Бойся пламени (ЛП) - Дарлинг Оливия Роуз

— Бей меня сколько хочешь. Я тебе ничего не скажу, — хрипло говорит он.

— Бить тебя, это для моего удовольствия. — Я смеюсь, нанося еще один удар и с удовольствием отмечая окровавленные осколки. — Я буду пытать тебя для получения информации.

Я вонзаю палку ему в живот, прежде чем отбросить ее и сделать круг перед его сгорбленным телом. Кровь капает с его губы, когда я грубо поднимаю подбородок, заставляя смотреть в мои глаза, которые раньше загорались, когда он впервые пускал кровь во время сеанса. Я боялась его присутствия больше всего на свете, и так долго боялась его, но теперь все кончено.

Он сгорбился, когда я опустила его подбородок и взглянула на крюки на земле, через которые продеты цепи.

— Мне нужно, чтобы цепи опустили и стол принесли ко мне.

Дыхание Робика становится тяжелее и прерывистее.

— Какой рукой он держит меч? — спрашивает Кейден.

— Правой.

Кейден ставит стол туда, где мне нужно, и они с Райдером возвращаются в исходное положение позади меня. Они оба выглядят готовыми втоптать Робика в землю, но на лице Райдера проступает тень печали. Гнев Кейдена поглощает его и превращает в демона, о котором шепчутся по всему Раварину. Демона, о котором его враги видят кошмары в своих следующих жизнях. Никакой формы спасения или перерождения не хватит, чтобы сбежать от Кейдена Велеса.

— Я разрешаю вам обоим подождать у ступенек.

— Мы остаёмся, — говорит Кейден, и Райдер кивает.

Я снова обнажаю свой нож, и знакомый вес приносит мне утешение. Когда мои кошмары заставляли мое горло саднить от крика, я думала о таком моменте. Я собрала все сломанные осколки себя, даже когда казалось, что все части не помещаются в моих руках, и выковала меч, достаточно острый, чтобы убить любого врага. Я нашла утешение в мести. Насилие превратило меня в монстра, но преданность сделала меня смертоносной.

— Сколько у меня драконов? — Стол скрипит, когда я прижимаю к нему руку Робика. — Не хочешь говорить? — Я провожу ножом по его щеке, и он хрюкает, когда я нажимаю на него достаточно сильно, чтобы пошла кровь. — Мы можем посчитать вместе.

Его тело трясется, пока он борется, чтобы сдержать любые звуки боли и страха за сжатыми губами. Но он не может остановить гортанный крик, разносящийся вокруг нас, когда я отрезаю ему большой палец и откидываю его в сторону. Кровь хлещет из раны и покрывает стол.

— Это было за Венатрикс, — говорю я, перекрикивая его крики.

Я отрезаю второй палец, не обращая внимания на его боль.

— За Сорина.

Третий палец.

— За Калитею.

Четвертый палец.

— За Базилиуса.

Пятый палец.

— За Дельмиру.

Закончив, я отодвигаю стол в сторону и хватаю его за лицо, размазывая кровь по его губам и сжимая хватку, когда он пытается отстраниться.

— Ты здесь с кем-то работаешь?

Я сдавливаю свежие порезы, из которых водопадом льется кровь.

— НЕТ! — вопит он. — Даже преступники не будут работать со мной, после того, как этот ублюдок-садист казнил своего собственного гребаного солдата.

Никаких признаков лжи не осталось на его лице. Его кровь капает мне на лицо и пропитывает мое платье, но у меня нет желания вытирать ее.

— Где хранится ключ от цепей дракона?

— Их не откроешь ключом. — Он дарит мне безумную, пропитанную болью улыбку, и смотрит на мою шею.

— Предмет, которым их отпирали, был украден.

— Амулет, — заявляю я. Амулет должен взывать к цепям, выкованным из той же магии. Хотелось бы, чтобы жрица говорила правду, а не загадки, чтобы я могла понять, как она узнала, что нужно его взять.

Неверие омрачает его лицо, прежде чем он приходит в себя, скаля зубы, как бешеная собака.

— Ты умрёшь в этой войне и будешь уничтожена, как та сука, которой ты и являешься.

Мой взгляд метнулся к кандалам на его запястьях, глядя сверху вниз на человека, который помог отнять у меня все.

— Смерть с клинком в руках гораздо более заманчива, чем смерть в цепях.

— Король Гаррик поступил мудро, посадив тебя в тюрьму.

