Легенда о Вороне и Лотосе - Ли Марибель

Только вместо теплого дыхания цветов меня встретил недовольный взгляд И Тан. Она разливала чай и явно не ждала еще одного гостя.

– Тан-Тан, смотри, кого я привела! – Лу-Лу усадила меня напротив подруги и торжественно подвинула блюдо ближе ко мне. На изящной фарфоровой посуде лежало османтусовое печенье.

– Сестрица Тан была в городе.

– А я думала, что вы никогда не решались проносить его в Учение!

И Тан вспыхнула и ядовито ответила:

– Думаешь, только тебе хватит смелости?

Я рассмеялась, чувствуя, как пустота отпускает меня.

Этот мирок был прекрасен. Маленькая вселенная, в которой большим подвигом считалось тайком принести печенье. Ни в одном своде правил Учения Лотоса не налагалось запрета на османтусовое печенье, теперь, переписав их все, я знала это наверняка. Но я не стала говорить им. Глаза И Тан смотрели на меня с вызовом. Я потянулась к печенью и подумала, что, должно быть, она ни разу не проливала настоящую кровь. Ее глаза были слишком чисты.

– Почему ты так странно смотришь?

– Тан-Тан! – умоляюще прошептала Лу-Лу.

– Хочешь, отвернусь? – Я шутливо бросила вызов госпоже И.

– Вот и отвернись!

Лу-Лу всплеснула руками.

– Разве вы не живете вместе? Почему вы ссоритесь?

Я рассмеялась и не стала отвечать. Вместо этого я посмотрела на цинь, лежащий в углу беседки. Молодая госпожа заметила мой взгляд.

– Хотите сыграть?

Я кивнула и, получив дозволение хозяйки, взяла инструмент. Печальный мотив поплыл из острых струн, ветром чуть вздымая волосы. Покой меча и покой струны – я учила их достаточно прилежно, чтобы теперь чувствовать, как музыка оплетает мои уставшие глаза. Я закрыла их, и пустота разлилась тонкой нитью цветочного ветра. Мои пальцы вслед за ним скользили по струнам, струны пели: «Когда выпадет снег, воздух вновь станет чистым, а весна смоет наши печали теплым дождем. И все зацветет. Вновь зацветет».

– Я и не знала, что вы так искусно играете, – прошептала Лу-Лу, когда мои пальцы замерли.

– А по-моему, обычная песня, – пробормотала И Тан.

– Госпожа Гао, Тан-Тан ничего не понимает в музыке.

Я улыбнулась и протянула цинь Лу-Лу.

– О нет, не могу играть после вас! Но знаете, у меня есть чудесные ноты. Вы наверняка видели их, последний сборник из… из… Идемте!

Сегодня Лу-Лу была особенно воодушевлена. Она увела меня и Тан-Тан в маленький павильон, уставленный книжными полками. Госпожа Бай принялась искать сборник, а я с интересом разглядывала хранимые ею тексты. Поэзия, философия, путешествия, медицина. Кажется, Ду Хувэй всерьез занимался ее образованием. Несколько толстых трактатов по медицине казались особенно любимыми хозяйкой. Их края уже обветшали, потому я взяла их с осторожностью, но Лу-Лу поспешно вытянула их из моих рук.

– Это… это старые книги. Они не мои.

Госпожа Лу, чуть смущаясь, убрала их подальше и протянула мне сборник нот.

– Посмотрите, госпожа Гао! Вам, должно быть, они знакомы?

Я никогда не слышала этих мелодий и попросила юную госпожу сыграть мне их, но перед тем, как покинуть комнату вслед за Лу-Лу и недовольной И Тан, я спрятала одну из тех книг у себя в рукаве.

Вернувшись в Зал Белых Звезд, я достала потрепанный медицинский трактат и быстро пролистала его. Он оказался простым справочником и, кажется, не хранил в себе никаких тайных знаний. Вот только Лу-Лу явно хотела держать те книги подальше от посторонних глаз.

Двери раскрылись, и я поспешно спрятала украденный трактат, а через секунду уже и забыла о нем. В Зал Белых Звезд вошел Бай Син.

Я поднялась и отдала поклон, не сводя с него взгляда. Его поступь все еще была бесшумна, только сегодня она казалась тяжелее обычного. На его белоснежных одеждах не было ни пятнышка, но почему-то я почувствовала тревогу.

– Глава Бай, вы…

– Вы должны были уже закончить, готово?

