Дэви Дэви - Дети надежды
… Он открывает глаза. Свет мягкий, приятный, но какой-то… неправильный, падает не сверху, а сбоку. А сверху — белый потолок, вокруг все белое, только слева, откуда идет свет… Ой, что за странная стена? Это картина? С подсветкой? Трава зеленая, деревья… много деревьев, а свет пробивается сквозь листву… Или — не картина, стекло, а за ним — оранжерея? Листья и трава шевелятся, как будто ветер…
«Где же я?» Дани осматривается: белое, всё белое. Стены, дверь, простыни… надо сказать, чтобы принесли что-нибудь… чтобы укрыться… потеплее. Позвать кого-нибудь… неважно, кого — здесь врачи… свои… Это успокаивает.
Хоть и странное место. Не похоже ни на одну из известных ему клиник. Тут всё иначе, всё другое — палата, приборы. Даже дверь странно открывается… Точнее, дверь открывают. И заходит… Нет, не может быть, это… женщина?!
Сначала Дани изумленно разглядывает высокую грудь, округлые бедра, симпатичное строгое лицо. И только потом замечает, что форма на… женщине-враче?.. не такая, какую он привык видеть. Мысли после анестезии двигаются медленно, неповоротливо, но, в конце концов, выстраивают единственное разумное объяснение происходящему: это не Элпис.
А женщина-врач улыбается ему ободряюще, смотрит на показания приборов и, кажется, довольна тем, что видит, спрашивает:
— Как Ваше самочувствие?
Выговор у неё интересный. Дани приходилось общаться с иностранцами, но он не припомнит ничего похожего.
— Где я? — голос слушается плохо, язык еле ворочается, он, скорее, не говорит, а хрипит что-то невнятное.
Но она понимает.
— Вы на Ильме. Это госпиталь благотворительной организации. Вас привезли вчера, доставили сюда прямо с корабля. Операция, которую Вам сделали на Элпис, была удачной, и организм у Вас очень крепкий. Так что, пройдете курс необходимых процедур, и мы быстро поставим Вас на ноги.
Мысли начали двигаться быстрее.
— Ильм? Операция? Меня оперировали? Привезли на Ильм? На корабле?
Нормальная речь тоже постепенно возвращалась. Правда, вместо хрипа теперь из горла вырывался сиплый шепот. Но, хотя бы, разборчиво…
— Да-да, нам сказали, что Вы были без сознания, когда покинули Элпис. И об операции ничего не знаете.
Сказали? Кто? Кто привез его сюда? А операция? Кто спасал ему жизнь? И зачем?.. Он же никому не нужен… Кроме Эстэли. А Эстэли больше нет. Птица… Умерла…
Взгляд женщины стал участливым, она аккуратно промокнула ему глаза салфеткой.
— Теперь Вы в безопасности, всё будет хорошо, вот увидите. Сделать Вам укольчик успокоительного?
Дани замотал головой. Ему было неловко, что он сейчас так… плохо себя контролировал.
— Нет, не надо успокоительного, — ещё не известно, чем у них тут успокаивают. — Если можно… Укрыться… потеплее.
— Хорошо, — она улыбнулась. — Сейчас принесут.
Одеяло принесли сразу после её ухода. Очень тонкое, чуть плотнее простыни, но очень теплое. Новые технологии?..
Санитарка… или как они тут называются?.. — да, тоже женщина, точнее, совсем юная девушка — укрыла его и показала на кнопку над тумбочкой:
— Это звонок, на случай, если что-то понадобится. А если почувствуете себя хуже, звоните обязательно. Договорились?
Она ушла. А Дани… Надо было тщательно обдумать… Этот разговор с врачом… словно отнял последние силы… Дани повернул голову к окну и смотрел на колышущуюся под ветром траву, пока веки не отяжелели… «Не спросил… самое главное… кто… спас…»
Наверное, это не было настоящим сном — просто очередное погружение в темноту, только не такое глубокое, как раньше. Он барахтался где-то у поверхности этого озера забытья. И вытащил его оттуда очередной приход санитарки. Она сняла показания приборов, поинтересовалась, не нуждается ли он в чем-нибудь…
— Ваша должность… Как здесь называют младший медперсонал?
