Ольга Резниченко - Друзья
— Патти, тебе только и ходить.
— А что такое?
— Так, милая моя, прошу, не спорь. Я сейчас не в том настроении. Подожди немного, вернусь — и, уже зная точное направление, пойдем в зал. Хорошо?
Это же тебе не вокзальчик в нашем городке, а о-го-генный аэропорт…
— Та ты что?
(невольно рассмеялась я, строя из себя дурочку: мол, не заметила…)
— А будешь издеваться — покусаю.
— Больно?
— Нежно, дорогая моя, нежно.
— Тогда согласна.
(удивленно изогнулась его бровь — немая пауза ожидания, рассуждения… — но, всё же, проигнорировал, промолчал)
— Ладно, жди меня здесь — я вернусь.
— Непременно, непременно вернись, иначе — за себя не отвечаю. И тогда уже я… тебя покусаю. Но учти, жалеть не стану.
— Ах, вот как?
— Да-да.
(невольно рассмеялся)
— Ладно-ладно, я запомню.
(наигранно пожала плечами)
— Так, а что, беременные — они все… раздраженные и немного злые.
— Ну-ну, правильно. Начинай уже оправдываться.
(рассмеялась)
— И не подумаю.
(захохотал)
— Ладно, иди, дорогая моя, и жди дядю Марата за столиком.
— И когда ты успел стать мне дядей?
— Уууу, задолго еще до твоего рождения.
— Какой ужас.
(улыбнулся)
— Иди, давай, и я — … пойду.
* * *Не знаю, усталость это, или волнение (всё та же нетерпеливость — ее, коварную, еще никто не отменял), но ни пить, ни есть… не хотелось.
Присесть на стульчик — и ждать (заказать для приличия стакан сока все же пришлось: браво, деньги мои со мной).
— Здравствуйте, девушка, — от неожиданности живо обернулась я на звук.
Мужчина, преклонных лет, с легкой сединой в волосах и более-менее солидной внешностью, тут же обогнул стол и выпрямился, застыл рядом со мной (прямо напротив).
— Здесь незанято? Могу я присесть?
— Н-нет. Не занято.
Присаживайтесь.
(привычное, смущенное движение — мигом отвернулась от мужчины, лицом — к выходу,
безотчетно тут же (в мыслях) берясь за больную паранойю обеими руками: жадно высматриваю Марата; знаю — он только ушел, но… разве осознание данного факта когда-либо исключало нервоз по поводу: "как же долго "кто-то там" ходит, да и "непонятно" где?")
— А мы с Вами в одном самолете летели.
(любезно, жеманно (с натугой пряча раздражение) я "спешно" обернулась к назойливому собеседнику — искусственная улыбка озаряла мое лицо)
— Правда?
— Да.
— Простите, не заметила.
— А я вот сразу заметил. Такая красивая девушка.
— Спасибо.
— А можно Вас угостить чашечкой кофе?
— Спасибо, но мне нельзя.
(глупая (моя) попытка отвернуться тут же была пресечена совестью — тот снова заговорил)
— Тогда чай? А?
Пожалуйста… Мне будет очень приятно.
— Простите, конечно. Но, думаю, вряд ли мой муж это одобрит.
— Муж? Бросьте, — вдруг нагло, самоуверенно пододвинулся ко мне ближе (вместе со своим стулом). — У Вас же даже кольца нет…
(раздраженно скривилась я)
— Знаете, такое бывает… у беременных: пальцы… "опухают".
— Ой, да ладно… зачем же…
— Патти! — послышался где-то за моей спиной родной голос (не без ноток гнева и раздраженности).
Живо обернулась я, сама того не осознавая, пристыженная, тут же вскочила с места
(выровнялась как раз уже рядом с подоспевшим Маратом)
— А вот и муж, — выдала я фразу, подобно хватке утопающего за спасательный круг (короткий взгляд на Дюана — с многозначительной улыбкой и мольбой в глазах).
(смущенно хмыкнул мужчина)
— Проблемы какие-то? — спустя несколько секунд тяжелой паузы проговорил Марат.
— Да так, ничего, — взяла на себя смелость (наглость, ехидное коварство) ответить на вопрос, — Мужчина просто хотел угостить НАС… кофе.
(пристыжено рассмеялся "гость")
— Нет, спасибо. Я предпочитаю более крепкие "н-напитки".
(едва ли не прорычал Марат)
Тут же обнял меня за талию, резкий разворот — и насильно повел-потащил долой из кафешки.
…
— Я и не знала, что ты любишь спиртное? — язвительно прошептала на ушко своему взбешенному Лимончику.
— Не люблю, но кровушки людской попить — не откажусь.
— ЧТО???
— Шучу, Патти. Шучу…
(не знаю, но от ярости, что сейчас закипела у Дюана внутри, мне стало как-то… не по себе…)
Глава Пятьдесят Девятая
— Бог мой, Марат, неужели мы не могли обойтись обычным залом ожидания? Зачем переплачивать такие деньги? Я что… царевна на выданье?
— Так, не шуми мне тут. Ишь, какая, может, для меня и — царевна.
— Та ты что? — театрально завыступала я, изображая глубочайшую радость и удивление.
(рассмеялся)
— Садись, давай, а лучше — ложись.
— Да сейчас — разбежалась. Может, еще и подремать, прикажете, на этом диванчике?
— Ложись, говорю, — с наигранной злостью прорычал Дюан.
— Есть, сер. А то еще… "кровушки" моей захотите, в порыве гнева, отведать.
— Нет, дорогая моя царевна, такой вольности я себе никогда не позволю.
— Честно-честно?
— Патти, садись уже, давай.
— Ну, и ладно, — "обижено" плюхнулась я рядом с нашими сумками (ручной поклажей).
— Во-о-от, — самодовольно протянул Лимончик. — А теперь снимай свои босоножки и давай мне свои ножки!
— Та ты что, а еще что тебе дать? Может, всю себя сразу?
— Нет, шалунишка моя, не на людях же, — подражая моей шутки, подколол Марат, — как только уединимся — так и сразу.
— И ты меня съешь?
— Зачем же? Сначала посажу в клетку, откормлю, а вот потом — можно и шашлычок сварганить.
— Фу, какая гадость, — наигранно скривилась я в "ужасе!".
— Сама предложила.
— Я же шутя.
— А я, может, шуток не понимаю.
— Так ты — маньяк?
— Еще какой! Сначала завожу дружбу, а затем, когда жертва более менее свыкнется со мной, тут же на костерчик пускаю.
— А я-а-а-то думаю, в чем собака зарыта — в твоей бескорыстной помощи.