Он не смотрел на меня и говорил особенно холодно. Что-то произошло. Не знаю, когда я начала различать тона его бесстрастного голоса и чувствовать, в какие моменты он был не намерен говорить со мной. Я принялась разводить чернила и даже вернулась к последним двадцати страницам, все еще не переписанным мной, но стоило мне написать строку, я бросала на него обеспокоенный взгляд. Он сидел, как прежде, безмятежной статуей. Глыба льда, от которой не так-то просто было отколоть хоть кусочек. Когда прошел час, я наконец заметила: его кисть движется чуть медленнее обычного. Он был ранен? Я уже знала, с какой легкостью он умел скрывать боль. Но в тот момент, когда я поднялась, чтобы подойти к нему, в Зал вошел Ду Хувэй. Мне пришлось сесть на место, но глаз с Бай Сина я так и не свела. Он передал советнику исписанные листы и о чем-то спросил. Те же жесты, тот же тон, но меня все еще не покидало подозрение. Потом в Зал вошла тетушка Цзюань, и я опустила глаза. Гао Фэнь не пристало так пытливо смотреть на Главу.

– Син-эр, наконец ты вернулся.

Я, затаив дыхание, ждала, что если не Ду Хувэй, то хотя бы тетушка заметит, что с ним что-то не так. Но она лишь рассказывала о мелких делах Дворца и принесла ему какой-то укрепляющий отвар, чтобы он «набрался сил после дороги». Я чувствовала, что простой отвар ему не поможет. Он тоже это знал, но все же нехотя выпил его и вернул тетушке пустую чашу.

– Матушка, накопилось много дел. – Ду Хувэй почтительно, но непреклонно напоминал ей, что Глава занят. Я хотела про себя выругать его за то, что он был так нетерпелив с тетушкой Цзюань, но потом смягчилась. Советник Ду все же был почтительным сыном. Он сам взял пустую чашу из рук матери и пошел проводить ее.

Как только они вышли, я подошла к Главе. Он все еще игнорировал меня. Тогда я опустилась рядом с ним и, воспользовавшись его отрешенностью, одной рукой коснулась его лба, а другой схватила левое запястье. Он вздрогнул, но не оттолкнул меня, лишь поднял голову – его всегда спокойные глаза чуть блестели, но я предпочла не замечать предостерегающего взгляда.

Он подавлял жар, но тело все равно было теплее обычного, а его пульс бился неровно.

– Вы ранены! – Я потянулась к его одеждам, и он схватил мое запястье.

– Гао Фэнь!

– Значит, и правда ранены! Я позову лекаря Гу. – Я попыталась вырвать руку и подняться, но он лишь сильнее притянул к себе.

– Не стоит.

Бай Син! Он мог дурачить других, но не меня.

– Что случилось? – Я вновь потянулась к его лбу, но он перехватил руку. Теперь я не могла пошевелиться, но его дыхание и тепло ладоней только сильнее убеждали меня, что он был не в порядке.

– Глава Бай!

– На сегодня вы свободны.

Как я могла быть свободна, когда он все еще сжимал мои запястья?

Я тоже скрывала раны, чтобы Наставник не сердился и не мучал меня сильнее. Но Главе Баю незачем было так рисковать собой.

Вдруг он выпустил мои руки и закашлял.

– Глава…

– Пойдем.

Он резко поднялся и схватил меня за руку. Это был приказ. Даже если бы я попыталась вырвать свое запястье из его цепких пальцев, я бы не смогла. Мы вышли из Зала и прошли через сад ко Двору Бесконечности. Я никогда не бывала здесь, это были личные покои Главы Учения. Двери сами открылись перед Бай Сином и впустили нас, провожая тихим скрипом. Я только обернулась – уже закрыты. Бай Син, не останавливаясь, направился к пруду.

– Глава Бай!

Он не обернулся, только крепче сжал мое запястье. Миг, он взмахнул рукой – и Меч Белого Лотоса стрелой рассек водную гладь. Пруд обмелел и открыл каменную лестницу, уводящую вглубь. Прежде чем я успела задать хоть один вопрос, Бай Син уже потянул меня за собой.

Пещера темным туннелем стекала сначала куда-то вправо, а потом уходила вверх. Несколько минут мы поднимались по узким ступеням в полной темноте, а когда свет наконец прорезал тонкий круг, я прикрыла глаза рукой. Я думала, что, стоит нам выйти из пасти этого странного прохода, мы будем у цели, но мы оказались лишь на выступе утеса, покрытого мхом. Под нами посвистывала пропасть. На секунду я задержала дыхание, надеясь, что Глава Бай не собирается скинуть меня вниз за непочтение. Но он не заметил моего странного взгляда. Вновь сверкнул меч Лотоса, и я увидела тропу. Вверх тянулись крутые ступеньки. Теперь я догадалась, куда Бай Син ввел меня.