Ректорша со шпаргалкой (СИ) - Мур Ксения

Я как всегда сидела в кабинете, и занималась реформированием начального процесса, а именно созданием факультетов и деканства. Конечно, такие серьезные изменения нельзя было ввести с наскока, они требовали капитальной подготовки.

Но именно в этот момент я почувствовала странную слабость, не естественную, будто из меня энергию качали. А еще — резкая боль в груди, словно кто-то вонзил в сердце тупой нож и прокручивал, прокручивал, прокручивал…

Из-за этой неистовой боли, я не могла даже расслышать кричащих в коридоре, не могла выйти, чтобы узнать, что произошло. Упав на колени, свернулась в позе эмбриона, едва могла дышать, настолько сильно болело. Хотелось выть раненым зверем, кричать во всю мощь легких, но не получалось даже писк выдавить из себя. Оставалось только хрипеть и хватать воздух ртом, чтобы не задохнуться.

Именно такую, жалко слабую, меня увидели ворвавшиеся в кабинет: королевская стража.

— Алиссия Ваэльская, по приказу Его величества вы лишены должности ректора академии Радук и арестованы.

— Не трогайте ее! — кричал Ингирис. В его голосе я слышала самую чистую ярость смешанную с диким рычанием. Если бы не знала, что он не умеет превращаться в животное, решила бы, что мужчина вот-вот обернется хищником и бросится грызть глотки врагам.

И все же слышать слышала, а видеть не могла. Перед глазами все плыло, темнело, словно кто-то свет выключил. Казалось, что еще пару секунд и даже сознание покинет меня, чтобы отправить в небытие, чтобы я не мучилась. О, как мне этого хотелось! Чтобы больше не ощущать ту сумасшедшую боль, чтобы не слышать, как мадам Перлигор пытается донести страже, что так нельзя, чтобы студенты так громко не шептались.

Но к сожалению, спасательная тьма так и не пришла ко мне: ни тогда, когда часовые подхватили меня под локти, заставляя подняться на ноги, ни тогда, когда я не в силах стоять на своих двоих, оседала назад. Не пришла она и тогда, когда стражники тянули меня, полусознательную, по коридору на глазах у всех студентов и преподавателей, чьи взгляды жгли мне спину еще долго после того, как мы покинули стены академии.

— Вы что слепые? — Ингирис почему-то был рядом. Возможно, его задержали за препятствование стражникам? Он мог броситься в драку, чтобы меня защитить — мой храбрый герой. — Ей плохо, вы не видите?! Ей нужен лекарь!

— Судьбу Алиссии Ваэльской будет решать Его величество, — пустым, словно оставленным жизнью, голосом отвечал часовой. — Приказа помогать ей не было. Мы должны доставить вас во дворец.

— Труп вы доставите во дворец, если не поможете Алиссии сейчас же!

— Значит, такова ее судьба.

Дальше я уже почти ничего не слышала. Лишь иногда пробивался тихий, озабоченный голос Ингириса, которым он умолял меня держаться и бороться. Может кто-то еще что-то говорил, но мне заложило уши, а может, двигались мы в тишине, поэтому ничего и не слышно было. Одно я знала точно: не смотря на те страдания, на мучившую меня боль, сдаваться намерения у меня не было. Не знала, что было сказано королю, какие–такие доказательства были представлены, что он решил меня арестовать и отстранить от должности, но точно знала, кто именно это сделал.

Герцог Назурийский. Не мог больше никто, кроме него. Он хотел отомстить и, похоже, нашел способ. Но пока мое сердце еще билось в груди, пока работал разум, я не была полностью уничтожена, не была побеждена. А значит, главная битва ждала впереди!

В какой-то момент меня снова подхватили под руки и куда-то потащили. И поскольку я еще ничего не слышала, то можно было сделать вполне логичный и правильный вывод: я все же оглохла. Временно это было или нет — не важно, даже этот факт не заставил бы меня принять поражение. Я собиралась бороться до последнего, если бы мне такую ​​возможность дали, конечно.

