Линда Джонс - Звездная ведьма
Один её возлюбленный умер, второй скоро возненавидит.
Чем дольше она медлит, тем сильнее привяжется и тяжелее перенесёт расставание. Есть ли у горя свои степени? Не проще ли будет пережить расставание теперь, пока она не обманывает себя возможностью победить проклятие? Отец уверял, что оно преодолимо, но, несмотря на возродившуюся надежду, Айседора ещё не верила.
— Постой, — спокойно попросила она. — Я должна тебе кое-что рассказать.
Он поставил Айседору на ноги лицом к себе. Они как раз подошли к краю леса, и Лукан оказался частично скрытым тенью. Айседора ясно видела одну половину его мрачно изогнутого рта, стальной взгляд и напряжённую челюсть.
Станет ли ему легче, если она признается в любви? Или лучше промолчать?
— Я не могу пойти с тобой, потому что я ведьма.
Выражение его лица не изменилось.
— Я знаю, — тихо ответил он.
Айседора ожидала чего угодно. Ужаса. Неверия. Смеха. Ненависти. Но только не спокойствия.
— Откуда? Ничего ты не знаешь. Ты... ты... — Возникшая догадка испугала не меньше, чем вероятность будущего побега Лукана. — Ты меня разыгрываешь.
— К сожалению, нет.
— Прошлой ночью...
— Я уже знал.
— Когда ты сказал...
— Я уже знал. — Лукан вздохнул и осторожно прикоснулся к её лицу. — Я не хотел верить, но в глубине души признал правду, когда услышал. И хотя мечтал, чтобы это оказалось ошибкой, смирился с тщетностью своего желания. Я никогда не думал столкнуться с подобным препятствием, но если выбор стоит между тобой, какая ты есть, и ничем... Я выбираю тебя, — он прищурился и спросил с тенью подозрения: — Ты когда-нибудь насылала на меня чары?
— Нет.
На его лице ясно отразилось облегчение.
— Хорошо. Пообещай, что никогда не применишь ко мне свои способности, ни ради помощи, ни чтобы навредить, и я навсегда отброшу все опасения относительно тебя.
— Я бы никогда не стала тебе вредить.
— Из благих побуждений тоже, — упорствовал он. — Это всё, о чем я прошу, Айседора.
Она медлила.
— Но если ты попадёшь в беду, а я смогу помочь...
— Нет, любимая, — прервал он, — даже тогда. Пусть наши отношения останутся свободными от магии. Если для счастья тебе необходимо практиковать ремесло, делай это на других. Я хочу, чтобы между нами всё было естественным и реальным, всегда.
Ей очень понравилось, как он невзначай назвал её любимой. Прежде чем ответить, Айседоре пришлось справиться с потрясением, от которого защемило сердце.
— Раз ты так настаиваешь, я даю тебе слово.
Лукан слегка улыбнулся.
— Я никогда не предполагал, что влюблюсь в ведьму. Дома наверняка не обрадуются.
— Теперь ты должен меня отпустить, — прошептала она.
— Возможно должен, но не отпущу.
На глаза ей навернулись слезы. Она очень не хотела выставлять напоказ эмоции, но Лукан узнал, кто она, и всё ещё любил. Неужели такая любовь не сможет преодолеть проклятие Файн?
— Я должна вернуться, — сказала она. — Спасти Лиану и младенцев. Я отвечаю за них и не могу поставить своё благополучие выше их.
Он кивнул, и Айседора вздохнула. Лукан не отвернулся от неё, узнав про ведьмовские способности, заверил, что по-прежнему любит. Но всё же позволил уйти.
Тут он наклонился и легонько поцеловал её, едва коснувшись губ.
— Только ты пойдёшь не одна.
Лукан решил, что предостережение касалось Джедры. Умение Айседоры колдовать не делало её той, о ком предупреждал Зайблин. Кроме того, Лукану было девять, когда старик впервые велел остерегаться ведьмы, и выросшая из того предупреждения глубокая ненависть, была нелогичной и необязательной.
С другой стороны, возможно следовало защищать от ведьмы не жизнь, а сердце. Хотя он подозревал, что Айседора отвечает ему взаимностью, она так и не призналась в любви.
Отказ отправиться во дворец немедленно её не обрадовал. Если Лиана и оба младенца живы, то небольшая задержка ничего не изменит. Если же император убил их вскоре после того, как бросил Айседору на тринадцатый уровень, им уже ничто не поможет.
Лукан одним ударом выбил меч из рук Айседоры, тот, вращаясь, отлетел в кустарник, и маленькая коричневая птица испуганно вспорхнула в безоблачное синее небо.
— Ты жульничал! — негодующе закричала Айседора.
Он ничуть не смутился.
— При последнем выпаде ты оставила себя незащищённой. Окажись на моем месте страж императора, он пронзил бы твоё сердце.
Она скривила губы, но промолчала, признавая его правоту.
— Я всё равно не научусь фехтованию за один день, — заявила она. — Мы впустую тратим драгоценное время.
— Любимая, мы не вернёмся во дворец, пока ты не будешь готова.
— Я готова.
— Мне так не кажется.
— В случае необходимости я могу воспользоваться заклинанием. Чтобы добраться до Лианы и младенцев, меч мне не нужен.
— Я хочу, чтобы ты умела сражаться двумя способами. Своей магией и моим мечом, — он подобрал из кустарника оружие, о котором говорил, и протянул Айседоре. — Окажи мне любезность.
Она взяла его и приняла стойку.
— Не понимаю, почему я должна оказывать тебе любезность. — Лукан с лёгкостью уклонился от неловкой атаки Айседоры.
— Возможно, потому что я потворствую даже самым опасным твоим эскападам, — он спокойно отбил лезвие собственным мечом.
— Тебе не обязательно меня сопровождать. Ты большой и неуклюжий, а из-за нежелания соприкасаться с магией тебя будет трудно спрятать.
Лукан блокировал очередной выпад.
— Я не неуклюжий.
— Ты будешь меня отвлекать, и потом, у тебя нет причин возвращаться. — Её дыхание быстро сбилось. Хотя меч не был тяжёлым, орудовать им с непривычки оказалось непросто. Их уроки уже начали давать некоторые результаты, но Айседора прекрасно понимала, что не станет хорошим фехтовальщиком.
Лукан снова разоружил её одним движением.
— Я бы вернулся в любом случае, как только проводил тебя в безопасное место.
На сей раз она не обвинила его в жульничестве, не пошла за мечом, а опустила руки на узкие бедра и впилась в него взглядом.
— Ты сказал, что Эсман с Эльей убежали перед нами. Зачем тебе возвращаться?
Лукан вложил меч в ножны и отвёл своенравный локон волос с потного лица Айседоры.
— Мне нужно кое-что забрать у императора.
— Что?
— Кольцо, которое ты раньше носила. Возвращение его в Круг Бэквие гарантирует мне звание принца мечей.
Её тёмные глаза расширились.
— Вот зачем ты попросил меня у императора, — негодующе закричала она, — и настоял, чтобы я… — она завизжала, когда он поднял её на руки. — Ты трусливый, презренный, лживый...
