Райчел Мид - Последняя жертва
Несмотря на древние обычаи, я полагаю секретарь записал все, что было сказанно, в ноутбук.
— Хорошо, — провозгласил Натан, — подводим итог…"
— "Я выставляю кандидатуру принцессы Василисы Драгомир."
Голова Лиссы резко дернулась влево, и я узнала знакомую фигуру.
Таша Озера.
Она стояла и говорила слова громко и уверенно, сверкая теми ледянными голубыми глазами, как будто предостерегала любого возразить.
Комната застыла.
Ни шума, ни движения на стульях.
Только полная и совершенная тишина.
Оценив выражения лиц, кандидат от семьи Озера был вторым самым изумленным человеком в комнате, слышавший речь Таши.
Первой, разумеется, была сама Лисса.
Потребовалась секунда, прежде чем Натан смог заговорить.
— "Это не…"
Рядом с Лиссой неожиданно встал Кристиан.
"Я поддерживаю кандидатуру".
И прежде чем Кристиан сел, Адриан уж вскочил на ноги.
"Я подтверждаю кандидатуру".
Все взгляды в комнате были устремлены на Лиссу и ее друзей, и тогда все как один развернулись к Натану Ивашкову.
Казалось, ему трудно заговорить, снова.
— "Это, — наконец-то он смог, — не законное выдвижение".
"Согласно текущему положению в совете, линия Драгомиров не имеет право выдвигать кандидата".
Таша, которая никогда не боялась говорить на публике или браться за невозможное, ухватилась за это.
Я могла сказать, что она желала этого.
У нее хорошо получалось вести речи и бросать вызов системе.
"В выдвижении кандидатуры монарха не нужна позиция Совета или кворум".
"Это бессмысленно,"- сказал Натан.
Послышалось бормотание согласия.
— Перечитай законы, Нэйт — я имела в виду, лорд Ивашков.
Да, наконец он появился там.
Мой тактичный отец присоединился к разговору.
Эйб опирался на стену возле дверного проема, роскошно одетый в черный костюм, а рубашка и галстук были точно того же оттенка, что и зеленый изумруд.
Моя мать стояла позади него, на ее лице мелькнул легкий намек на улыбку.
На секунду меня увлекло изучение их нахождения рядом.
Моя мать: совершенная картина выдающегося мастерства и этикета стража.
Мой отец: всегда достигает своих целей, не важно насколько извращенными способами.
Не без труда я начала понимать, как я унаследовала мою эксцентричную личность.
"Выдвижение кандидатов не имеет требований о количестве человек в семье кандитата", — весело продолжил Эйб.
"Нужно всего лишь три подтверждения от королевских особ".
Натан бросил сердитый взгляд туда, где сидели его своенравный сын и Кристиан.
— "Они не из ее семьи!"
— "А им это и не нужно, — нанес ответный удар Эйб.
"Им просто нужно быть из королевской семьи.
Они из нее.
Ее кандидатура законна, так что принцесса допускается".
Теперь все повернули головы к Лиссе, как будто они только что неожиданно заметили ее.
Лисса не дергалась с начала потрясающих событий.
Она была слишком шокирована.
Ее мысли проносились одновременно и быстро и медленно.
Часть ее даже не могла воспринимать, что происходило вокруг нее.
Часть ее разума пронзали вопросы.
Что происходит? Это шутка? Или может призрачная галюцинация? Она окончательно сошла с ума? Она спала? Был ли это обман? Если так, то почему это делали ее собственные друзья? Почему они это делали? И из любви к Богу кто-нибудь прекратит играть с ней?
Она могла управлять вниманием.
Она была рождена и выращена для этого, и как Таша, Лисса могла обращаться к толпе и делать смелые утверждения, когда она их подтверждала и была готова к этому.
Но ничего из этого не относилось к этой ситуации.
Это была действительно последняя вещь в мире, которую она ожидала или хотела.
И поэтому она не могла как-то отреагировать или даже ответить.
Она стояла, где была, в молчаливая и шокированная.
Затем, что-то выбило ее из транса.
Рука Кристиана.
Он взял Лиссу за руку, сплетая их пальцы.
Он слегка сжал ее(руку), и тепло и энергия, которую он послал, вернули ее(Лиссу) к жизни.
Медленно, она окинула взглядом комнату, встречаясь глазами со всеми, кто смотрел на нее.
Она видела твердый, пристальный взгляд Таши, хитрый взгляд моего отца, и даже ожидание моей матери.
Последний доказал, насколько поразительно все было.
Как могла Джанин Хазервей, которая всегда была права и едва могла пошутить, соглашаться с этим? Как мог кто-то из друзей Лиссы соглашаться с этим? Разве они ее не любили и не заботились о ней?
Роуз, подумала она.
Как бы я хотела, чтобы ты была здесь и сказала, что мне делать.
Мне тоже.
Проклятая односторонняя связь.
Она доверяла мне больше, чем кому бы то ни было в мире, но потом она осознала, что она доверяла всем этим друзьям тоже, ну может быть кроме Эйба, но это было понятно.
И если они делали это, тогда несомненно-несомненно должна быть причина, правильно? Правильно? Это не имело смысла для нее, Лисса почувствовала как ее ноги двигались, с тех пор как она на них встала.
И несмотря на страх и смущение все еще присутствовавших в ней, она нашла свой голос необъяснимо четким и уверенным, когда он зазвенел в комнате.
"Я принимаю выдвижение".
Глава 15
я не люблю когда Виктор Дашков оказывается прав.
Но, ох, иногда это было так.
Вместе с провозглашением Лиссы комната, ранее затаившая дыхание, словно взорвалась.
Мне стало интересно, бывали ли вообще когда-нибудь мирными выборы в моройской истории, или просто мне так повезло наблюдать исключительно скандальные.
То, что происходило сейчас напомнило мне тот день, когда был принят закон о возрасте дампиров.
Крики, споры, люди, вскакивающие со своих мест.
Стражи, которые обычно выстраивались вдоль стен, сейчас были в центре, среди людей, и озабоченность на их лицах говорила о готовности к любым спорам, которые, возможно, могут перейти от слов к делу.
Лисса оказалась забыта с той же скоростью, с которой вдруг стала центром всего ранее.
Она села, и Кристиан снова нашел ее руку.
Она сжала ее так сильно, что я беспокоилась не нарушит ли она ему кровообращение.
Она смотрела прямо перед собой, по-прежнему шатаясь.
Ее сознание не фокусировалась на хаосе, но все, что замечали ее глаза и уши проходило и через меня.
Единственный раз, когда на моих друзей было обращено внимание — это когда Даниэлла подошла чтобы выразить Адриану свое недовольство по поводу выдвижения кандидатуры вне пределов семьи.
Он пожал плечами в своей обычной манере, а она разбушевалась, поняв, как и многие из нас, что объясняться с Адрианом — совершенно неблагодарное занятие.
