Ведьма и эльф (СИ) - Майская Зоя

— Разумеется, меня, — сильный голос Альвэйра гулом раздался среди скал.

Я не сдержала порыв и обернулась. Впилась глазами в тёмную фигуру, вошедшую в область подавления магии.

На чернильно-чёрной одежде мужчины, вопреки многовековому трауру, впервые появились новые цвета.

Алый и серебряный.

Это были лишь небольшие детали отделки, которые не слишком бросались в глаза, но значили они ровно то же, что и полная одежда этих цветов.

Гнев и верность.

Неосознанно я дотронулась пальцами до серебристой ткани плаща, что окутал мои плечи теплом. Сердце пустилось галопом и отчего-то захотелось плакать от щемящего чувства внутри.

Глава 49

— Своим вторым защитником я объявляю своего супруга, лорда Альвэйра из Дома вереска.

На моих губах играла лёгкая улыбка. Странно, насколько изменчиво человеческое сердце. Ещё недавно я была уверена, что не стану видеться с эльфом чаще пары раз за год — и это полностью устраивало меня. А теперь и недолгая разлука была тягостной.

Чувствовал ли он то же самое?

Я не знала наверняка, но видела, что и его сердце согрето нашей встречей. Когда глаза наши встретились, на бледных губах эльфа дрогнула мимолётная улыбка, предназначенная мне одной.

Она придала мне мужество. И наполненные ненавистью взгляд Килтис больше не имел значения. Её маска светлой эльфийской леди осыпалась крошевом глиняных черепков. И теперь некогда прекрасное, словно видение, лицо казалось почти неприятным, столько чёрных чувств скопилось внутри неё.

— Да будет так, — согласился с моим выбором судья. — Из-за природы ваших сил и обвинитель, и защитники, и свидетели будут находится под защитой артефактов, подавляющих магию. Так мы будем уверены, что они действуют из своих собственных убеждений, а не благодаря внушению, сделанному заранее.

— Согласна с этим решением, — я постаралась, чтобы голос мой звучал достаточно громко, чтобы быть слышным всем. — Одно это уже снимет часть подозрений, ведь похоже, что многие из находящихся здесь считают, что я воздействовала на лорда Альвэйра и лорда Кэлеана. А это не так.

Не знаю, что думал Харуан, но на лицах многих я заметила смятение. Я очень чётко озвучила их сомнения.

— С позволения судьи я возьму слово, — наконец, начал Ольмильяр. Его мыслей я отгадать не смогла, но не похоже, что моя уверенность смутила его.

Король выдавать своего менталиста не стал. Просто сказал, что доказательства того, что я ментальный маг добыли его разведчики. Ольмильяр рассчитывал, что никто не станет требовать от короля выдачи его соглядатаев. А если бы кто-то и осмелился, он мог бы отказать, ссылаясь на государственные интересы.

Он оказался прав, и уточняющих вопросов не последовало — ни от судьи, ни от присутствующих. Только Альвэйр и Кэлеан хмуро переглянулись, будто что-то в словах короля заставило их почувствовать неладное.

— С какой целью люди подослали к нам ментального мага вместо целителя не нужно даже гадать, — надменный голос короля звенел над залом. — Это редкая возможность для них смутить наши умы и выведать тайны. Получить преимущество в давней войне, чтобы затем сравнять ущелье с землёй. Воздействуя на эльфов, человеческая колдунья попрала сами основы нашей культуры. В центре которой лежит личная неприкосновенность.

Я слушала его, и ярость душила меня.

Всё, и правда, выглядело, будто хитрый трюк со стороны людей. Словно они сознательно скрывали менталиста столько лет. А потом им подвернулся редкий случай выдать меня замуж на благородного эльфа.

Взгляд короля обратился к Альвэйру, что стоял сейчас возле Кэлеана — оба эльфа были словно день и ночь. Чернильная тьма и ослепляющая белизна.

— Разве не странно, что лорд Альвэйр, известный своей нетерпимостью к людям, оставил девушку в живых и оказал ей поддержку? Всем нам известна история смерти первой супруги лорда Дома вереска. Это просто невозможно!

