Лина Люче - Крылья
Решение встретиться с Виером пришло спонтанно, когда она еще писала ему первое письмо. Она вдруг вспомнила, что он врач, хирург, а значит, должен понимать в этих операциях и возможно, даже сможет проконсультировать. Ей понадобилось несколько часов, чтобы решиться, и в результате она отправила сообщение среди ночи, ожидая ответа лишь утром. Но он пришел сразу. И рано утром, задолго до завтрака, Лиска тихонько выскользнула из дома.
Виер встретил ее в пригороде, в одном из кафе, где кормили вкусными завтраками тех, кто любил перекусить вне дома по дороге на работу. Увидев ее, он молча пригласил сесть и налил чаю в чашку, которая стояла прямо перед ней.
— Мне нужна консультация по поводу крыльев, — бухнула Лиска сразу после приветствия. — Ты можешь посоветовать врача?
Виер пару секунд смотрел прямо на нее без выражения, а потом закатил глаза и вздохнул:
— О, боже.
— Что? — не поняла Лиска, с тревогой наблюдая за его глазами. Неужели и Виер откажется даже поговорить?
— Я могу проконсультировать. Но я не рекомендую делать эту операцию, если мое мнение для тебя что-то значит.
— Почему?
Она внимательно смотрела на него, нахмурившись. Убедившись, что она серьезно слушает, Виер подпер пальцами щеку и с готовностью пояснил:
— Потому что это опасно. В девяти случаях из десяти что-то идет не так. В трех из этих девяти дело заканчивается тем, что крылья пересадить не удается. Зачем тебе крылья, Лиска?
— У моего мужа они есть, — пожала плечами она.
— У твоего му…
Виер закашлялся, его лицо отразило шок:
— Вы женаты?
— Да. Что тебя в этом удивляет? — искренне забавляясь, спросила Лиска. Она ожидала, что это сообщение произведет на него интересный эффект, но не ожидала, что он так побледнеет.
Виер резко встал из-за стола:
— Я надеюсь, ты встретилась со мной не для того, чтобы отомстить за публикацию.
— Что ты имеешь в виду? — растерялась Лиска, тоже поднимаясь из-за стола.
— Я имею в виду, что твоему… мужу это не понравится, и у меня будут с ним проблемы. Ты не должна консультироваться с врачами за его спиной, раз вы уже слиты. Эс-Хэште, я так понимаю, не одобряет идею с крыльями?
— Нет, — неохотно ответила она.
— И правильно делает, — кивнул Виер. — Прости, но я не могу. Не могу тебя консультировать без его согласия. И даже если проконсультирую — все равно операции не будет.
— Я что, без согласия мужа не могу распоряжаться своим телом? — севшим голосом осведомилась Лиска. Ее глаза широко раскрылись, а в грудь заполз холодок ужаса. Никто до сих пор не говорил ей, что ее права в браке могут быть ограничены.
Но Виер, казалось, даже не понял вопроса.
— Ты можешь распоряжаться своим телом. Но твой муж должен быть в курсе и, конечно, не должен быть против, — пожал плечами горианец. — Поговори сначала с ним, а потом приходите — ко мне или к другому врачу, тут уж дело ваше.
Видимо, ее лицо уж очень сильно изменилось, потому что ее собеседник, собиравшийся уходить, вдруг замер и шагнул к ней, протянув руки, чтобы коснуться. Правда, не дотронулся до нее — в последний момент стушевался, и просто остановился на расстоянии вытянутой руки, глядя в глаза:
— Послушай, Лиска. У меня в больнице сейчас лежит девушка, землянка. Она сделала операцию, и уже несколько дней еле жива, лежит под бесконечными капельницами с сильными болями и тошнотой. А сегодня у нее поднялась температура, и началось воспаление. И я даже не знаю наверняка, удастся нам сохранить ей пересаженные крылья или нет. Ты серьезно хочешь так распорядиться своим телом и своим здоровьем?
— Ты не понимаешь, Виер. Я просто хотела проконсультироваться. Я хочу принять это решение сама, — слегка повысив голос, выпалила она ему в лицо.
— Твой муж уже принял правильное решение. Мой тебе совет: прими такое же и успокойся, — отчеканил Виер.
По дороге домой Лиску посетило чувство нереальности. В горле стояла легкая тошнота, голова кружилась, под ложечкой посасывало. То, что говорить с Дейке бесполезно, она уже поняла. А без этого, получается, она не может даже проконсультироваться с врачом. От одной мысли об этом у нее начинали подергиваться веки. «Твой муж, конечно, не должен быть против» — и на что это похоже? Ее сердце колотилось как бешеное, а когда она пересекла порог дома и наткнулась прямо на Дейке, стало еще хуже.
— Доброе утро, маленькая. А ты куда ходила? — с легким удивлением спросил он, но по его глазам Лиска поняла, что он уже сканирует эмоции. Интересно, что будет, если она не ответит на вопрос?
— У меня была встреча, — лаконично ответила она, глядя ему в глаза — не вызывающе, но упрямо.
— Это я уже понял, — чуть тише и прохладнее заметил ее любимый мужчина. — Но не понял, с кем и в честь чего.
— Я не хотела бы говорить, — процедила она, ощущая прилив злости. В его тоне слышалось требование отчета.
— Да неужели?
Голос Дейке стал ледяным. Лиска каждую секунду ждала рывка увода и не прятала глаз — ей хотелось узнать, как он поступит.
Увода и сканирования не последовало. Его ноздри слегка дрогнули, словно от оскорбления, правая рука рефлекторно сжалась и разжалась.
— Хорошо. Мы поговорим об этом позже, — изрек он, развернулся и ушел в свою спальню, весь напряженный.
Лиска взглянула на часы: времени до завтрака еще хватало, чтобы принять душ и даже немного вздремнуть. Но ей ничего не хотелось, и она просто опустилась на диван в гостиной, глядя перед собой бессмысленным взглядом.
Перед глазами стоял двор дома, где она росла — стоял уже три дня, с тех пор, как Тхорн снял отводы. Ностальгия проявилась так остро, что лишь гигантским усилием воли удавалось каждый раз сосредоточиться на делах, не погружаться в воспоминания.
Но самое лучшее, что с ней было в детстве, лезло в глаза ослепительными картинами: солнце, искры на воде, прыжки по асфальту в «классики». Запах травы и одуванчиков, когда подносишь к носу — эта медовая сладость, эта весна, этот прохладный дождь на плечах, и одежда, липнущая к телу, и снова запах травы, мела, асфальта, звуки смеха, сигналы машин, раскаты грома, земная музыка, земные стихи, земные фильмы — все сливалось в один большой праздник, и тут же превращалось в тоску по этому празднику, подобного которому больше не будет.
Вспоминалось все, чего не было или почти не было на Горре, и, казалось, именно этого больше всего не хватает: асфальта, машин, дождя, гроз, снега, осенне-зимнего уюта теплой квартиры, летних поездок на шашлыки, земной еды, даже той, которую не любила, и земной одежды — даже той, которую никогда не носила. Но, казалось, если бы все это нашлось теперь на Горре — обязательно и съела бы, и надела.
