Татьяна Мудрая - Злато в крови
— Да.
— Я услышал о нем первый раз за десяток лет. Что с ним случилось?
Чолпон улыбнулась:
— Вы так сразу решили, что именно я должна знать о нем если не всё, то много. И не ошиблись. Дело в том, что его подружка одно время регулярно приходила сюда играть на концертном рояле. А сам он подарил Дому первую работу в своем новом стиле. Довольно эклектичную, как он сказал. Золотой фон — не что иное, как православный ассист, фигура «горайи», небесной девы, кажется пришедшей из Персии, а у нее под ногами… Вглядитесь.
— Кувшинка, — прошептала мне Ройан. — Гигантская голубая кувшинка.
— Лотос, — поправила Чолпон. — Как у Лакшми. Только это не богиня и не фейри, а реальное видение, которое было ему дано однажды.
— Простите, дорогая моя, — почти перебил я, — но нам не очень ко времени слушать лекцию по искусствоведению.
— Ах да, разумеется, — девушка улыбнулась еще раз. — Ну, он написал уйму картин, в основном такого же рода, как эта, и одна другой лучше. А потом решил отдать свое кольцо Братству. И наш высший Суд Чести, состоящий из Двенадцати, за сокрытие ценнейшего артефакта приговорил его к заточению под землей ровно на тот срок, какой он сам сочтет достаточным для своей вины. А поскольку это самое протяженное и красивое подземелье мира, выберется он оттуда, в лучшем случае, лет через двести. Или же через тридцать лет и три года, как в сказке. Хороший срок, чтоб ему проклюнуться из кожуры, как он сказал нам на прощанье.
— Вы не думайте, его девушка и паренек часто к нему заходят, выгуливают на свежем воздухе, — добавила она, видя, что мы огорчены. — Однако есть вещи в наземном мире, о которых ему лучше пока не знать. Конечно, и обоим его спутникам тоже.
— Поэтому Братство решило напустить на эту тайну нас, — продолжил я.
Чолпон кивнула.
— Как говорят, на любой аверс найдется свой реверс. Вы ведь слышали народные предания о дампирах?
— Детях вампира и смертной женщины? Красиво, но не более чем досужие страшилки, — ответил я. — Истинные вампиры бесплодны и не способны к сексу в обыденном понимании.
— Думаю, вашему опыту в этом вопросе можно довериться, — ответила Чолпон с тонкой усмешкой, и я понял, что попался. Хотя, если смотреть здраво, ни я, ни Ройан не собирались по-настоящему скрывать свою природу от новых обитателей Дома.
— Рождение дампира, таким образом, — добавила Ройан, — имеет ту же степень вероятности, что и непорочное зачатие.
— Такую же, что и рождение непорочно зачатого младенца, — уточнила ее собеседница. — Если быть точными в формулировках. Партеногенез на уровне яйцеклеток встречается гораздо чаще, чем думают. Вы кто по специальности, ина Ройан, — хирург?
— Хорошо, я объясню подробнее, — она отвернулась от нас, чтобы посильнее раскачать одну из колыбелей. — За несколько дней до Темной метаморфозы Амадео стал отцом ребенка, которого родила ему Красавица Бордельера. Это прозвище; мы не знаем ее имени, знаем только, что сына у нее отняли и отдали на воспитание в деревню. Матери он был не слишком нужен, но она была зажиточна, бережлива и — для проститутки — очень совестлива.
Мальчик благополучно вырос, счастливо избежал смерти от войн и эпидемий, а поскольку по необъяснимым причинам слыл дворянским бастардом, удачно женился на небогатой флорентийской аристократке, входившей ранее в свиту дочери великолепного Лоренцо и снова включенной в нее после возвращения той из ссылки. Не буду докучать вам подробностями истории и генеалогии, важно только, что собственной династии эта чета не основала. Хотя в роду упорно рождались одни сыновья, в брак они вступали крайне редко, предпочитая скрывать свое потомство под чужими фамилиями и титулами, иногда весьма звучными, а в крайнем случае, — под фамилией законной супруги. Таким образом, род Амадео имел отростков побольше, чем на рогах у благородного оленя, латентно учитывался по мужской линии и был небывало многочислен. Кстати, в конце восемнадцатого века один из потомков этого рода, натурализованный француз, воевал в армии генерала Лафайета и родил уже американских сыновей. Дочь одного из них заключила союз с юношей от корня Махарет и таким путем присоединилась к Великому Семейству вашей Темной Царицы в качестве зачинательницы одной из неучтенных ветвей: известно ведь, что Родоначальница прослеживала женские линии своего родства куда тщательней, чем мужские.
И вот, наконец, произошло слияние двух ветвей одной Семьи: длинной и более короткой. В этом браке, вполне официальном и респектабельном, родилась только одна дочь, хилый семимесячный недоносок, который от первых секунд своего существования с небывалой яростью боролся за место под солнцем. Если бы девочка была римлянкой, ей бы дали имя Постумия.
— Но она была американка, и ее назвали Джессикой, — внезапно произнесла Ройан.
— А! Я вижу, что ина медик внимательно следит за моим повествованием.
Теперь смотрите: разумеется, Охранительница Священной Сущности и Амадео получили Темную Кровь не до, а после того, как стали родителями людей. Но соединенная смертная суть обоих была еще и во второй раз смешана с бессмертной Кровью — когда понадобилось спасти Джессике жизнь. Причем эта Кровь принадлежала прямой родственнице самой Джесс.
— Какие странные сплетения, — заметил я. — А потом все три женщины: Прародительница, Носительница Сущности и Молодая, — по воле случая оказались в Динане.
— Именно. Однако Динан — такая земля, что едва коснувшись ее, любая причина может поменяться местами со следствием. Это и произошло; причем троекратно.
— Вот теперь я отказываюсь понимать вас, милая моя Денница, Дочь Зари, — сказал я, — Вы имеете в виду, что если везде и всюду смертные получают Темный Дар, то на динанской почве вампиры могут запросто… сделаться обычными смертными?
— Зачать и родить смертного, — ответила она, — причем не вполне обыкновенного. Вы не вполне логичны. Я же говорила о родстве — генетическом и в Крови.
— Как, снова эта чушь? — поморщилась Ройан.
— Если бы вы занимались хотя родовспоможением, моя ина, — с укором произнесла Чолпон, — то отнеслись бы к моим словам с большим доверием.
— Видите ли, благодаря некоему белому колдовству ина Джессика была осмыслена как чудесная Мать, — продолжила она, — а принять атрибут безнаказанно не удается почти никому. Великих Близнецов спасло то, что Махарет уже была по своей сути Чаровница Мужей, а держательница Темного Сердца лишь усилила свое прежнее «я» Старшей над живыми мертвецами и над застывшей жизнью. В конце концов вышло так, что младшая Госпожа в самом деле зачала дитя, чтобы оправдать свое властное имя в глазах судьбы.
