Не злите артефактора (СИ) - Игнатьева Светлана Николаевна

Глядя на смуглое тело на белой простыне, Эйлин снова испугалась. Нет никаких гарантий, что операция закончится благополучно, он может так и остаться лежать здесь, она убьет его своими руками. Мелькнула мысль, ну, жил же он с этим ошейником столько лет, проживет и дальше, зато точно будет живой.

Дани, уловив ее сомнения, дотянулся до руки.

˗ Госпожа, я должен был умереть еще три месяца назад. Тогда вы спасли меня, подарили возможность жить дальше. А теперь вы дали надежду на свободу. Прошу вас, не отбирайте ее.

˗ Ладно, но не вздумай умирать. У нас с тобой еще столько планов! Зря я, что ли, с ректором торговалась? — она легко сжала его руку и повернулась к мэтру Ланти, — Я готова.

˗ Снимайте с него все магическое, ˗ мэтр Ланти прищурился. — Хорошая защита, но сейчас снимайте, ˗ кивнул он на браслет. ˗ И то, что у него на шее тоже.

Эйлин сняла отвод глаз с маячка, про который и сама успела забыть, и вместе с браслетом сунула к себе в карман. Дани тоскливо проводил глазами, ставшее привычным украшение.

˗ Не переживай, потом обязательно верну, ˗ шепнула она ему.

˗ Отлично. Операцию будем проводить под общим наркозом. Ассистент, усыпляйте пациента, ˗ продолжил командовать мэтр Ланти.

Дани дали выпить сонный отвар, через минуту он закрыл глаза и задышал глубоко и ровно. Теперь настала очередь Эйлин. Один за другим, по давно продуманной схеме, она начала расплетать узлы заклинания, замыкающего ошейник. Вместе с последним узлом ошейник распался, превратившись в простую полоску кожи, прошитую металлической нитью.

Лекари тут же оттеснили девушку от кушетки. Один, встав сбоку, приготовился поддерживать сердечный ритм, другой встал в изголовье. Мэтр Ланти резким движением сдернул раскрытый ошейник и небрежно бросил на пол. Дани резко дернулся, дыхание у него сбилось. Лекарь склонился над пациентом, совершая какие˗то, понятные только ему, манипуляции с аурой.

Эйлин вывели из палаты, и она села в коридоре на стул, дожидаться окончания операции. Помочь она ничем не могла, но и уходить, не узнав результата, тоже не собиралась. Любопытные студенты сунулись было к ней с вопросами, но наткнувшись на напряженный взгляд и сурово сжатые губы, ретировались в другой конец коридора, а вскоре и вовсе убежали на занятия. Девушка осталась сидеть одна в пустом гулком коридоре, прислушиваясь к невнятным возгласам за дверью.

Мэтр Ланти вышел только через три часа, выглядел он усталым, но довольным.

˗ Жив ваш подопечный. Спит. И спать будет долго. Так что можете идти домой. И не переживайте, знаю я такую породу, с виду хлипкий, а внутри одни жилы, гнуться будет, но не сломается.

˗ А можно к нему? Я ненадолго.

˗ Ну, идите, посмотрите. И я слышал, что вы будете работать на кафедре артефакторики? — Эйлин неуверенно кивнула. — Так это же замечательно, коллега! Есть у меня пара идей для вас.

˗ С удовольствием, обязательно обсудим. Я тут у вас буду часто бывать, — намекнула Эйлин. Декан усмехнулся и махнул рукой, иди уж.

Дани успели переложить на кровать и накрыть одеялом. Эту ночь он проведет в этой комнате под особым присмотром лекарей. Черные волосы на белой подушке подчеркивали серовато˗бледный цвет кожи. Эйлин постояла рядом, рассматривая ауру парня, стараниями лекарей, собранную из кусков, но все еще зияющую огромными прорехами и болезненно˗серыми пятнами. Прикоснуться к нему девушка не решилась, опасаясь разрушить хрупкую структуру.

Потянулись дни ожидания. Эйлин заходила в лечебницу утром, приходя в академию и перед уходом. Изменений в состоянии мужчины не было, в себя он не приходил, но и хуже не становилось, что, по мнению лекарей, внушало оптимизм.

