Кровавые розы (ЛП) - Прайор Линдси Дж.

И когда он снова приник губами к её горлу, она вскрикнула сквозь прижатую к её губам руку.

Он лизнул одним медленным уверенным движением, и у неё перехватило дыхание, всё её тело напряглось.

Она приготовилась к ужасу, который был неизбежен. Приготовилась с болью в сердце и резким уколом страха.

И он укусил.

Лейла вскрикнула, боль пронзила её насквозь. Боль, которую она помнила слишком хорошо. Она выгнулась навстречу ему, но он крепко держал её, посасывая глубоко и медленно.

Она не могла пошевелиться, хватая ртом воздух, всё её тело было в шоке.

Она закрыла глаза, и слеза покатилась по её щеке.

Она должна была чувствовать триумф, как минимум, облегчение, но её мысли могли сосредоточиться только на боли в шее и в сердце, пока он кормился.

И кормился.

Она не могла пошевелиться, не могла протестовать, не могла сказать ничего, чтобы спасти его.

Было слишком поздно.

Всё было кончено.

Это казалось очевидным, пока он не отстранился.

Она ошеломлённо уставилась на него.

Её кровь всё ещё покрывала его губы, пока он не слизнул её. Его суженные зрачки снова расширились, во взгляде не было шока от того, что он сделал.

Её сердце исступленно заколотилось от ожидания агонии, спазмов. Её кровь уже просачивалась в его организм.

Но ничего не происходило.

Ничего. Он отстранился и слез с кровати.

И даже ничего, когда он направился в ванную, оставив дверь за собой приоткрытой.

Она осталась лежать на спине, её пульс участился с неприятной частотой. Ужас пробежал по каждой жилке. Что-то случилось. Что-то изменилось.

Она потеряла свой дар. Она больше не была серрин.

И был только один способ, которым она могла потерять его. Да, он привлекал её. С того момента, как она увидела его, и да, это чувство усилилось. Но любовь это совсем другое дело.

Она не любила Калеба. Она не могла влюбиться Калеба. Любовь вообще не была возможна между серрин и вампиром.

Она заставила себя встать с кровати. Ей нужно было знать. Как в тумане, держась за пульсирующую шею, она, спотыкаясь, направилась к двери.

Калеб склонился над раковиной, брызгая водой на лицо и шею.

Она оглядела его подтянутую спину, твёрдые мускулы на руках и плечах, освещенные искусственным светом. Он провёл руками по волосам и выпрямился.

Её мгновенно привлек беглый рисунок его татуировки, которая простиралась от лопатки до лопатки — спина была такой же подтянутой и безупречной, как и его торс.

И тут кое-что привлекло её внимание.

Другая татуировка, поменьше, располагалась между его позвоночником и левой лопаткой — сфера, перечеркнутая мечом, вокруг которой в своём замысловатом узоре обвивались переплетённые лозы с чёрными шипами.

У Лейлы перехватило дыхание, и когда она встретилась взглядом с Калебом в зеркале, её прошиб ледяной пот.

Инстинктивно сделав шаг назад, она тихо выругалась и попятилась в спальню. Ноги налились свинцом, она задом ударилась о столбик кровати и схватилась за шар позади себя для поддержки.

Калеб остановился на пороге, небрежно вытирая шею полотенцем.

Она не могла пошевелиться, когда все способности застыли в ужасе.

— Ты действительно не знала, не так ли? — спросил он, рассматривая её быстрым взглядом.

Затем он повернулся к гардеробу и, открыв его, повесил полотенце на дверь.

— Предполагается, что ты способна это почувствовать.

Он взглянул на неё, натянул футболку через голову, каждый мускул на его руках и груди напрягся.

Она почувствовала это. Несмотря на всё это горячее влечение, она всегда оставалась настороже — её инстинкт постоянно предупреждал её. Она просто не знала, что именно она почувствовала. И если бы у неё было больше опыта общения с вампирами, она, возможно, даже заметила бы разницу. Крайности её эмоций были вызваны не только тем, что он был вампиром, не только её запретным влечением к нему — он был тем самым вампиром.