Остановились. Чьи-то руки, холодные и неприятные, подняли мою голову за подбородок, подержали несколько мгновений и отпустили. Рядом ощущались вибрации — кто-то нервно ходил и, пожалуй, не один. Может, даже что-то обсуждали. А еще немного позже моих губ коснулась металлическая посуда: кубок. В рот попала теплая, пряная жидкость, обожгла, как крапива, горло и опустилась ниже в желудок.

Боль почти сразу отступила, я смогла сделать полноценный глубокий вдох. Перед глазами понемногу, словно после крепкого сна, рассеивалась тьма и набирали четкость контуры. Несколько секунд — и снова видела. А еще чуть позже мои уши резануло от громких криков нескольких голосов.

— Вы не можете арестовать нас основываясь только на словах герцога! — кричал взбешенный Ингирис рядом со мной.

Теперь я видела, что драка все же была, не смог муж покорно сдаться стражникам. На его лице отчетливо горели следы боя: подбит глаз, разбита губа, из которой тоненькой струйкой текла кровь. Уже даже почти засохла. Одежда была слишком помята, один рукав вообще оторван, а на руке алел огромный синяк.

— Я предоставил все доказательства, что у меня были, Его величеству, — самодовольный, надменный герцог разливался соловьем.

— Ты мерзавец! У тебя не могло быть никаких улик!

— Не стоит, Ингирис, — услышала я голос лорда Ваэльского.

Обернувшись на него, я увидела несчастного, сгорбленного и закованного в металлические цепи мужчину. Он уже точно не собирался дальше бороться - его глаза погасли, в них ничего, кроме отчаяния и обреченности, уже не было.

— Здравствуйте, Ваше высочество, — я выпрямилась, расправив плечи и смело посмотрела в глаза человеку, от которого теперь зависела моя судьба и судьба моих близких.

Неохотно, даже с отвращением, король посмотрел на меня. Зыркнул, скорее, и даже ничего не ответил.

— Я извиняюсь, возможно уже было озвучено, но у меня не было возможности услышать — в чем нас обвиняют?

Не смотря на то, что меня с ног до головы затопил ужас и страх, приходилось держаться достойно. Говорила я спокойно, даже слишком, сама себе удивлялась, как так получилось. Но именно это, скорее всего, и сыграло мне на руку. Герцог удивленно смотрел на меня, словно видел впервые, а король бросил на него подозрительный взгляд.

Я не удивилась бы, если бы Его величеству наговорили об Алиссии много гадостей, потому что, пожалуй, именно так и было. Но перед королем стояла не та развращенная любовью отца девченка, которая не умела держать себя в руках. Будь она здесь, то истерические крики недоректора заглушили бы всех! Но гордо выпрямившись стояла не она, а я, и это все меняло, разрушало нарисованную герцогом картинку и, волей-неволей, а заставляло сомневаться в его словах.

— По представленным доказательствам, вы, Алиссия Ваэльская, ваш отец и муж Ингирис Безродный, запустили академию Радук. Присвоили средства, выделяемые на нужды адептов и профессоров, на учебный инвентарь и ремонт. А также использовали свое служебное положение, чтобы воровать магию из очага Корнбера.

— Я так понимаю, герцог провел самостоятельное расследование и передал вам, Ваше величество, бесспорные доказательства? Господин Назурийский провел опрос среди преподавателей, студентов и работников академии? У него есть утвержденные свидетельства всех выше упомянутых? Может быть есть какие-то документы, подтверждающие хищение средств?

С каждым заданным мною вопросом лицо короля удивленно вытягивалось, а герцога, напротив, кривило от ярости и волнения. На его лбу выступил предательский пот, кожа пошла красными пятнами, а дыхание ускорилось. Что ни говори, а физиологию трудно обмануть, особенно, когда ты не был готов, что придется столкнуться не с глупой девчонкой, а с опытной женщиной.

— Документы есть, — король задумчиво посмотрел на меня, — а вот свидетельств я не видел.

— Простите, Ваше величество, — вклинился герцог, поспешил оправдать себя, — я не успел получить письменные показания. Очень боялся не успеть, чтобы не позволить этим ворам причинить еще больше вреда.

— Сказал тот, чей сынишка воровал магию у девушек, — насмешливо прыснул Ингирис, за что получил тычок под ребро от стражника.