Елена Звездная - О смертельных схватках и их победителях
— Тетя Матрена, что вы такое говорите, — Ташши подошел к нам. — Риа, наша гостья, и вы…
— А что я такого говорю?! — вскинулась домовая. — Что есть, то и говорю! Смерть за ней ходит. Та же смерть, что и за тобой. Кого из вас двоих предпочтет даже и не ведаю, а метки на обоих одному исчадию тьмы принадлежат.
Затем неожиданно на Норта посмотрела и сурово так:
— Вижу, любишь ее больше жизни, надышаться не можешь. А сможешь ли удержать дыхание свое?
— Смогу, — уверенно ответил Норт.
Я сосредоточилась на чашке с ароматным какао и постаралась ничем не выдать своих мыслей. Дядя Тадор говорил, что маленький народ очень проницательны, но словно всей кожей ощутила взгляд. Посмотрела на домовую — тетя Матрена не сводила с меня мрачного взгляда. Вздохнула тяжело, суетливым движением перехватила поднос и сказала, как прокляла:
— Доброта тебя и погубит.
Я вздрогнула, чуть какао не расплескав, а домовиха добавила:
— И этот ушастый, что рядом стоит. Справа.
Я обернулась — справа стоял Гобби и судя по отвисшей челюсти тоже был сильно удивлен происходящим и вообще произносимым тетей Матреной.
Затем домовиха развернулась и ушла. Я осталась. И все сказанное тетей Матреной тоже осталось, словно в воздухе повисло. Гобби стоял, опустив голову. Норт как-то крепче обнял, что-то пытался мысленно мне сказать, но я почему-то не слышала, упрямо глядя на шоколадное молоко, которое чуть подрагивало в чашке, так как у меня дрожали руки. Его высочество, подойдя пытался извиниться и в целом понять не мог что нашло на домовую, Эдвин мрачно обронил "Разберемся с этой ходячей смертью", Дан вставил "Давно говорил, что с добротой пора завязывать", а вырвал меня из состояния ступора Никас.
Потому что вампир неожиданно спросил:
— Риа, я вам рассказывал, как у Людвига в боевую нежить кабан затесался?
— Нет, — подняла на него глаза, надеясь, что они не блестят от с трудом сдерживаемых слез, — не рассказывали.
Никас откинул длинные волосы назад, чуть выставил правую ногу вперед, почему-то слегка напомнив мне этим жестом Гобби, руку к груди приложил, словно клятву возвестить собирается, и…
— В лесу, в общем, — начал и закончил он свой рассказ.
— Что? — изумилась я столь короткой истории.
Людвиг, на которого я вопросительно посмотрела, ответил загадочной клыкастой улыбкой. Но затем взял и рассказал:
— После провала с нежитью Никаса, я решил обходить стороной городские, даже самые старые и охраняемые кладбища. В результате мы отправились в лес.
— Лес? — переспросила, украдкой смахнув все же скатившиеся с ресниц слезинки.
— Да, — совершенно серьезно подтвердил Людвиг. — Старое заброшенное кладбище близ границы. Я подумал, что там непременно обнаружу для себя экземплярчик чего-нибудь посмертоностнее, но мы нарвались на кабана. Ты… в смысле вы не поверите, Риа, но это кладбище располагалось на территории занятой вот… моим кабаном.
В этот момент от двери к нам протрусило громадное нечто, коричневое, косматое, чем-то напоминающее снаряд, с огромными клыками. По факту — самый большой дикий кабан из всех мною виденных.
— Мой Хорхито, — Людвиг потрепал подтрусившего зверя по холке, — мой герой. Да, герой?
— Хрю, — согласилось умертвие.
— Хорхе был ранен, — продолжил для меня рассказывать Никас, — но когда мы заявились на кладбище, начал бой за свою территорию, причем с магами зверь раньше имел дело.
— Да, Хорхе отлично умел уворачиваться от заклинаний и четко осознавал, что деревья поглощают магические импульсы. — Людвиг снова погладил умертвие, с откровенной гордостью глядя на бывшего лестного хозяина. — Жаль, не было никакой возможности его вылечить, так что когда Хорхе от бессилия свалился, я поднял его уже в новой ипостаси.
— Мы решили, что надо же хоть кому-то продолжать защищать то кладбище, на котором много чего интересного обнаружилось.
— Но Хорхито увязался за мной, — Людвиг нам клыкасто улыбнулся.
Мы все стояли в некотором оцепенении. Да, диких кабанов в боевой нежити еще ни у кого не было. Но если говорить положа руку на сердце — Хорхе выглядел на уровне опаснейшей нежити. Говоря еще более откровенно, единственным, кто не выглядел опасным был мой Гобби.
А нам предстояло выйти на арену…
Как-то разом навалилась апатия, и еще почему-то глаза жгли слезы после слов домовой. Безумно захотелось побыть одной, хотя бы умыться.
— Сейчас вернусь, — сказала я Норту, и с извиняющейся улыбкой посмотрев на парней, поспешила в дальний конец зала.
Выход в широкий просторный коридор служебных помещений был еще как-то обитаем — здесь бегали маги, помогающие в подготовке и организации игр, я увидела нескольких лекарей, одного сверхзадумчивого иллюзиониста, прошедшего мимо меня шевеля длинными чрезмерно подвижными пальцами, словно рисовал что-то незримое. Выйдя в служебный коридор, прошла мимо рядов дверей, так и не найдя дамскую комнату. Зато едва не оказалась в толпе зрителей, отделенных от прохода лишь мерцающей дымкой охранного заклинания. Прошла дальше, и в самом конце коридора услышала шум торопливых шагов.
Испуганно обернулась и увидела мужчину, смутно знакомого, со злыми сузившимися глазами, бледным аристократическим лицом, с трудом, но угадывающимися чертами лица. Вот эта его схожесть и вынудила вежливо спросить:
— Что вы?..
Договорить не успела, как мне в лицо швырнули странный порошок.
Крик так и не вырвался из горла, туман, серый как и сыпучая субстанция окружил, лишая дыхания. Стены зашатались, я, пытаясь удержаться, протянула руку, и ухватиться за нападавшего… Но в следующее мгновение как в кошмарном сне увидела замах дубинки, а после меня оглушило треском, с которым это орудие опустилось на голову мужчины. Он рухнул. Я, неведомо как удерживающаяся на ногах увидела громадного, накрашенного под необъятных размеров бабу из селения уже знакомого мне боевого гоблина! Ыгрх осторожно пнул ногой нападавшего, и его пронеся по далеко не скользкому полу к самой стене, в стену и впечатало. С крайне неприятным треском.
— Ледя, ты бы это, не ходила сама, — почесывая шею, посоветовал мне Ыгрх, пряча дубину в корзину, от которой пахло свежей выпечкой. — Бублик хошь?
Отрицательно качнула головой, чувствуя, что неизменно рухну в обморок.
— Выглядишь плохо, — посетовал гоблин, извлекая из корзины здоровенный румяный бублик и откусывая от него едва ли меньше половины. — Я это, — продолжил он, — если хошь могу дубину того, выкинуть, тебя в корзину и уже к закату на границе будем, а то, чувствую, упокоят тебя, если не темные выродки, так левый хтось.
