Дарящая (СИ) - Шагурова Евгения
– Из-за этой русалки умерли все мои друзья, а один из них ожесточился настолько, что стал их палачом. Она превратила нас всех в зверей и заперла на этом острове. Мы будто в какое-то варварское средневековье угодили! И ты мне заявляешь о вседозволенности?! Отойди, Ев. Иначе, клянусь, я за себя не отвечаю!
– Нет, – в очередной раз отозвался тот, сразу отступив еще на несколько шагов к стоявшей позади него Мирае в твердом намерении защитить ее от меня.
– Как знаешь, – отозвалась, тут же возобновив наступление.
Без труда оттолкнула со своего пути пьющего, лишь схватив того за плечо. Остальное магия сделала сама, мгновенно напитав мужчину моей силой под завязку. Да так, что у пьющего даже кожа на шее и руке пошла мелкими светящимися голубоватыми трещинами. Довольно улыбнувшись тому, что теперь могла, будучи полностью уверенная: с русалкой я теперь тоже без проблем справлюсь, – направилась к вновь попятившейся от меня Мирае.
Глава 38
Но не успела сделать и пары шагов, как меня крепко обняли поверх рук за талию и поспешно оттащили прочь от русалки.
– Кия, любимая, умоляю, остановись, – раздалось у уха до боли родным голосом.
– Пусти!
– Никогда. И глупостей натворить тоже не позволю.
– Ты же сейчас умрешь, – пробормотала, с ужасом наблюдая, как на крепко удерживающих меня руках пьющего то появлялись, то исчезали голубоватые мелкие трещинки.
Странно, у Ева они проявились сразу. А ведь я коснулась его всего на мгновение. Вамлайту же, похоже, моя сила была нипочем. А может, все дело в неуемном голоде и недавних ранах? Тогда что будет, когда Риз окончательно исцелится и напитается моей силой под завязку? Лучше этого не знать. А потому нужно было срочно что-то делать.
– Ну и пусть! Уж лучше так, чем стоять и наблюдать, как моя жена теряет себя.
– Я уже это сделала! Неужели не видишь? – отозвалась, все это время не оставляя тщетных попыток вырваться из захвата, в котором в прямом смысле увязала только еще больше.
Главным образом потому, что меня держали теперь не только руки Риза, но и щупальца его силы. Когда они еще только начали обвивать мое тело, то действовали крайне неуверенно. Словно то и дело обжигались. И тем не менее продолжали сжимать в тисках, с каждым мгновением оставляя все меньше шансов вырваться.
– Неправда. И ты не убийца. Не становись ею.
– Риз, пожалуйста.
– Нет, Кияри. Мы приплыли сюда, чтобы спасать, а не уничтожать. Сама подумай. Убьешь ты ее, и что дальше? А так у твоего народа будет выбор: остаться с ней или плыть с тобой. Опомнись, милая. Месть еще никого не сделала счастливым. Не уничтожай в одночасье все, к чему проделала такой долгий и непростой путь.
Я слушала слова Тайриза, продолжая неотрывно наблюдать за кожей его рук. Светящиеся на ней синим светом трещинки становились все больше и опаснее. Моя сила медленно, но уверенно убивала пьющего изнутри. И это уже не говоря об адской боли, которую мужчина испытывал. Кай тогда дико кричал. Риз же молча терпел. Я слышала внутреннюю агонию любимого в рычащих нотках его голоса. Понимала: он прав. Но настолько ослепла от ненависти, что теперь застыла в шаге от того, чтобы превратиться в отца Вамлайта и пойти по головам к своей цели.
Стоило ли оно того? До какого-то момента да. Но не сейчас, когда я, стремясь добиться своего, убивала родного и самого дорогого моему сердцу человека.
Подобный выбор можно сделать только раз. Пересилить себя, заставить прислушаться ко всему сказанному, поверить в это вопреки убеждениям и обмякнуть в руках Тайриза, призывая силу успокоиться, чтобы не допустить непоправимого.
– Вот так. Умница. Все будет хорошо. Не плачь. Я рядом. Ты правильно сделала. Иди сюда, родная. Ну все, все, – почти безостановочно и уже заметно расслабленнее нашептывал Вамлайт, развернув меня к себе и перехватив поудобнее.