— Медсестра, — она улыбалась. Вежливо и немного… кокетливо. Это был хороший знак — видимо, не так уж он скверно выглядит, как себе представлял.
— Но можно и по имени, — она указала на табличку, прикрепленную к нагрудному карману. — Хельга. Так меня зовут.
— Хельга, — Дани попытался улыбнуться в ответ, но… губы… нет, не больно, а как будто лопнули, рот заполнился кровью.
— Ой-ой-ой! Сейчас, секундочку, — она приложила к его губам салфетку, пропитанную какой-то жидкостью, — запах был ему не знаком, наверное, кровь останавливает… надо будет узнать… А взгляд у неё стал… с жалостью…
«Жалость. Отвратительно».
— Так что Вы хотели? Вы ведь хотели что-то спросить?
— Да. Я хочу… Вы не знаете… Кто меня сюда доставил?
Хельга снова заулыбалась.
— Как же не знаю! Тут все знают! Его же не выгнать отсюда, ни на шаг от Вашей палаты не отходит, и ночует в коридоре на стуле. Ваш друг такой заботливый, так переживает из-за Вас! Он и сейчас здесь, хотите, позову?
Он кивнул. «Друг… Заботливый… Переживает…»
Дани даже не успел обдумать полученную информацию.
… Он вошел, пригнувшись — конечно, с таким-то ростом… Остановился у двери, будто не решаясь подойти ближе…
Тот самый — высокий, зеленоглазый. Только одежда другая. Без военной формы даже на человека похож. И взгляд не такой, как тогда, не хищный… Но Дани теперь знает, кто он… какой он… Тот, кто забрал у Дани всё, весь его мир, его жизнь… И даже возможность умереть… уйти вслед за Эстэли… Теперь Дани жив, а Эстэли нет. А должно было быть наоборот…
Проклятая слабость! Просто встать и покинуть это место — и то нельзя. Можно только…
Так тяжело… Тело не слушается, как чужое, особенно ниже пояса… Он чувствует, как на лбу выступает испарина, но — ещё усилие, и у него получилось. Перевернуться на бок, лицом к окну. Отвернуться.
«Уходи. Я не хочу тебя видеть. Тебя нет для меня. Ты остался там, за тёмной, кровавой пеленой кошмара. Уходи. Тебя нет. Убирайся прочь! Хищникам не место среди людей. Убирайся… уходи…»
* * *Яромир вышел. Оглушенный, как от сильного удара по голове.
А чего он ждал?.. Ну… Увидеть в этих невероятных глазах… ярость, ненависть, злость… Но вот такое…
Когда вошел, посмотрел на него, и во встречном взгляде — на долю секунды, на чуть-чуть совсем, застал оживленное любопытство, интерес, а потом… Из золотых глаз будто жизнь ушла. Это он, Яромир, своим появлением потушил этот свет, эти солнышки.
Но ведь было. Видел он блеск в глазах, можно поклясться. Значит, сможет златоглазый… Дани… без него. Должен без него. Яромир только всё испортит, если останется, только хуже всё изгадит. «Нельзя мне с ним».
Он почти знал, что так будет. И боялся, что так будет. Он ещё на корабле дал себе слово, что станет всё делать, как лучше для златоглазого. Для Дани. Чтобы тому было хорошо. Ну, а самому — что останется… Но там же, на корабле, когда он мог находиться рядом с Дани всё время… И находился ведь, а зря — так прикипел, что теперь отдирать с мясом придется… Сбрендил до того, что разговаривал с ним. Дани не слышал, понятно, но, с другой стороны, был бы в сознании — слушать бы не стал. А один раз Яромир даже коснулся губами прохладной золотистой щеки. Обозвал себя при этом чокнутым извращенцем, но, всё равно, было так приятно, что внутри будто сладкая патока разлилась.
