Ольга Безмирная - Танец стихий
То, что я у рыжего типа, сомнений не вызывало. Парень не смог смириться с тем, что его обскакали на аукционе, и проследил за новым хозяином рабов. Дождавшись, когда тот покинет суденышко, эфемерид просто-напросто выкрал товар, погрузив в сон.
Ощутила босыми ногами холод мокрых досок и вприпрыжку побежала обратно на кровать, старательно цепляясь за стены. Укутав замерзшие стопы в толстый плед, огляделась вокруг в поисках туфель. Обувки нигде не было, как и моих алых крыльев — надеюсь, когда их снимали, не повредили замысловатую застежку. Но костюм все еще был на мне, и это радовало: одевался он интересным образом, да и снимался с трудом, так что посторонний, не посвященный в тонкости швейного мастерства, не смог бы стянуть его, не порвав. То, что костюм цел доказывало, что остальное сняли исключительно для моего удобства. Пугало только отсутствие моих вещей.
Села на кровати и уставилась на дверь, ожидая прихода моего похитителя. Но ничего не происходило: мерная качка судна продолжалась, стулья все так же ездили. Ко мне никто и не думал ломиться. Чувствуя, что засыпаю, встрепенулась: надо было устроить хоть какой-нибудь будильник, чтобы знать о приходе гостей. Терпеть не могу не контролировать ситуацию.
Огляделась и увидела глубокий прозрачный сосуд с водой — видимо, для умывания. На столе, в специальном углублении, стояла деревянная кружка. В сундуке, прикрепленном к полу, я обнаружила пару длинных бечевок. Быстренько соорудив простенькую детскую ловушку с кружкой над дверью, привязав веревку к ручке, я со спокойным сердцем легла спать: никто не войдет сюда, не устроив при этом большого шума.
И ловушка сработала. Но то, что сработала именно мое сооружение, я поняла позднее. Сначала же проснулась от дикого грохота и, с визгом, слетела с кровати, застав перед глазами такую картину: мой знакомый эфемерид, распахнув дверь, словил на свою рыжую голову кружку с водой. От неожиданности отпрыгнул в сторону, но запутался в бечевках, которыми я опутала ловушку, не зная, в какую сторону открывается дверь, и поэтому проработав оба варианта. И теперь, барахтаясь в обломках стульев, мокрый и очумевший эфемерид старался выпутаться из петли на щиколотке.
— И вам здрасте, — хихикнула я.
Парень бросил на меня мрачный взгляд:
— Что ты тут устроила?
— Торжественное приветствие своего похитителя, — невинно хлопая ресницами, объяснила я. — Или ты ожидал более теплую встречу? Извини, чайника не нашлось, водичка только холодная!
Эфемериду надоело возиться с веревкой и он, достав из-за пояса нуч с костяной ручкой, просто перерезал ее. Увидев оружие, я насторожилась. Тем более что эфемерид не торопился убирать свой ножичек обратно.
— Боишься? — подмигнул он. — Вот это уже верное настроение, а то непорядок: жертва затиранила своего похитителя!
— Не то, чтобы боюсь, — четно призналась я. — Просто не очень люблю холодное оружие… в чужих руках. Вот если бы ты дал мне немного поиграться со своим клинком, я была бы более довольна.
— Давай, я лучше дам тебе поиграться, — хитро сощурился нахальный рыжик, — с чем-нибудь еще, не столь опасным, но не менее интересным.
Вспыхнув до корней волос, я метнула в эфемерида презрительный взгляд, подчеркнуто медленно оглядывая мужчину с головы до ног:
— Только сунься ко мне, черноглазый, и сразу получишь по наглой рыжей морде! — предупредила я.
Эфемерид усмехнулся и, не спуская с меня глаз, обойдя обломки стульев, присел на краешек стола. Нуч он спрятал, что немного успокаивало.
— А вот твои глаза меня сразили на повал еще там, на площади, где тебя впервые увидел, — неожиданно мягким тоном поделился мужчина. — Я слышал о белках, но никогда до тех пор не видел. Там продавали еще двух девушек с белой кожей… Но ни та, ни другая не идут ни в какое сравнение с тобой. Какие выразительные глаза! Ты словно можешь говорить без слов, метать молнии, выражать все эмоции…
Я с сомнением посмотрела на эфемерида, пытаясь разгадать, чего это он комплименты стал сыпать? Или, не получилось нахрапом, попробуем усыпить бдительность сладкоголосыми речами? Но по черным глазам рыжего совершенно не возможно было что-то прочитать: может, поэтому он так восхищается выразительностью глаз земных девушек. Миндалевидные, опушенные алыми ресницами, по-моему, чересчур длинными для мужчины, глаза эфемерида казались гладко отшлифованными кусками мертвого антрацита.
— Забавно, что в них так много цветов: кругляши, как у камов, но цвета глаз моего народа, — эфемерид восхищенно покачал головой. — Я счел это добрым знаком…
— И, не имея возможности честно купить раба, подло украл его у нового хозяина, — грубо обрубила я поток сладких речей.
— Я богат! — черные глаза блеснули, видимо, я поторопилась с выводами о безжизненности эфемеридовых глазок. — Просто никак не предполагал, что захочу что-нибудь купить у глупых камов. Просто прогуливался по этой чудовищной, зловонной площади, когда увидел тебя. И сразу захотел. Но законы камских рынков очень жестки: ты имеешь право заявить только ту сумму, которая на данный момент с собой, и никаких посулов, мол — на корабле. И не так уж много мне не хватило… это и разозлило.
— Хорошие законы, — упрямо встала я на сторону камов. — Мало ли какие проходимцы встречаются… ты, вот, например. Сплошная болтовня!
— Я тебе покажу. — Судя по тону, кажется, я довела своего похитителя до белого каления: а кто мог предположить, что эфемериды такие чувствительные?
Рыжик решительно встал и подошел: я попыталась ускользнуть в сторону, но эфемерид схватил меня за плечи и развернул к себе спиной. С силой прижав меня к себе, он ладонью закрыл мне глаза: я испуганно пискнула, не зная, что предпримет этот хам.
— Тихо, не трепыхайся, — шепнул эфемерид мне на ухо, скользнув теплыми губами по линии шеи. — Ты меня возбуждаешь и отвлекаешь от дела. Сперва я тебе покажу свои владения, а потом можешь дать себе волю и кричать, сколько вздумается: стены моей каюты заворожены, изнутри не прорвется ни один звук.
Судорожно сглотнув, я крепко сжала зубы и осторожно, чтобы он ничего не заподозрил, нащупала пяткой ногу эфемерида: в случае чего, со всей дури ударю по пальцам ног, пусть попрыгает! Но эфемерид ничего не предпринимал. Он по-прежнему крепко держал меня за талию одной рукой, другой прикрывал глаза. От горячего дыхания мужчины по шее ползли мурашки: мужчина читал что-то нараспев. И, раз я не понимала ни слова, значит это какое-то заклинание, а не просто слова.
Через несколько долгих секунд эфемерид глубоко вздохнул и медленно убрал ладонь с моего лица. Открыв глаза, я вскрикнула от страха и, умудрившись развернуться в крепких объятиях мужчины, запрыгнула на него и вцепилась всеми конечностями. Дыхание мужчины участилось, ловкие руки заскользили по моему телу. Но я почти не чувствовала этого: отходя от шока, осторожно посмотрела вниз.