Спрятав лицо у него на груди, вопреки уговорам продолжила тихо плакать, пока не ощутила легкое покачивание. Кажется, мы куда-то шли. Шелест ткани и внезапно сделавшийся не таким ярким свет вокруг означали: мы добрались-таки до шатра живыми и относительно невредимыми. Поняв, что одни и можно больше не сдерживаться, сдавленно застонала и разревелась уже навзрыд.
– Никого сюда не впускать! А теперь выйди! И что б тебя здесь тоже даже близко не было! – холодно скомандовал Риз дожидавшейся нас внутри девушке-служанке.
Когда и та, что-то тихо и быстро пробормотав в ответ, исчезла, любимый лег со мной на кровать и снова крепко прижал к себе.
Он больше не стал меня утешать. Как и еще что-то говорить. Просто принялся ласково поглаживать по волосам и спине, твердо решив дождаться, когда я сама успокоюсь.
А еще, кажется, несколько раз осторожно попытался прощупать мою силу. Но той не было. Во всяком случае, теперь я ее не ощущала. Временно или уже навсегда – не знаю. Да и неважно.
Как-то я сказала Еву, что их с Аном создания оказались не готовы к дарам творцов. Или же просто их не заслужили. Теперь совершенно точно знала: второе. Во всяком случае, это со стопроцентной уверенностью можно было сказать про меня.
Не успела разжиться силой, как границы дозволенного мгновенно стерлись. Допустим, я бы добралась до русалки. И что потом? Заслон бы пал, мои друзья и любимый отвернулись от меня, а я осталась одна. Продолжила как могла защищать свой народ и превратилась бы во вторую Мираю. Или же окончательно разрушила и лишила всех той мнимой защиты и спокойствия, что они здесь нашли. В конце концов, кто я такая, чтобы утверждать, как правильно жить? Самой бы сначала разобраться.
Принцесса. Теперь это звучало даже смешно. Какой из меня лидер? Одно название. Другое дело папа. Этот был готов выслушать любого, кто бы ни обратился к нему за помощью. Отец легко ставил себя на его место, все неспешно обдумывал, перебирал варианты и почти всегда находил решение. А нет, в дело вступала мама – связующее звено между Мирой и остальными. Если она считала проблему достаточно весомой, то сама отправлялась с ней к русалке.
Да, у нас не было на острове всего того, что на большой земле. И жили мы довольно скромно, стараясь распределять дела и обязанности по мере собственных сил и возможностей. Девочки помогали по хозяйству, а достигнув совершеннолетия, становились прислугой в других шатрах. Потом они обзаводились собственными семьями, для которых были всем. Здесь женщина являлась не только главой семейства. Ее любили, боготворили и защищали все, кто породнился с ней в результате союза с мужем.
Мужчины от мала до велика выполняли более сложные задачи: строили, чинили, занимались садами, огородами, теплицами и разводили скот.
В принципе, всех все устраивало. Кроме молодняка, которому всегда и всего было мало. А еще не давало покоя незнание, что же там, за заслоном, и желание хоть одним глазком взглянуть на другую жизнь, отличную от этой.
Почему я вдруг решила, что ради этого стоит разрушать все уже созданное? Знаю! Потому что Мира уперлась. И порой, дабы помешать таким, как я, действовала слишком радикально. У нее было какое-то свое особенное понимание, когда сохранить жизнь, а когда отобрать. И вот это как раз невероятно бесило.
Возможно, дело было даже не столько в свободе, сколько в той, которая ее нам ограничила. Так или иначе, все упиралось в русалку – единственную, кого я продолжала искренне ненавидеть всей душой.
Вот только убивать ее и становиться такой же совершенно точно стало бы моей жесточайшей ошибкой. И я благодарна Ризу, что уберег от этого. В общем-то, как и от смерти, наверное.
Продемонстрируй я Мире прямую агрессию – и у меня бы не осталось иного выбора, кроме как убить ее или умереть самой. Третьего не дано.
Не может быть два лидера. У руля всегда будет стоять кто-то один. Мирая знала это и даже не попыталась избежать конфликта, предоставив мне самой решать, как быть. Чем полностью сняла с себя всю ответственность за последствия моих действий. А потому, даже если бы убила меня прямо там, на арене, ей бы и слова никто не сказал. Подло, но стратегически верно. Даже я это признавала. Сейчас. Но не там, не тогда, ослепнув от боли и ненависти из-за потери друзей, за что с большой вероятностью уже окончательно лишилась собственной силы. Так мне и надо! За ошибки порой приходится платить втридорога. Что ж, будем считать: мы в расчете.
