Елена Грушковская - Странник
Свет за окнами был ещё голубым, предрассветным, и в доме стояла сонная тишина. Уютно нахохлившись, Джим жался к Фалкону, а тот играл прядками его волос и целовал их.
— Ну как, хорошо было? — спросил он с улыбкой.
Джим кивнул. Фалкон провёл пальцем по его носу, поцеловал.
— Ну вот, а ты боялся. — И добавил со вздохом: — Мне сейчас лучше уйти, детка. Скоро все встанут.
Джим обвился вокруг него, не пуская.
— Не уходи, побудь ещё… Мне так тепло и хорошо с тобой. Хоть пять минут…
Мускулы Фалкона, напрягшиеся для того чтобы поднять его тело с постели, обмякли, и он остался с Джимом.
— Как прикажешь, любовь моя, — сказал он, прижимаясь губами ко лбу Джима. — Мне и самому не хочется отрываться от тебя.
— Ты мой, — прошептал Джим, склоняя голову на его плечо. И переспросил, как бы желая в этом удостовериться: — Ведь ты мой, да?
— Твой, детка, — заверил его Фалкон. — Конечно, твой. Целиком и полностью.
Фалкон задержался ещё немного. Они целовались и шептали друг другу нежные слова, и Джиму хотелось бы, чтобы это никогда не кончалось, но рассвет уже набирал силу, и скоро должен был встать лорд Райвенн, а следом к Джиму должен был прийти Криар — будить его и убирать постель. Джим в последний раз скользнул рукой по бедру Фалкона, когда тот вставал, с восхищением любовался его прекрасным стройным телом, пока его не скрыла строгая чёрная ткань траурного костюма.
— Всё, детка, мне пора.
Подарив Джиму на прощание долгий поцелуй и шепнув: "Я люблю тебя", — Фалкон повернулся, чтобы уйти, но снова шагнул к Джиму и поцеловал его в лоб. После этого он ушёл через лоджию. Джим ещё понежился в постели, ещё хранившей запах Фалкона, а потом сообразил, что нужно надеть пижаму, пока не пришёл Криар.
Криар вошёл, как всегда, в семь.
— Доброе утро, господин Джим, как спалось?
— Спасибо, Криар, хорошо, — ответил Джим, садясь в постели и потягиваясь, как будто только что проснулся.
— Вчера был тяжелый день, сударь, — сказал дворецкий. — Как вы себя чувствуете?
— Всё в порядке, спасибо, — ответил Джим.
— Не забудьте, сегодня у вас учитель, — напомнил Криар.
Пока Джим принимал душ, Криар убрал его постель и аккуратно разложил на покрывале одежду Джима, а на ковре у кровати поставил обувь. То, что Джим увидел рядом с одеждой, заставило его похолодеть: это были чёрные перчатки Фалкона и какая-то коробочка. На коробочке было написано: "Средство для контрацепции".
Глава XV. Миссия возмездия
После похорон прошла неделя, и её Фалкон провёл дома. Каждый день он садился в свой чёрный флаер и летал где-то один, возвращаясь молчаливым и угрюмым. В присутствии лорда Райвенна и Раданайта он не проявлял к Джиму особенно нежных чувств и держал себя с ним как старший брат. Только ночью, после того как все ложились спать, он чёрной тенью проскальзывал в спальню Джима, и они соединялись — каждый раз, как в последний. Их влекло друг к другу с невероятной силой, и они отдавались этому влечению без колебаний, не видя причин ему противиться. Джим полюбил целоваться. И как было не полюбить? У Фалкона были красивые чувственные губы, ярко-розовые и мягкие, лучезарная улыбка, открывавшая прекрасные белые зубы, — словом, этот рот был создан для смеха и поцелуев. Фалкон сотни раз повторял "люблю", и Джим не мог ему не верить.
Он не думал, что Фалкон всерьёз собирался сдержать обещание убить Зиддика, он даже не вспоминал об этом, пока однажды Фалкон не объявил, что улетает. В этот день, улетая кататься на своём флаере, он взял Джима с собой. Они забрались в огромный лесопарк далеко за чертой города и там, среди густых зарослей похожего на папоротник растения, занимались любовью на расстеленном прямо на траве плаще Фалкона. Они ни о чём не разговаривали: большую часть времени их губы были заняты поцелуями. День был безоблачный и тёплый, под кронами огромных деревьев перекликались птицы, и Джиму казалось, что городов нет поблизости на сотни километров вокруг, что они в глуши девственного леса, а не посаженного людьми лесопарка. На этом зелёном островке природы, вдали от исполинских городских зданий и удобств цивилизации они погружались друг в друга по-первобытному — яростно, жадно, даже грубо. Ногти Джима оставили царапины на спине Фалкона, а тот оставил на шее Джима красные пятнышки засосов. Если в спальне приходилось сдерживаться, чтобы не быть услышанными, то здесь можно было никого не стесняться и кричать в экстазе во весь голос.
За ужином Фалкон сказал:
— Завтра я улетаю.
У Джима оборвалось сердце, а лорд Райвенн нахмурился.
— Опять в рейс?
— Нет, — ответил Фалкон. — У меня другое дело. Мне нужно встретиться кое с кем.
— С кем же? — спросил лорд Райвенн.
— С одним старым знакомым, — сказал Фалкон спокойно.
— Когда ты думаешь вернуться? — спросил лорд Райвенн.
— Точно не могу сказать, милорд, — ответил Фалкон. — Это зависит от того, как скоро я его найду.
Джим потерял покой и ночью ждал прихода Фалкона с волнением и тревогой. В постели ему не лежалось, и он ходил по комнате из угла в угол, садился, вставал, снова ходил. Пошёл второй час ночи, но Фалкона всё не было. Джим не решался сам к нему пойти: хотя все в доме, должно быть, уже спали, он боялся, что его кто-нибудь услышит или увидит. Спать Джим не мог и всю ночь до утра бодрствовал. С рассветом, измученный тревогой и ожиданием, он ненадолго отключился, но его разбудил Криар: оказалось, что уже семь, и пора вставать. Чувствовал себя Джим ужасно: предрассветный сон, казалось, только отнял у него силы, а не освежил их.
— Вы что-то бледный, господин Джим, — заметил дворецкий.
Почему Фалкон не пришёл? Когда именно он улетает? Джим оделся и вышел в летний зал, где они обычно завтракали. Лорд Райвенн и Фалкон были уже за столом. Не взглянув на Фалкона, Джим поздоровался и поцеловался с лордом Райвенном и сел на своё место, а Криар стал разливать чай. Раданайт опять опаздывал: он не любил рано подниматься.
— Когда ты улетаешь? — спросил лорд Райвенн Фалкона.
— Сразу после завтрака, — ответил тот. — Провожать меня не нужно, я не люблю долгих прощаний.
— Как хочешь, — сухо сказал лорд Райвенн.
После завтрака он улетел в город, а Фалкон пошёл к своему звездолёту. Джим из окна наблюдал, как он снял с него огромный чехол и свернул его, а потом вошёл внутрь. Не утерпев, Джим бросился к нему. Выбежав на площадку и встав перед открытым люком, он позвал:
