Марина Суржевская - Отражение не меня. Сердце Оххарона
— Подожди, — маг выдохнул это, сдаваясь. Потом отстранился и развел ладони. Криво улыбнулся. — Хоть что-то для тебя. Мне бы хотелось, чтобы это было по-другому…
Он повел руками, словно рисуя в воздухе. Легкий аромат цветов наполнил воздух, а потом появились и сами цветы. Множество нежно-розовых лепестков выстилали пол, медленно кружились в воздухе, ложились на постель.
— Как красиво, — искренне вздохнула я.
Злость, что сжигала меня, словно угасла от цветочного аромата, от кружащихся в воздухе лепестков. Внутри появилась невидимая нить, зазвенела, словно предупреждая, натягиваясь все сильнее, впиваясь в сердце раскаленной иглой. Где-то в другом мире Шариссар ощущал мои чувства и злился. Или беспокоился?
Я сжала зубы. Разорву эту связь. Разорву!
Магистр подошел и провел ладонью по моему плечу, потом осторожно расстегнул пуговичку на горле. Коснулся пальцем кожи в вырезе, внимательно глядя мне в глаза. Ожидая отказа. Но я лишь подалась навстречу. Он вздохнул и расстегнул вторую пуговицу. Выдохнул и подхватил меня на руки, одновременно прижавшись к губам. Его поцелуи были нежными, язык лишь скользил, хотя мне казалось, что мужчина сильно сдерживается. И я была ему благодарна за это. Он положил меня на кровать и потянул вниз ткань.
— Ты очень красивая, Лея, — его шепот обжег меня. Губы мага скользили по моей шее, по ключицам и ниже. Медленно, нежно, почти невесомо. Осторожно. Давая мне возможность отказаться. Уйти. Передумать. — Скажи, если захочешь, чтобы я остановился… — прошептал он.
Я посмотрела на бархатный балдахин над кроватью. На нем тоже были лепестки роз, и они сыпались вниз, скатываясь с тяжелой ткани. Магистр положил ладонь мне на бедро. Просто положил, не пытаясь поднять тунику или стянуть штаны. И посмотрел мне в лицо. И я чувствовала, что его ладони дрожат.
— Лучше останови это сейчас, — глухо, через силу сказал он. — Потом… потом будет поздно.
Я перевела взгляд с синего бархата на его лицо. И притянула к себе.
— Я не передумаю.
Он прижался губами к моим ладоням, поцеловал каждый пальчик, потом перевернул, тронул внутри, продвигаясь по нежной коже от запястья до сгиба локтя.
— Это такой подарок… подарок для меня, Лея. Бесценный…
Шепот, чуть слышный, легкий, как и его поцелуи. И мне не страшно. Совсем. Поцелуи нежны, он делает это медленно, словно приручает меня, боясь вспугнуть. Или растягивает удовольствие? Потому что я вижу страсть в зеленых глазах, и знаю, что он покажет мне и ее. Дикость и безумие других ласк. Но не сейчас. Позже… после того, как я успокоюсь в его руках, перестану трястись, согреюсь теплом его поцелуев и нежных прикосновений.
И я действительно почти забыла о страхе, поддаваясь его нежности и обволакивающим, медленным движениям. Райден провел ладонью по моему лицу, обрисовывая контур губ, лаская, но не целуя. Его пальцы были теплыми и чуть шершавыми, движения — осторожными. Он словно хотел запомнить меня, изучал прикосновениями и касаниями, сдерживая дрожь желания. И я замерла, поймав его взгляд. В нем плескалась счастье, столь сильное, что у меня перехватило дыхание. Он увидел и сразу опустил голову, прижался губами к моей шее. Словно не хотел, чтобы я заметила его состояние…
Что произошло дальше, я поняла не сразу.
Словно в воздухе резко стало холоднее, так что из моих губ вырвалось облачко пара. Я с изумлением проследила, как на синем балдахине появляется иней, как морозный узор сковывает лепестки, и они темнеют, сворачиваются.
— Что это? — изумилась я.
Райден поднял голову, вздохнул и резко повернулся, заслоняя меня собой.
— Пресветлая Искра… — прошептала я.
Половины комнаты не было. Вернее, не было комнаты магистра. Была другая — смутно знакомая, чужая и почти полностью разгромленная. Изодранные занавеси, мебель, сметенная неизведанной, чудовищной силой, стены, испещренные выбоинами и бороздами. На стыке двух помещений дрожала прозрачная, словно заиндевевшая преграда. А там, на другой половине, находился Шариссар. Вернее, там бился, бесновался, метался зверь, разрушая то, что еще можно было разрушить. Чудовище, порождение безумного кошмара, самое страшное создание, которое только может представить человек! Вытянутая морда с гребнями, черная, стоящая дыбом шерсть, шипы и иглы, мощные, согнутые для прыжка ноги и расправленные кожистые черные крылья. Алые глаза уставились на меня с такой яростью, что я попыталась отползти подальше, безотчетно натягивая на себя покрывало. Монстр зарычал, обнажая клыки, длинные когти царапнули пол, оставляя глубокие борозды.
— Не смей! — в его рычании почти не было человеческих звуков, и все же смысл слов был ясен. И он бросился на стену. С такой мощью и силой, что я взвизгнула, не сомневаясь, что пробьет, дотянется, одолеет и эту преграду, раз смог пробиться из Оххарона.
И стена дрогнула, зазвенела… но не поддалась. Шариссар зарычал.
Райден уже стоял напротив, а я даже не успела увидеть, когда он там оказался, и сосредоточенно сплетал заклинания.
— Лея, уходи отсюда, — не оборачиваясь, бросил он. — Уходи!
Я сползла с кровати, придерживая ворот расстегнутой туники, попятилась спиной к двери. Зверь за стеной замер на миг, уставившись на меня, пригнул голову к полу, подобрался и вновь прыгнул. Стена зазвенела громче, и на ней появились трещины, словно на стекле. Шариссар ударил снова.
— Убирайся! — крикнул мне Райден.
Но у меня ноги словно приросли к полу, я прислонилась спиной к столбику кровати и прижала ладони к лицу.
— Я тебя убью, Светлый, — слова прозвучали почти четко, алые глаза уставились на магистра с беспощадностью убийцы.
— Не ты, — усмехнулся маг.
Шариссар вновь бросился на стену, которая звенела уже не переставая. Трещины ползли в разные стороны, словно змеи, но срастались, исцеляя прореху в пространстве. Но вот как долго она выдержит?
Магистр развел ладони, и сквозь дрожащую стену пронеслись песчинки, которые на другой стороне, в Оххароне, вытянулись в длинные иглы и со всех сторон устремились к бьющемуся зверю, словно рой разъяренных ос. Он отбил их лапами и хвостом, но несколько все же впились в черную шерсть, вызвав рычание.
— Оставь ее в покое! — с ненавистью крикнул Райден, и я даже удивилась тем бешеным эмоциям, что были в его крике. — Оставь ее!
Зверь выдрал застрявшие иглы и снова бросился на стену, не утруждая себя ответом.
— Он прорвется… — я сжала голову ладонями. Боги! Что я наделала?! Зачем? Если Шариссар сможет пробиться, то магистру не жить.
А мне?
Но о себе я сейчас совсем не думала, больше переживала за мага. Потому что Шариссар бросался на стену с каким-то неистовым бешенством, в его глазах пылала жажда убийства. Он словно не чувствовал боли, разбивая огромное тело о стену между мирами, вновь и вновь вонзая в нее клыки и когти.