— И дурак, что так и не нашел меня в изгнании.

— Он пытался спасти тебя от этого пророчества, — рычит Робик.

— Спасти меня? — Я поднимаю брови. — Прости меня, что я не распознала его щедрость раньше. Полагаю, мне также следует поблагодарить его за преданность сохранению моей добродетели, запретив тебе применять пытки по тому пути, по которому ты хотел, в надежде продать меня в королевство, как только моя связь будет разорвана.

Хоть я и была пленницей, я все еще была принцессой. Ему нужно было, чтобы я была активом королевства, если придет время для выгодного брака.

Меч Кейдена лязгает по земле, когда он проскальзывает между Робиком и мной, нанося такой сильный удар, что цепи натягиваются на болтах на потолке.

— Ты больной ублюдок! — кричит он, обхватывая рукой горло Робика и продолжая нападение. Робик кричит и дергается, но не может вырваться из хватки Кейдена. Райдер оттаскивает Кейдена назад, прежде чем тот успевает сломать шею Робика, не осознавая этого.

— Еще нет, — рычит он, безуспешно пытаясь удержать Кейдена.

— Пока нет. — Я повторяю слова Райдера, когда Кейден собирается снова броситься на Робика. Он останавливается, переводя взгляд на меня, и глядя на меня глазами, которые умоляли бы кого-нибудь покончить с собой, прежде чем он их схватит. Он колеблется, но кивает, и Райдер отпускает его, когда убеждается, что Кейден не набросится.

— Я могла бы провести годы в цепях, но не ошибусь, когда я скажу тебе, что ты в них умрешь, — заявляю я, поворачиваясь к Робику. Он хрипит, как рыба, выброшенная на берег, кровь покрывает большую часть его кожи. — На самом деле, я хотела бы воспользоваться этим моментом и поблагодарить тебя за урок, который ты мне преподал.

Я никогда не умоляла за себя, когда он бил меня, я умоляла за своих драконов. Я умоляла освободить их. Я бы терпела побои до самой смерти, если бы это означало, что им не придется страдать, и я бы пожертвовала собой, чтобы спасти их. Даже когда меня избивали до такой степени, что я не могла двигаться, я все еще могла чувствовать своих драконов. Эта связь держала меня привязанной к этому миру, когда смерть казалась гораздо более заманчивой, чем жизнь.

— Ты научил меня, что отчаяние, это величайшее средство. — Я обхожу его и адресую свое следующее утверждение Кейдену и Райдеру. — Знаете ли вы, что у стражников и солдат Имирата на рубашках вышит ряд цифр?

Робик бьется о цепи, разбрызгивая еще больше крови, но не может уклониться от ножа, который я подношу к ткани. Я стараюсь, чтобы он был максимально чистым, пока заправляю его в лиф.

— Это помогает опознать их тела, если они погибнут на поле или на задании, и с их семьями свяжутся.

— Оставь мою семью в покое, — задыхается он.

— Позволь мне преподать тебе урок, Робик. Не учи кого-то способам пыток и не жди, что он забудет источник своей боли.

— Я расскажу тебе все о твоих драконах. Я знаю, как выковать ключ, чтобы открыть комнату!

— Как и я.

— Оставь мою семью в покое. Умоляю тебя.

— Я заставила многих мужчин умолять, твоя игра не на должном уровне. — Я цокаю языком. — Мы знаем все, что нам нужно. У тебя здесь нет рычагов давления. Ты бессилен.

— ПОЖАЛУЙСТА, ПРИНЦЕССА!

Я смеюсь над его жалкими попытками.

— Ты заботишься о своей семье, и все же ты не стеснялся проводить время в борделе. Я собираюсь сжечь плащ морали, за которым ты прячешься. Возможно, я начну с того, что расскажу им, как ты иногда раздевал меня догола. — Стыд клокочет у меня в горле, но смотреть, как он страдает под тяжестью собственных поступков, того стоит. Я снова делаю шаг вперед, чтобы срезать с него одежду, желая, чтобы он почувствовал себя таким же униженным и ничтожным, как я.

Приказы Гаррика не помешали ему угрожать мне методами, которые он хотел использовать, и не помешали ему провести по мне руками. Именно поэтому я делаю шаг вперед и кастрирую его. Отомстив за себя и всех остальных, кого он мог коснуться без согласия. Он рыдает и кричит, истекает кровью и взывает к богам. Но его молитвы бесполезны, потому что единственные присутствующие боги, это я и мои клинки.