Неудивительно, что всё происходящее казалось таким правильным в своей неправильности. Ничью было невозможно проигнорировать — линии фронта были расставлены с того момента, как они встретились.

Её судьба, её предназначение стояло менее чем в двух метрах от неё, глядя на неё своими прекрасными холодными зелёными глазами.

Судьба, которая означала, что один из них должен был умереть.

Калеб неторопливо подошел к ней.

— Очевидно, тебе было суждено найти меня. Ты знала об этом? Похоже, встреча наших брата и сестры была предопределена судьбой.

Хватка Лейлы на шаре усилилась, её глаза неуверенно и испуганно уставились на него, когда он остановился прямо перед ней. Потрясающие зелёные глаза, которые с того момента, как она посмотрела в них, сказали ей, что он станет её погибелью. И она была права. За последние несколько часов она столкнулась с сумерками, мраком и тьмой надежды только для того, чтобы теперь смотреть в самую чёрную пустоту, когда любой крошечный проблеск надежды, наконец, погас.

— И теперь мы здесь, — сказал он. — Оба знаем, кто ты. Оба знаем, кто я. И это, моя маленькая неоперившаяся жертва, должно быть, делает меня твоим худшим грёбаным кошмаром.

ГЛАВА 21

Калеб видел, как дрожит нижняя губа Лейлы. Её и без того бледная кожа приобрела пепельный оттенок. У неё не было слов, она в ужасе уставилась на него.

У неё не осталось сил бороться. Не тогда, когда её тело и разум переживали такой сильный шок.

Он бесповоротно доказал своим укусом то, что ему было нужно: как самому себе, так и ей. Они оба понимали, в какой ситуации оказались, но её глаза всё ещё излучали недоверие.

— Но это невозможно, — сказала она. — Избранный должен быть из Высшего Ордена.

— Наша мать отвернулась от своего наследия из-за извращенных принципов Высшего Ордена и обращения с вампирами низшего порядка. Она стала скрываться. А отец ничего не знал о её происхождении, когда у них начался тайный роман. И она никогда не говорила ему, опасаясь последствий своего побега, тем более что она уже ожидала от него Сета. После того, как она родила ещё двух сыновей, он связался с вампиршей Высшего Ордена на стороне. Он предал её. Бросил её. Но чтобы защитить нас, наша мать поклялась всегда хранить тайну. Мы с Джейком не знали, кто мы такие, пока после её смерти Сет не сказал нам об этом однажды пьяной ночью. Сет, который потратил десятилетия на верное служение Высшему Ордену в честь нашей матери только для того, чтобы позже быть преданным и обесчещенным ложью Джарина. Полагаю, это то и есть то, что они называют поэтической справедливостью.

Её глаза вспыхнули. Он почувствовал, как участился её пульс.

— Ты не мог мне об этом сказать? Или просто-напросто укусил меня, чтобы доказать, что у тебя иммунитет? Тебе обязательно нужно было заниматься со мной сексом, зная, кто ты такой?

Даже когда он пытался отстраниться, он не мог вынести этих обвиняющих глаз, прожигающих его насквозь, этих прекрасных впитывающих глаз, пытающихся прочесть его мысли.

— Я должен был убедиться. Теперь я уверен.

— Ты жестокий ублюдок, — тихо прошипела она.

Несмотря на травму, она выглядела по-настоящему ошеломлённой, осознание наполнило её печальные карие глаза.

Печаль, которая ранила его слишком глубоко.

От этого разоблачения ему стало не по себе. Разоблачение заставило его захотеть цепляться за высказанные слова.

— Ну-ну, Лейла, веди себя прилично, тем более, что мне то как раз не нужно вести себя подобающе.

— Почему ты не довёл дело до конца? Зачем тянешь время?

Он посмотрел на неё, но ничего не ответил. Он не сказал ей, что ещё не решил, что собирается делать. Он повернулся к двери, оглянулся на неё через плечо и увидел, как плотно она прижимается спиной к столбику кровати, не сводя с него испуганных глаз.

Он повернулся к ней спиной, пересёк библиотеку и вышел в коридор. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, что-то внутри заставляло его вернуться, но он не мог себе этого позволить.