По лицу Альвэйра скользнула тень, мне показалось, что чёрные глаза блеснули золотом. Не стоило упоминать Олиэ ради ложных обвинений. Но, если король рассчитывал вывести эльфа из себя, то просчитался.

— Разве мы уже не разобрались с этим? — в голосе Альвэйра послышалась насмешка. Он обернулся к свидетелям и громко заявил. — Я стою в круге, где невозможна магия. Будь на мне ментальные чары, они развеялись бы, и я тотчас же убил свою супругу. Но всё не совсем так, как хочет представить наш король.

Я видела на лицах эльфов сомнение. Они не верили, что Альвэйр, которого они знали, мог при принять человека. Для них ненависть эльфа к людям была чем-то столь же естественным и незыблемым, как то, что солнце восходит на востоке. Иначе, как магией это было не объяснить. Тем более эльфы никогда не переставали смотреть на людей свысока. То, что их военачальник мог добровольно снизойти до человеческой женщины, задевало их гордость.

Проще было поверить в магию.

Но и в словах темноволосого эльфа была правда, вот только… Ольмильяр озвучил общее сомнение:

— Магия людей отлична от нашей. А встречи с людскими менталистами за всю историю можно по пальцам пересчитать. Вполне возможно, что её сила обходит нашу защитную магию.

— Тогда отчего же мне не заколдовать вас прямо сейчас, мой король? — я насмешливо посмотрела на Ольмильяра. — Чтобы вы забрали свои обвинения назад?

— Как ты смеешь возражать владыке! — голос Килтис, поднявшейся со своего места, показался мне пронзительно высоким, но Харуан заставил принцессу замолчать.

— Сядьте на место, принцесса. Сейчас лорд Ольмильяр — не король, а обвинитель. Вам будет дана возможность высказаться, как и всем присутствующим, когда наступит чред.

— Да, когда наступит черёд, — согласился Альвэйр. — И он наступит ещё не скоро. Потому что сейчас, по праву первоочерёдности, я требую до суда над Эльрис рассмотреть покушение на неё.

В рядах эльфов раздался ропот, а я не отрываясь смотрела на лицо Килтис, разом побледневшую и испуганную. Любой, кто в этот миг обратил бы на неё внимание, заподозрил бы, что дело нечисто. Но всё внимание собравшихся было приковано лишь к эльфу в тёмных одеждах, застывшему неподалёку от меня.

— Вы собрали достаточно доказательств, чтобы выдвинуть обвинения?

Альвэйр взглянул на Килтис, съёжившуюся на скамье и выглядящую жалкой тенью прежней себя.

— Достаточно, — от холода, сквозившего в его голосе, у меня по спине пробежали мурашки.

— Я не согласен, — воспротивился король. — Это пустая трата времени. Обвинение можно рассмотреть и позднее.

— Можно, — не стал спорить мой супруг. — Если не воспользоваться старым законом, по которому любой может требовать иного. А именно, чтобы все преступления, в которых он замешан, и как преступник и как жертва, рассматривались порядки своей очерёдности. Иногда это принципиально. Как сейчас.

— Пусть будет так, — согласился судья. — Нам нужно вызвать кого-то?

— Свидетели уже готовы, а все остальные… находятся здесь, — нервный переполох пронёсся по рядам, после того, как Альвэйр намекнул, что преступник находится прямо тут.

Кэлеан, до этого хранивший молчание, взял слово.

— Обвинителем буду я, так как именно мне было поручено найти виновника. Как вы все помните, в ночь после представления супруги моего сына ко двору, на неё совершили покушение. Мы тщательно следили за тем, чтобы подробности не стали известны свету, но сегодня можем открыть правду.

Интерес мелькнул даже в глазах Ольмильяра, сейчас сидящего на скамье с остальными эльфами. Он пока не догадывался, кто станет целью этого обвинения.

— Леди Эльрис была отравлена. И причиной этого стал один из даров, полученных ею в тот день.

Я слушала, как Кэлеан рассказывал то, чтобы мне уже известно. Как меня обнаружили. Что спасти меня удалось лишь потому, что Альвэйр забрал себе половину яда, отравившего моё тело. При этих словах я взглянула на эльфа — до сих пор я так и не расспросила его о подробностях ритуала, который он провёл.