Сама Эйлин целыми днями пропадала на кафедре артефакторики. Пока она была в Икхайе, ушла в декрет одна из преподавателей, выполнявшая обязанности заместителя декана. Событие давно ожидаемое, но все равно заставшее мэтра Лоркана врасплох. Оказалось, что женщина везла на себе огромную часть организационной работы, за которую теперь никто не хотел браться. Кроме того, еще три месяца назад уволилась секретарь декана. Все, кто приходил на ее место, задерживались не больше, чем на неделю, не столько разбирая, сколько еще больше запутывая документооборот. Деканат артефакторов постепенно утопал в не разобранных бумагах и не сделанных отчетах.

Возиться с бумажками Эйлин не хотелось, но в ожидании обещанной помощи, пришлось взять на себя разбор хотя бы вновь поступающих писем. А ведь еще нужно было подготовить материалы для занятий, которые вел мэтр Лоркан, и список ее обязанностей только рос день ото дня.

На пятый день с утра Эйлин уже привычно первым делом свернула в лекарское крыло. Заглянув за ширму, она сразу встретилась глазами с другими, голубыми и счастливыми.

Опытный целитель оказался прав, несмотря на слабость первых дней, Дани быстро восстанавливался, и уже на следующий день его перевели в общую палату.

Палата для студентов ˗ парней была большой, на десять коек. Полностью она заполнялась редко, но несколько кроватей всегда заняты, кто сильно простудился, кто ногу подвернул, кому зуб выбили.

Разрушение ауры такого масштаба — редкий случай. Преподаватели лекарского факультета обрадовались возможности познакомить с ним студентов, так сказать, вживую, и к постели Дани начались экскурсии.

Частенько, придя его навестить, Эйлин заставала в палате очередную группу студентов, а чаще, к ее неудовольствию, студенток, которые столпившись вокруг кровати, обсуждали редкий экспонат. Их выгоняли, взывали к лекарской этике, но назавтра ситуация повторялась.

Эйлин давно знала, что Дани в нее влюблен. Трудно было не заметить этих взглядов, полных обожания, стремления прикоснуться ненароком, просто побыть рядом. Но влюбленность — это еще не любовь. Немного тепла и ласки, и с детства лишенный всего этого парень привязался к ней, перенес на нее всю свою нерастраченную тягу быть нужным и любимым. Но скоро все измениться. Впереди у него новая интересная жизнь, в которой он сам сможет выбирать, с кем ему быть.

А старую жизнь и все, что о ней напоминает, он постарается забыть. Сначала просто отдалится, подхваченный вихрем новых дел. Потом начнет избегать ее, делать вид, что они не знакомы, отворачиваться при встречах.

Все это Эйлин давно знала и была готова отпустить. Только вот сама не заметила, когда влюбилась в спокойного заботливого мужчину, который постоянно был рядом, всегда готовый поддержать, а если надо, то и закрыть собой. И сейчас, наблюдая, как вокруг ее Дани крутятся студентки˗первокурсницы, она чувствовала, что сердце сжимается от ревности и предчувствия скорого расставания.

42. Выздоровление

Недели через две после снятия ошейника, Дани окреп достаточно, чтобы самостоятельно передвигаться по палате. Аура благополучно затягивалась и уплотнялась. По мнению лекарей, он уверенно шел на поправку. На фоне этих оптимистичных заключений, сам парень стал апатичным, под глазами не проходили черные тени. На расспросы он натянуто улыбался и твердил, что все в порядке.

Как˗то Эйлин забежала к нему днем, чтобы занести очередную книгу. Читать Дани любил. Как только ему разрешили сидеть, девушка начала приносить учебники по основам контроля и развитию дара, по истории Аберии и просто развлекательные истории. Обычно глаза парня загорались, он сразу начинал листать страницы, с любопытством просматривал содержание. В этот раз даже новая книга не смогла его расшевелить.

Эйлин присела на край кровати.

˗ Дани, что случилось? У тебя что˗то болит? — она озабоченно потрогала его лоб. Ей показалось, что он теплее, чем должен быть.

˗ Нет, госпожа, все хорошо.

И опять это безликое «госпожа». Хотя еще по дороге в Аберию, он начал обращаться к ней «госпожа Эйлин», и девушка надеялась, что со временем и вовсе перейдет просто на имя.

˗ Дани, пожалуйста, не молчи. Я вижу, с тобой что˗то не так. Но как я смогу помочь, если не знаю, что?