Наталья Косухина - Синий, хвостатый, влюбленный
— Ну как, ты счастлива?
— Да. Хотя сегодня волновалась по поводу этого приема.
— Все основные мероприятия уже прошли и ты прекрасно справилась. Выглядела несколько напряженной и бледной, но это спишут на беременность.
— Было так заметно?
— Нет, но по тебе ясно видно, что тебя весь вечер тошнит.
— Да. Мне сегодня так плохо, что уже все равно, кто что подумает.
— Вот и прекрасно. Не стоит волноваться. Наш род очень влиятелен, ты тоже глава рода, хоть и недавно появившегося, а Фредерик один из «пятерки». К тому же Вы полностью укрепили свои отношения и показали всем, насколько они успешны.
— Чем это?
— Тем, что ты забеременела. Плюс порадовали нас внуками. А то вон Фредерик все никак не сподобится.
— Ну, может пока рано.
— Пятьдесят три года уже вместе, пора бы уже.
Новость о продолжительности брака брата Александра, повергла меня в шок. Все никак не привыкну к их временным меркам.
— Я думаю, когда они будут готовы, Вы получите желанных внуков. Ваш сын с Элоизой так любят друг друга. Это заметно невооруженным взглядом.
— То как Вы с Алексом любите друг друга тоже очень заметно. Именно это так и удивило окружающих сегодня. Землянка с такой преданностью смотрит на мужа и не отходит от него весь вечер.
— Но почему? Ведь есть еще такие пары.
— Но большинство, в обществе, ведут себя по — другому.
— Это да.
— У драгов все просто. Если они женятся, то значит, смотрят на женщину именно так.
— А их спутницы?
— В большинстве своем да. Очень трудно не ответить взаимностью на такую любовь, правда?
Вспомнив, как развивались наши с Сашей отношения, я улыбнулась.
— Да. Значит то, что муж любит меня не явилось не для кого сюрпризом?
— Явилось.
— Но Вы говорили…
— Я говорила в общем. А в частности Александр очень волевой мужчина и мягким бывает только для тебя. В остальное же время, он мало эмоционален более жесткий и властный. Те метаморфозы, которые с ним проделывает твое присутствие, всех и удивляет. Помнишь, я говорила, что Алекс похож на отца и про то, как они могут любить? Теперь ты можешь ощутить это на собственном опыте.
— Вы были правы во всем. Но не испытав этого я бы сказала, что все это чушь. Честно, я тогда так и подумала.
— Зато потом все видится уже по — другому.
— Д — а-а… Маргарита, Вы поможете, если я попрошу помочь организовать мне свадьбу.
— Конечно, но я не знаю что делать.
— Я Вам все, что нужно сброшу на ком.
— Хорошо, а ты пока слетай и отдохни. С мужем наедине на родной планете… Что может быть лучше?
Когда Маргарита меня оставила у меня на лице все еще играла глупая улыбка.
Потом у меня состоялся разговор с Дашей, и его инициатором была я. Отловив ее под предлогом, что беременной женщине требуется отдых, я нашла тихое местечко, после чего сев и усадив ее напротив себя, сказала:
— В общем, я тебя не отпущу, пока все не узнаю.
— Что не узнаешь?
— Что с тобой в последнее время происходит?
— Я меняю свою жизнь.
— Это как‑то связанно с тем, что ты перешла в мой род?
— Да.
— Для меня это было неожиданностью.
— Мне надоело, что мою жизнь постоянно контролируют. И раз уж появилась такая прекрасная возможность все изменить, то грех было ею не воспользоваться.
— Это ты про меня?
— Ага. А потом есть еще Леони. Ты не думай, что я забыла то, о чем мы с тобой разговаривали. Я постепенно готовлю свою семью к тому, что скоро у меня появится муж.
— Так ты его простила?
— Он приложил к этому массу усилий.
— Это как‑то связанно с тем, что самого известного ловеласа в этом секторе теперь называют женоненавистником и беспардонным хамом?
— Да.
— Рассказывай!
— А почему бы и не рассказать? Слушай. Все началось с того, что я поставила ему условие, что бы он доказал мне, что я ему нужна.
— И?
— Все это время, с того момента, он ходит за мной как привязанный. Назвал какое‑то чудовищное растение в мою честь, испек мне печенье.
— Леони пек тебе печенье?
— Ага.
— Ну и как?
— Оно был ужасным. Это было самым серьезным испытанием в моей жизни, то, что я пыталась его съесть.
— Ладно, хватит, а то меня стошнит.
— Ах да, прости. Потом он подарил мне цветы. Какие‑то экзотические, но как выяснилось, они плохо влияют на лягов. В итоге сосед дурным голосом три дня орал у меня под дверью. Пришлось выбросить.
— Соседа?
— Цветы! А жаль, они были красивые. Еще он сочинил для меня серенаду в мою честь.
— И как она?
— Серенада неплохая и была бы еще лучше, если бы он не пытался ее спеть.
— Тебе не понравилось?
— Не только мне, еще соседям. Они вызвали службу контроля, и я провела полночи, в учреждении порядка пытаясь внести за него залог.
— Было весело.
— Нет, весело было, когда на следующий день дядя Фредерик узнал об этом. У него сразу возник вопрос. А почему именно я вносила за него залог? И почему он пел мне серенаду? Я отказалась отвечать, поэтому был скандал, морали и так далее, но как только вмешалась Элоиза, все резко прекратилось.
— Почему?
— Понятия не имею, что она ему там сказала, но дядя Фредерик больше не вмешивался.
— А почему Александр не в курсе?
— Думаю, они не хотели мешать вам, вы так заняты друг другом.
— Ну а дальше?
— Дальше, он начал приглашать меня на свидания. Мы пошли в ресторан, вследствие чего выяснилось, что на тальских червей у него аллергия, и я ухаживала за ним сутки, пока у него не спал отек. На охоте я прострелила ему ногу, когда он учил меня стрелять. А плавать он не умеет и когда полез за мной в бассейн, боясь признаться в этом, то чуть не утонул.
— У вас хоть одно свидание прошло нормально?
— Да. Когда мы сидели на твоей любимой смотровой и смотрели на звезды.
— Просто смотрели на звезды?
— Да смотрели и пили газировку.
— Ну а что там по поводу его странного поведения?
— Это было мое второе условие.
— Какое?
— Он должен был доказать, что сможет отшить всех дамочек и не допустить ситуаций, которые могут причинить мне боль.
— И?
— Ну, сначала он пытался объяснять им культурно, что они его не интересуют. Действительно культурно, я, в большинстве случаев, была свидетельницей.
— Ты что следила за ним?
— Скорее уж он за мной. Где бы я ни была, повсюду был он. А потом, он мне сказал, что в том, что к нему липнут женщины, виновата его репутация. И раз он смог создать эту значит, сможет создать и другую.
— И что он начал делать?
