Александра Айви - Бойся тьмы
По комнате пронеслось рычание Стикса.
— Дальше последует хаос, — сказал он. — У темной Властительницы оба ребенка. Пророчество исполнится.
Дарси прицокнула языком, запрокинув голову и нахмурившись.
— Мы не до конца уверены, что именно значит пророчество, — воспротивилась она. — Но я точно знаю, как Тёмной Властительнице одолеть нас, ей лишь стоит заставить нас сдаться.
Вечная оптимистка, признался сам себе Стикс. И это идеально ему подходило, учитывая, что он создал новое понятие пессимизму. Он смотрел на ее лицо. Эта женщина стала светом для его тьмы, нежностью для его суровости. Сердце для его мышечной массы.
И это делало Дарси ценнее всех сокровищ. Особенно тогда, когда он отказал ей сопровождать его.
— Мне казалось, я сказал тебе ждать дома.
Она фыркнула на его упрек.
— И тебе прекрасно известно, как я следую приказам.
Он прижался к ее губам в печальном поцелуе.
— Проблематично.
— И никогда не будет иначе.
— Нет, — он тут же согласился, прижимая ее голову к своей груди и вновь положив щеку на ее макушку. — Ангел мой, мне страшно.
— Знаю, — прошептала она, поглаживая его спину. — Всем нам страшно.
— Если мы не остановим…
— Ш-ш-ш, — оборвала она его. — Мы найдем способ.
— Откуда такая уверенность?
— Мы хорошие.
Его хохот сотряс цементные стены. Еще никто не называл Стикса хорошим.
— Сомневаюсь, что многие согласятся с этим предвзятым заявлением. — Стикс резко втянул воздух, поднял голову и уставился на крохотного горгулью, вразвалочку входящего в комнату. — Убирайся.
Леве показал ему язык, как всегда непроницаем к вероятности, что Стикс мог уничтожить его мановением руки.
— Так ты разговариваешь с демоном, который пытается спасти твой фасад? — с издевкой протянул горгулья.
Стикс нахмуился.
— Что за…
— Зад, — пояснила Дарси, отстраняясь, чтобы лучезарно улыбнуться ходящему и говорящему куску гранита. — Спасти твой зад.
Стикс возвел глаза к небу
— Что тебе нужно?
— Я уловил его запах.
— Костаса?
— Oui. Он ушел по туннелю, скрытому иллюзией. — Прозрачные крылья затрепетали. — Хорошее заклинание, я чуть мимо не прошел.
— Никогда не думал, что скажу это. — Стикс неохотно вынул меч из ножен и указал на дверь. — Веди меня.
***
Воспользовавшись медальоном, Гаюс перенесся в темницу Темной Властительницы, разместил ребенка в клубящийся туман и встал на колени. Затем, склонив голову, он ждал, что его присутствие заметят.
Он чувствовал, как текло время, но невозможно точно сказать, сколько прошло минут в этом странном тумане, да и не волновало это Гаюса.
С его последней встречи с Темной Властительницы, он стал… каким? Безразличным? Неспособным скорее. Больше похоже на то, что он смирился. Словно последняя ниточка надежды, за которую Гаюс цеплялся со смерти Дары, оборвалась, оставляя его дрейфовать в море поражения. Он станет делать, как прикажут, просто подчиняться за неимением выбора. Но яростная вера в то, что он воссоединиться со своей парой угасала с каждым часом, оставляя за собой чувство пустоты.
Наконец, Гаюс ощутил давящую силу, предупреждающую о появлении Темной Властительницы. Он вздрогнул от ощущения, что с него сдирают кожу, но мудро не поднял головы.
— Ах, Гаюс. — В тумане раздалось девичье хихиканье. — Так ты познал благоразумие.
— Да… — Он перебирал в голове верное имя. — Госпожа.
— Госпожа, хм. Полагаю, что именно так.
Гаюс не поднимал головы.
— Я принес ребенка.
— Да. — Он ощутил движение воздуха, боль наказания ослабла. — Дай его мне.
Гаюс неохотно поднял голову и увидел Темную Властительницу, одетую в белый сарафан и сидящую на троне из клубящегося тумана. Господи. Она больше походила на победительницу конкурса «Королева Красоты», чем на абсолютное зло. Затем в бесхитростных голубых глазах мелькнул багряный огонь самого ада, стирая образ невинности.
— Гаюс? — отрезала она с нетерпением. — Я жду.
— Да, Госпожа.
Поднявшись на ноги, Гаюс взял ребенка, на которого отказывался смотреть. Ребёнок был рожден стать жертвой. И Гаюс ведь никак не мог изменить его судьбу, так? Отдав теплый комочек в протянутые руки женщины, Гаюс отошел и стал ждать следующего приказа.
Темная Властительница подняла бровь.
— Разве ты не станешь требовать оплаты?
Гаюс пожал плечами.
— Разве это принесет пользу?
— Не надо дуться, вампир, — упрекнула женщина. — Вскоре ты получишь свою заслуженную награду.
Заслуженную награду.
Гаюс вздрогнул, вспомнив, как Долфа поглотил черный туман. Единственной наградой на тот момент для него была надежда на отсутствие пыток.
— Мне нужно вернуться в свое логово и ждать дальнейших приказаний? спросил он.
— Ты конечно же хочешь увидеть мое возрождение в близнецах? — Злобное существо говорило с самым настоящим шоком, что Гаюсу не захотелось молить о возможности наслаждаться ее трансформацией.
— Я лишь покорный слуга, — напомнил Гаюс. — Есть гораздо более достойные такого благословления.
— Почему же, Гаюс. — Голубые глаза загорелись багрянцем, посылая по телу Гаюса боль, ставящую на колени. — Если бы я не знала лучше, то подумала бы, что ты стремишься покинуть меня.
На задворках разума Гаюса прошелестел шепот: «Аккуратнее. Эта женщина — богиня». А это значит, что тщеславие у нее на таком же высоком уровне, что и силы. Лишь намека, что он хочет оказаться где-то еще, будет достаточно для наказания.
— Не стремлюсь, но мне нужно питаться.
— Это может подождать. — Команда, а не предложение. Гаюс, сдавшись, кивнул. — Очень хорошо.
Уверенная, что Гаюс исполнит роль послушного слушателя, Темная властительница обратила внимание на ребенка, ерзающего в ее руках. И на лице ее читалось лишь сухое любопытство, словно она убеждалась в отсутствии дефектов в ее создании.
— Очаровательный малыш, не считаешь ли?
Гаюс нахмурился. Это вопрос с подвохом? Всем хорошо известно, что дети — ахиллесова пята вампиров. Которые инстинктивно отказывались вредить ребенку любого вида.
— Да, очаровательный.
— Я никогда не понимала всей этой суеты из-за потомства. Рабов легче контролировать и меньше разочарований. — Темная властительница сморщила носик, втягивая запах пеленок ребенка. — Да и пахнут они лучше.
— У многих созданий существует непреодолимое желание порождать потомство.
Темная Властительница подняла голову, вновь в голубых глазах полыхал багрянец.
