Змеи Неба и Пламени (ЛП) - Кенни Ребекка Ф.

— Делай, — говорю я принцессе. — Тенебрикс был драконом с лёгким нравом, он всегда любил шутки и охотно пробовал новое. Думаю, он бы не возражал.

— Спасибо.

Она берёт кусок мыла и усаживается у выхода из ручья. Я наблюдаю, заворожённый, как она намыливает ноги и подмышки, аккуратно сбривая светлые волоски.

— У тебя появились новые синяки, — замечаю я. — И, кажется, я поцарапал тебе спину. Прости.

— Не извиняйся! Когда ты впился в меня когтями, это было именно то, что мне нужно. Пока ты не заходишь слишком глубоко, всё в порядке. А теперь тише, мне надо сосредоточиться.

Она раздвигает ноги и покрывает нежную кожу мыльной пеной, аккуратно начиная бритье. Я замираю, опасаясь, что она поранится, но её движения уверены.

— Ты часто это делала, — отмечаю я.

— У меня были служанки, они могли бы заняться этим, — отвечает она. — Но я всегда предпочитала делать такие вещи сама.

Странно… В тот первый день её нагота ничуть меня не смущала, но теперь одна мысль о том, что кто-то ещё видел её обнаженной, пробуждает во мне вспышку горячей, необъяснимой ревности. Мне не нравится представлять, как её служанки касались её, а ещё больше — что до меня у неё были другие мужчины. Это глупая, иррациональная ревность, с которой мне нужно бороться.

— Готово.

Она ополаскивается, без стеснения раздвигая складки кожи, смывая пену и остатки светлых волосков.

Я сглатываю, когда моё тело сжимается от внезапного желания. Сердце гулко стучит, кровь кипит в венах, каждая мышца напряжена, дыхание перехватывает. Мой член поднимается, толстый и твёрдый. Неистовое желание сковывает каждую мышцу, бушует в мозгу, грохочет в груди.

Снаружи сверкает молния, вспыхивая в темноте, на миг превращая пещеру в ослепительное белое пространство. Гром грохочет где-то в горах, и Серилла вздрагивает, когда вниз с грохотом срываются камни. В ту же секунду дождь обрушивается с новой силой, ветер с воем загоняет его в пещеру. Капли со шипением разбиваются о дайр-камни, но не достигают гнезда.

Серилла поднимается, берёт свое белое платье и натягивает его через голову. Я наблюдаю, как тонкая ткань спускается вниз, скрывая её тело от моего взгляда, и ненавижу её за это.

Она подходит к гнезду, закидывает одну ногу, готовясь забраться внутрь, видимо, собираясь спать. Ткань натягивается на её округлых бёдрах.

И я теряю рассудок.

С приглушённым стоном я набрасываюсь на неё. Мои когти лихорадочно хватают платье, отбрасывая ткань в сторону. Дрожа от мучительной потребности, я вхожу в неё.

Принцесса вскрикивает от неожиданности, когда я резко вхожу, но, слава богу, не произносит своих заветных слов. Даже если бы она их произнесла, не уверен, что я смог бы остановиться.

Из моего горла вырывается хриплый стон, когда я погружаюсь глубоко в её тело. То, как её сочные, влажные внутренности дрожат и сжимаются вокруг меня, — это лучшее ощущение, которое я когда-либо испытывал. Я не могу представить, что секс в облике дракона может быть таким приятным.

Я держу её за бёдра и смотрю, как мой член входит и выходит из-под её ягодиц. Экспериментируя, я дразню кончиком большого пальца крошечную сморщенную дырочку в её заднице, пока трахаю ее, получая в награду вздох удивленного восторга. Крошечная дырочка предназначена для испражнения, а не для размножения, но я очарован ею, как и каждой частью её тела.

Дрожь удовольствия пробегает по моему члену с каждым новым толчком в мою пленницу. Я содрогаюсь, издавая отчаянные стоны в пропитанный дождем воздух пещеры, потому что я никогда не чувствовал ничего столь совершенного, утонченно-изысканного — ничего столь невероятно восхитительного…

— Мне нравятся эти приятные звуки, которые ты издаёшь, — мягко говорит Серилла. — Ты так сильно хочешь мою пизду, дракон?

Я помню, как король Ворейна использовал это слово. Должно быть, оно означает то же самое, что и «киска». Оно какое-то более грубое, вульгарное и собственническое. Мне не нравилось, когда он произносил его, но, кажется, мне нравится, когда его произносит она.

