С. Алесько - Обуздать ветер
…Просыпаюсь. На кровати в «Тихой гавани».
— Ох, Тим, ну зачем ты вчера так напился? — надо мной склонилась Эрика.
Медленно сел, с трудом высвобождаясь из ошметков кошмара, будто из липкой паутины.
— Тебе полохо? — не унималась сестренка. — Полечить?
— Воды дай…
Она поспешно подала большую глиняную кружку, к которой я жадно припал. Три болота, тимьяновый взвар! Молодец, сестренка — для меня это определенно лучше рассола. Осушив до капли, перевел дух и с благодарностью вернул посудину Эрике.
— Тим, что случилось? Плохой сон?
Я не стал запираться, поведал сестренке про подземелье и неизвестную женщину. Глядишь, после пересказа сам что-нибудь пойму.
Айрица слушала внимательно, не перебивала, но стоило мне добраться до конца, засыпала вопросами. Есть с перепою не хотелось, времени свободного было навалом, так что скоро Эрика довольно подробно узнала о приключении в замке Туманного лорда. Подземелье-то было то самое — тимьян вернул ясность мыслям, и сомнений не осталось. Если в незнакомке поначалу подозревал Малинку (как же: из каземата выбрался благодаря ей, да и Тимушкой никто, кроме сладенькой, меня не называл), то к концу рассказа почти уверился — это была моя мать. Голос женщины, по-своему приятный, не имел ничего общего с низким грудным воркованием Малинки. К тому же, как я теперь понимал, незнакомка обращалась со мной не как с мужчиной, а как с ребенком. Получается, я вспомнил события, последовавшие, вероятно, сразу после отцовских штучек с моей памятью. Легче от этого не стало, ничего нового я не узнал. Да, теперь ясно, что именно мать показала мне потайной ход, ведущий за пределы родового замка хозяев Мглистых земель, но ее собственная судьба по-прежнему оставалась покрытой мраком. И еще: кого она имела в виду, говоря «Оба будто ума лишились»? Ведь сперва она поминала только одного («Что он с тобой сделал?»), наверняка подразумевая отца. Кто же второй?
— Я ничего не могу посоветовать тебе, Тим, — чуть виновато промолвила Эрика. — Людские нравы и обычаи знаю очень плохо.
— Да я и не жду совета. Пошли лучше завтракать, — взвар позели сделал свое дело, похмелья как не бывало.
О Корне этого сказать было нельзя. На мой стук дверь долго не открывалась, наконец айр соизволил выглянуть в коридор. Физиономия изрядно помятая, под глазами серые круги. При виде Эрики друг едва сдержал рвотный позыв (во всяком случае, мне так показалось).
— Чего колотишь? — сипло вопросил Корешок. — Сбор у Кремня только завтра вечером.
— Так ты сегодня весь день валяться в постели собираешься? Мы завтракать идем.
— Валите, — нежная зелень, появившаяся на подернутых щетиной щеках друга, не оставляла сомнений в его состоянии.
Я заподозрил неладное. Не, понятное дело, перебрали мы вчера изрядно, но это была далеко не первая совместная попойка, и, насколько помнилось, прежде айр справлялся с последствиями невоздержанности куда лучше. Взглянул на сестренку и понял, что мыслю в верном направлении. На личике айрицы было написано глубочайшее удовлетворение.
— Эри, ну нельзя же так! — возмутился я. — Давай-ка, исправляй, что наделала.
— Я наделала?!
Корень сделал попытку захлопнуть перед нами дверь, да я вовремя подставил ногу. Тогда айр, словно позабыв о нас, нетвердым шагом отправился к кровати и осторожно улегся на спину. Я втолкнул упирающуюся сестренку в комнату, вошел следом и закрыл дверь. Чужие глаза и уши нам совершенно ни к чему.
Эрика, вопреки моим ожиданиям не делала попыток утечь, наоброт, живенько подошла к кровати и приялась с интересом разглядывать широкую вышитую ленту, висящую в изножии на одном из столбиков. Я отлично знал эту деталь женского убора: жительницы Ветлужа подвязывают такими волосы, а те из них, что отличаются легкостью нрава, любят оставлять на память понравившемуся мужчине. И когда только Корешок успел? Вчера, пока мы с сестренкой по лавкам ходили?
— Какой узор необычный, — прощебетала Эрика. — Можно взять, рассмотреть как следует?
— Оставь! — айр с неожиданной прытью поднялся и вырвал ленту из пальцев девушки.
Чрезмерное усилие незамедлило сказаться, Корешок снова опасно позеленел, издал утробный звук и повалился на постель.
— Эри, в третий раз повторять не стану. Сейчас же избавь Корня от похмелья. Да не вздумай попутно еще какую-нибудь шуточку выкинуть! — странное выражение, мелькнувшее на лице сестренки, заставило насторожиться. Тут же помимо воли проснувшееся чутье доставило ощущение злорадного предвкушения, почему-то связанного с оставленной на память лентой. Что она себе позволяет, эта девчонка! Навязалась на мою шею, да еще пакостит.
— Больно надо! — весьма правдоподобно возмутилась Эрика. — Он сам виноват! Не я же его напоила. Да еще жадничает — будто съем его трофей изукрашенный. На что…
— Еще слово, сестренка, я плюну на свои планы и потащу тебя назад, в Зеленя, — говорил я очень спокойно, но, видать, чутье айрицы тоже не дремало и донесло до хозяйки всю серьезность моих намерений.
Эрика, нахмурившись и сжав губы, подошла к кровати. Пара мгновений — и Корешок открыл глаза, встретился взглядом с мучительницей, скривился и сел, уставясь в пол, по-прежнему сжимая в руке злополучную ленту.
— Порядок? — на всякий случай спросил я друга.
— Ага. Спасибо. Рад, что ты становишься настоящим мужиком. Ловко взнуздал стре…
Эрика не дослушала, повернулась и вышла из комнаты, только дверью не хлопнула. Впрочем, за завтраком до прихода Корешка айрица выудила у меня обещание купить ей полдюжины вышитых лент. Мол, и узоры на них красивые, и волосы удобно подвязывать. Говорит, а сама ласковая да улыбчивая, что весеннее солнышко, и невинная, как котенок, впервые на лапки вставший. Ох, Тимьян, погубят тебя бабы…
Друг, на следующее утро увидев обнову злокозненной стрекалки, заметно разочаровался в моих успехах.
* * *Купцу Кремню Эрика приглянулась. Сам он был парень видный да обходительный, и сестренка отнеслась к нему весьма благосклонно. Я по первости тревожился, но быстро заметил: интерес с обеих сторон уж очень вежливый, не грозящий вылиться во что-то непристойное. Мужика, конечно, жалко, коли всерьез втрескается, а сестренке, по-моему, это не грозит. Она не столько строила Кремню глазки, сколько расспрашивала о его занятии и жизни в тех краях, куда заносила торговля. Любопытсво айрицы вполне укладывалось в известную купчине полуправду о ее побеге из дому, Кремень любил поговорить, особливо с приятной и внимательной собеседницей, и я решил, что беспокоиться не о чем.
А вот друг мой так не считал и при каждом удобном случае нудил, что Клевер до меня и в Багряном Крае доберется, ежели его внучка решит остаться в человечьих землях.
