Сьюзан Кей Куинн - Открытые мысли
Я рассказала, как охранник убил Саймона, и он умер от кровотечения в пустыне, а я ничего не смогла сделать, чтобы остановить это. Рука Рафа была на моей, когда я сделала паузу, чтобы побороть слезы, не желая оплакивать Саймона перед ним. Когда закончила, я не сомневалась, что Раф был тем, кому я могу доверять.
Я поспешила и рассказала, как бежала, стараясь быть незамеченной. Чем меньше Кестрель знал о моем визите домой, тем лучше. И я не рассказала о широком диапазоне и борьбе с газом — ничего, что могло бы выдать мое отличие от другого джекера. Хотя Кестрель уже кое-что знал.
Раф кивнул, когда я закончила. Я была опустошена, в хорошем смысле, словно то, что я хранила в себе, давно надо было рассказать.
Мне стало легче.
— Так что ты собираешься делать теперь? — спросил Раф, на его лице появились морщинки. У меня было желание протянуть руку и разгладить эти морщинки. Но мои руки продолжали лежать на коленях, потому что я не была уверена, хотел ли он, чтобы я прикасалась к нему.
— Я не уверена, — я одарила его робкой улыбкой. — На самом деле, у меня есть идея, но я не могу тебе сказать, — пока я все рассказывала Рафу, у меня сформировался план. Я нуждалась в помощи, чтобы достать изменившихся из лагеря, если не считать идею пойти в город поздно ночью. Поиск Лани будет хитростью.
Чем меньше Раф знал, тем лучше. Для его собственной безопасности, и оставалась надежда выпутаться.
Он не просил меня рассказать больше. Он верил, что я рассказала ему всё, что смогла. Это было больше, чем я заслуживала, но это было именно то, что мне было нужно.
Это и смена одежды.
Раф позволил мне воспользоваться душем и позаимствовать одежду его мамы. Красная рубашка миссис Сантос и черные обтягивающие штаны не были в моем стиле. Но они хотя бы не были покрыты пылью Аризоны. Добавить бейсболку Cubs и куртку, и я выглядела смешно. По крайней мере, я была чистой.
Мы стояли на верху лестницы у входной двери, не зная, как попрощаться. Мама Санстос уже легла спать, так и не узнав, что я была в ее доме. Раф положил пачку денег в мою руку.
Я положила их в карман его рубашки.
— Я в порядке, — маловероятно, что я вернусь. Даже если все спланировано, я не могла вернуться домой. Это слишком опасно для меня и для всех, кого я люблю. После того, что я смогу сделать для изменившихся и для Лани, я уеду куда-нибудь. Это был самый лучший возможный вариант, худший — если меня поймают и отправят в лагерь.
Кроме того, я была многим обязана Рафу, чтобы еще брать его деньги.
Его лицо искривилось. — Почему ты не позволяешь мне помочь тебе?
На этот раз я решила разгладить морщинки на его лице и надеялась, что он не будет против моего прикосновения. Я хотела поцеловать его, но боялась, что это будет слишком. — Ты уже достаточно помог мне, — у меня был план, и я провела время с Рафом, что принесло мне странное чувство восторга. Трудно было не улыбнуться.
— Ты скоро вернешься? — от тоски в его глазах у меня перехватило дыхание.
Я хотела сказать «да», но не могла больше лгать ему. — Если это будет возможно. Если это будет безопасно, — по крайней мере, это больше похоже на правду.
— Слишком много «если», — он одарил меня неуверенной улыбкой.
— Я хочу, Раф.
Он кивнул, но вернулся обеспокоенный взгляд. Я обняла его и выскочила за дверь, прежде чем решу не оставлять его.
Глава33
Пустой вагон Т-94 напомнил мне, что в городе ночью было безлюдно.
Когда я прибыла на вокзал, то с помощью билета села на автобус, но пожалела, что не взяла деньги Рафа, потому что смогла бы заплатить за такси. Поездка на автобусе до «Трибун-Тауэр» была похожа на Хэллоуин. Наверно, потому что автобус был на автопилоте, из-за того, что не могли найти водителя.
Только бедные и отклоненные жили в трущобах города, где квартиры редко были снабжены кодировкой, и люди слышали мысли своих соседей во сне. Бедные, как правило, безвредные, часть их разума притуплялась, но также они не могли ни с кем обмениваться мыслями. И были отклоненные, которые были опасны, потому что их мозг был настроен на другие волны.
Тощий парень с перевернутой футболкой и пустыми глазами казался слишком заторможенным, чтобы быть опасным. Парень в пальто наверняка отклоненный. Но он стоял в задней части автобуса, а я осталась впереди. Дама в обтягивающих розовых штанах, блуждающая по всему автобусу, беспокоила меня больше всего. Она говорила вслух некому Фредди и очень красочно описывала его неверность.
Минут через десять она, наконец, посмотрела на меня, думая, что я ее фантомный парень и могу свести ее с ума. Она упала на пол, словно камень. Остальные едва ли заметили. Я вылезла из головы Розовых Штанишек, но запах ее мыслей был похож на странную мяту, опалившую мой рот. Я встала возле двери автобуса, как можно дальше от остальных. Держась подальше от их разумов, если это вообще было возможно.
Я плотнее завернулась в куртку, чтобы спрятаться от холодного воздуха, и выскользнула из автобуса на остановку. Черные стеклянные городские башни возвышались надо мной. Окна на нескольких этажах обещающе горели. Мой план сработает, только если один из этих трудоголиков окажется репортером, ищущим новость.
Зайдя внутрь, я обнаружила в холле одного охранника. Я заставила его смотреть игру в мяч, что было не трудно, так как там объявили дополнительный период. Вращающиеся двери обдавали теплым воздухом, прогоняя отпечаток холодных улиц.
Большой охранник с черными руками смотрел на экран. Камеры видеонаблюдения смотрели на меня с трех разных углов приемной. Я натянула кепку ниже, пока проходила мимо охранника, сохраняя темп медленным, идя через металлоискатели к лифтам.
Указатель был лабиринтом имен, но журналисты вроде бы располагались на средних этажах, между первым этажом и люксами, расположенными выше двадцать четвертого этажа. Я просканировала этажи выше и нашла несколько журналистов на пятом этаже, рабочих на седьмом и восьмом, и одинокого репортера на десятом, исследующего статью о загрязнении Чикагской реки. Работа с одним репортером казалась легче, поэтому я нажала кнопку десять.
Десятый этаж был наполовину освещен в энергосберегающем режиме. Я прошла несколько темных коридоров, прежде чем нашла репортера в ярко освещенной комнате. Она сгорбилась на стуле и смотрела на экран, используя мысленные команды, чтобы отсортировать архивы «Трибун».
Я тихо подошла к ее столу и просканировала ее разум, ожидая, что она меня заметит. Ее звали Мария Лопес, и она была правдивым корреспондентом с десятилетним стажем. Когда она, наконец, поняла, что я стою рядом с ее столом, то встала так быстро, что опрокинула стул.