— Я жажду твоей пизды, Принцесса. — Я делаю судорожный вдох. — Ты ощущаешься так, будто я лечу сквозь закат. Словно ныряю с водопада. Словно разрываю свежее, сочное, вкусное мясо…

— Хватит драконьей поэзии. — Она смеется, но смех этот дымный и густой от желания. — Чёрт, Киреаган, как ты заставляешь меня чувствовать себя так? Боже, мне нужно, чтобы ты был глубже… чёрт возьми, глубже… снова стони для меня.

Я прижимаю её бёдра к себе и вхожу в неё по самые яйца, кончая с прерывистым, беспомощным стоном, от которого она хнычет от восторга. Великолепное удовлетворение омывает мою душу, когда мои яйца сжимаются, извергая ещё одну порцию спермы в лоно моей маленькой пары.

Пара? Я не должен позволять себе надеяться на такое. Она никогда не согласится стать моей спутницей жизни.

Кажется, она готова вынашивать моих детенышей, чтобы помочь мне спасти мой вид. Но после этого — я выхожу из неё, дрожа от последних отголосков удовольствия, пробегающих по моему члену, — после этого, после вылупления, я должен отпустить ее. Если она мне действительно дорога, я должен вернуть ей свободу и право выбора. Я должен позаботиться о том, чтобы она была счастлива, и о ней хорошо заботились, а потом я должен оставить её в покое.

Я отвезу её обратно на материк и освобожу в безопасном месте, подальше от Ворейна. Она сможет прожить свои дни так, как пожелает, со своими сородичами. Я выращу наших детёнышей, а в следующий брачный сезон, на пятидесятом году моей жизни, я сойдусь с дочерью члена клана — одной из новых самок драконов, которым исполнится двадцать пять лет. Эти новые драконы тоже будут оборотнями, способными переходить из одной формы в другую, что должно сделать брачный период ещё более интересным.

Мой план отвратителен мне до глубины души. Но я не вижу для нас другого будущего. Серилла никогда не сможет быть счастлива здесь, в этой пещере, со мной. Она никогда не согласится стать спутницей дракона, даже того, кто может менять облик.

Она лежит на животе, свесившись с края гнезда, и тяжело дышит. Через мгновение она переползает в гнездо.

Она ещё не кончила, что непростительно с моей стороны. Я намерен довести её до оргазма столько раз, сколько получил сам.

Я забираюсь вместе с ней в гнездо, притягиваю ее к себе и снимаю с нее платье. Когда она обнажается передо мной, я кладу ее на спину, поднимаю нижнюю часть тела и закидываю ее ноги себе на плечи. Я наклоняюсь вперед, пока мое лицо не оказывается между ее бедер, и провожу языком по ее залитой спермой киске. Она вскидывает обе руки над головой и отдается мне со сладостным вздохом покорности.

С каждым нежным прикосновением, с каждым дразнящим движением моего языка я всё лучше понимаю, что ей нравится. Я узнаю, что она предпочитает сюрпризы — каждый раз что-то новое.

Когда я быстро провожу языком по ее клитору в неустанном ритме, она начинает неистово хныкать. Я ослабляю воздействие, перехожу к более низким зонам, успокаивая ее отверстие, и когда она начинает кричать от удовольствия, я уже точно знаю, что делать. Я возвращаюсь к этому быстрому ритму, под тем же углом, лаская ее крошечный клитор, пока не слышу резкий звук, которого я так ждал, в тот самый момент, когда она достигает пика наслаждения и падает вниз, скользя в свободном падении. Я продолжаю, пока она не обхватывает мою голову обеими ногами и не начинает неистово двигаться, прижимаясь киской к моему лицу. Ей нужен комфорт, твердость, поэтому я позволяю ей использовать меня, чтобы добиться этого давления. Я купаюсь в её соках и своих, в её запахе и своём.

Когда ее ноги ослабевают, я приношу одеяла, и мы долго дремлем вместе в гнезде, обнаженные. Я медленно просыпаюсь, одурманенный мечтами о том, как трахаю её, и обнаруживаю, что мой член снова твёрдый. Одеяло соскользнуло, и она лежит на боку, отвернувшись от меня, соблазняя меня своей красивой попкой. Я поднимаю одну её ногу и поправляю её так, чтобы видеть её красивую киску. Я слегка глажу её, стараясь не задеть когтями. По мере того как я глажу, из ее тела начинает просачиваться влага.