрасно тратишь время. Просто уходи сейчас, прежде чем…
Ее голос затих. Ей было нужно, чтобы он ушел.
— Не пытайся получить доступ к прошлому, касаясь церемониального ножа, Наталья, — предупредил Викирнофф.
— С мозгами у меня все в порядке, и все это время прежняя я прекрасно ими пользовалась, — ответила она. — Ты тянешь время.
— Дай мне своё слово.
Она начинала чувствовать отчаяние.
— Я даю тебе своё слово, а ты говоришь мне первую строчку еще раз.
— Первую строчку? — Его брови взлетели.
— Связывающего заклятия. Я хочу, чтобы ты повторил ее на своем языке. — Ее подбородок поднялся. — Ты не единственный лингвист. Я могу говорить на нескольких языках, и очень хорошо понимаю высказывания.
— Так ты все еще настроена, отменить связующий ритуал.
— Да.
Она уже и не знала, собиралась ли, но, гореть ему синим пламенем, он уходил, а она сама себя не узнавала — больше напоминала, хнычущего ребенка, готового расплакаться. Чтобы он остался, она попыталась соблазнить его и даже умоляла его. В ней не осталось стыда, и ей это совсем не нравилось.
— Te avio päläfertiilam, — его глаза снова стали напоминать твердь алмаза.
— Строка не такая уж и трудная. В вымирающих языках слова часто опускаются. Значит, никаких `являются` здесь не будет. Буквально можно перевести: `Ты — венчанная жена моя`. — Она посмотрела на него торжествующе. — Ты буквально женился на мне, соединился со мной, связал нас как принято у твоего народа.
— Это так.
— Давай следующую строчку, если только ты не боишься, что я смогу отменить заклятие, — бросила она вызов.
Он внезапно наклонился вперед, упершись руками по обе стороны от ее головы и весьма эффектно поймав в клетку.
— Для меня это не имеет значения. Ты моя Спутница Жизни, ainaak enyém, навсегда моя, не о чем больше говорить. Я не бросаю того, что является моим. Если попытка найти способ отменить ритуальные слова, займет тебя и позволит пройти через часы нескольких последующих рассветов без меня, пожалуйста, не стесняйся, работай, сколько твоей душе угодно, — он поцеловал ее. Сильно. Глубоко. Свирепое заявление своих прав, предназначенное встряхнуть ее, заклеймить, и ему это удалось. Наталья не смогла не ответить, приоткрыв для него рот, наслаждаясь им, пожирая его с тем же острым голодом. Викирнофф прервал поцелуй и поднял голову, держа в плену взглядом. — Ты моя. Твоё тело не лжет, Наталья.
— Ой, уходи. Я принадлежу себе. Мне все равно, что ты говоришь…, — Она толкнула его. Её голос затих, девушка пристально уставилась на Викирноффа. — Несколько следующих рассветов? Что это значит? Ты не вернешься сегодня ночью? — Первой ответной эмоцией был страх, а за ним — гнев. Она снова его толкнула. — Ты сотворил это со мной! Ты заставил меня от тебя зависеть, но я отказываюсь, полностью отказываюсь, тратить впустую свое время на скорбь, когда ты сам уходишь от меня. Не следовало нас связывать, если ты собирался так поступать. Убирайся отсюда, Викирнофф, и не волнуйся! Я не собираюсь оглядываться назад. Ни в коем случае!
Неужели она снова его подстрекала? Бросала вызов? У нее в голове был такой хаос, что она просто не могла думать ясно.
— Я могу взять тебя с собой, Наталья. Мы же обменивались кровью дважды. И я бы с удовольствием сделал это снова.
Предупреждение, угроза и соблазн зазвучали в его голосе.
Она изучала его лицо. Мужчина был на грани потери контроля. Слишком много чувств, слишком много эмоций накопилось в нем, взаимно разжигающих друг друга. Наталья глубоко вздохнула и отступила от края пропасти, в которую почти рухнула.
— Прости, Викирнофф. Я сильно потрясена. Спасибо за все, что ты сделал для меня. Может и не похоже, но я действительно благодарна.
— Éntölam kuulua, avio päläfertiilam, — шепча, он прижался к ее лбу, затем намеренно с усмешкой добавил: — Удачи, kišlány.
— Я знаю, что ты меня не просто маленькой девочкой назвал. — В горле у нее стоял ком, но она заставила себя посмотреть ему в глаза и изобразить оскорбление. Если бы пришлось, она бы сумела заставить себя смотреть, как он уходит, ни разу не обернувшись. Никакая она не маленькая девочка. Она — взрослая женщина с собственным разумом, сердцем и волей. — Вперед, смейся надо мной. Посмотрим, как ты запоешь, когда я найду заклятие, которое нас разъединит.
— Создай самые сильные защитные заклинания, Наталья. Несмотря ни на что, я вернусь. Я хочу, чтобы ты помнила это. Я вернусь к тебе.
Он выпрямился, и она уловила, как он чуть вздрогнул. На его рубашке выступила свежая кровь. Устыдившись, что она задерживает его, Наталья махнула рукой, прогоняя мужчину.
— Уходи. Я собираюсь проспать как минимум два дня. Тебе как раз будет достаточно времени, Супермен. — Звучало это маловероятно, но небольшие порезы на ее собственном теле могли залечиться почти мгновенно, а Викирнофф был истинным Карпатцем.
Викирнофф распахнул балконную дверь. Утреннее солнце быстро поднималось. Его, а потом и комнату озарило светом.
— Не забудь про защитные заклятия, Наталья.
— Не забуду.
Он сделал шаг на палящее солнце, поколебался и повернул назад. Ему было ненавистно бросать её. Это причиняло боль. Пробирающая до костей, выворачивающая нутро боль, которая не прекращалась, не смотря на то, что он знал — он сможет найти способ обезопасить ее. Не только ей предстояло иметь дело с разлукой. Он провел в одиночестве слишком много столетий, и даже мысль о том, чтобы быть вдалеке от нее, о невозможности защитить или сжать в объятиях, когда она так расстроена, травила его намного больше, чем он хотел себе признаться. Девушка заползла ему под кожу и обвила сердце, несмотря на то, что была самоуверенной, дерзкой и понятии не имела об уважении.
