Вера Чиркова - Выбор судьбы
— Иногда не нужно, — хмуро пробормотала Веся, все яснее начиная понимать, что сегодняшняя проверка устроена не столько для нее, сколько для жениха.
И это ей не понравилось. Нет, проверять нужно, попробовала она уже прикинуть, как сама пустила бы сюда новичка, имеющего неизмеренную и неукрощенную силу. Но и брать в расчет славу и заслуги каждого тоже нужно… и лучше всего будет, если Бересту она все наедине объяснит сама. И про проверки, и про себя, и про их новый дом… а пока просто подаст ему небольшую подсказку… а кто еще, кроме нее?
— Конюх, — одними губами шепнула куница, — посади Ардеста в седло позади меня.
Внезапно оказавшись в дорожном кресле, Берест не стал ругаться, как дед, лишь недобро засопел, и Веся, торопливо повернувшись к нему и глядя прямо в глаза, подала на раскрытой ладошке горсть орешков. Постаравшись как можно выше поднять рукав куртки, чтобы выглянул краешек обручального браслета.
— Веся? — неверяще вглядываясь то в ставший неузнаваемым браслет, то в не менее незнакомую девушку, шепнул княжич, и она поправила его так же тихо.
— Эвеста, милый. Орехи будешь?
— Буду. — Он осторожно выбрал лакомство у нее из ладошки, словно невзначай отодвинув рукав еще выше, рассмотрел браслет и задумчиво прищурился.
— Пора, — скомандовал Саргенс, и направил тэрха в отъехавшие в сторону ворота. — Эвеста, вы последние.
— Хорошо, мастер Саргенс, — кротко ответила куница и лукаво усмехнулась, именно об этом она и мечтала.
А когда чародей проезжал мимо, проследила за ним взглядом и проглотила собственную насмешку. В огромной плетеной корзине, привязанной к тэрху позади кресла Саргенса, как в люльке спал Рыж, а из-за закрытой двери конюшни доносился жалобный вой Проныры.
— Веся… — поймав этот взгляд, ястреб мгновенно сделал верные выводы, но она хмуро возразила:
— Эвеста. Или просто Эвес.
— Хорошо. — Он проследил, как она направляет зверя вслед за дедом, намеренно придержавшим своего тэрха и тихо осведомился: — Это морок?
— Не совсем. — Сейчас, пока они не отъехали подальше и отряд еще не успел растянуться по скалистой тропке, Веся не желала ничего пояснять, точно зная, у них есть не менее суток на то, чтобы отыскать Кастину и вернуться.
Значит, время на объяснение она еще успеет выбрать. Но вот одно нужно сказать жениху сейчас, чтоб успел свыкнуться с мыслью и перестал видеть в чародеях преграду к своему счастью.
— Не можешь говорить, — догадался он.
— Могу… но это не к спеху. Тебе дать еще орешков? И еда у нас есть, и питье, Саргенс решил ехать без остановки.
— Я уже понял, — кивнул он на лошадей, словно на привязи бегущих позади тэрхов.
— Ты у меня вообще умница, — боком устроившись в своём кресле, куница нежно погладила щеку склонившегося к ней ястреба.
— Звучит, почти как «не дурак», — невесело усмехнулся он и глянул поверх Весиной головы на Саргенса, — и потому я хотел бы, чтобы ты мне объяснила… Тебе не попадет? Ну за то, как ты сейчас сидишь?
— От кого? — лукаво удивилась юная чародейка. — Родителей у меня нет… я ведь сирота, тут и выросла, в Цитадели. Да и ты не просто так тут шесть лет сидишь… а из-за меня, все знают. Потому нас сегодня и обручили, теперь я твоя невеста, разве забыл?
— Нет… не забыл, — заинтересованно прищурился Берест и подвинулся так, чтобы было удобно положить одну руку девушке на талию, — объясняй дальше, мне нравится твой рассказ.
— Да зачем объяснять? Разве ты сам всего не знаешь? Вот скоро я обучение закончу, и мы с тобой встанем перед ликами святых духов. А потом поедем, ты же сам говорил, в низовья Ругора. Там ты будешь строить нам дом, а я хозяйством займусь, защитой от людей недобрых…
— Замечательно… — Берест наконец устроился так, что смог подтянуть Весю поближе к себе и добраться до ее губ, и вспомнил, о чем хотел спросить, только минут через пять. — Только не знаю, когда это будет?
— Думаю, после моего дня рождения, он ведь у меня через месяц, — со вздохом сообщила куница, начиная все яснее понимать, как была неправа, ожидая подарков на равноденствие.
— А разве… — чуть нахмурился ястреб и тотчас прикусил язык.
Раньше он сам жил под чужой личиной, а теперь под ней придётся жить его Весенике, и никто, кроме него, не знает, как это иногда бывает больно и обидно. И дни рождения он тоже никогда не справлял в тот день, когда справляли его Ардесту, и про отца с матерью всем говорил, будто не помнит.
— Да, мой день рождения в цветень, в самую середочку, — беззаботно щебетала Веся, попутно завязывая в памяти узелок — как вернутся, спросить у Феодориса, а приготовил ли магистр ей за эти дни достаточно убедительную историю, о том, чья она и из какого клана.
И снова порадовалась, что, не жалея, собрала Мариле все до единого платья и кофты. Даже подаренные Линой юбки положила, и свою девичью шкатулку не забыла, оставив себе на память лишь перстенек, полученный пару лет назад от умирающей травницы, которую Веся вытащила почти из-за грани. Такие перстеньки, заговоренные от змей да комаров, продаются во всех лавках чародеев, и потому никто Весю по нему не узнает, надевала она его, лишь выходя в поле за травами.
— Ну ладно, — нежно пригладив девушке выбившиеся прядки, поторопился согласиться Берест, — почему-то я позабыл про цветень. Спасибо, напомнила. А теперь расскажи еще что-нибудь… на свой выбор.
— Хорошо. — Веся усмехнулась еще лукавее, вот теперь она не упустит ни одной мелочи, и пусть потом как хочет ругает ее Феодорис.
Хоть куница и благодарна ему за помощь и за найденный для них выход, но против своего будущего мужа ни с кем объединяться не намерена. Он же когда-нибудь станет отцом ее малышей, им вместе семью держать и детей поднимать… и как же ей потом добиться в семье согласия и доверия, если сейчас она начнет с Берестом спорить из-за всякой ерунды?!
Глава двадцать первая
— Вот значит как! — Едкий голос Ольсена раздался примерно через час, когда скалистый участок дороги закончился и тропа пошла между редких кустов по пологим предгорьям. — Пока невеста в Цитадели, мой правнук чародейку охмуряет!
— Дед, займи свое место в отряде и не вмешивайся в мою жизнь. Я сам в ней разберусь.
— А грубить любимому деду некрасиво, — не отставал Ольсен, пользуясь тем, что отряд растянулся по тропе и никто не может их подслушать.
— Да? — изумился Берест, крепче прижимая к себе куницу, которая успела к этому времени перебраться к жениху на колени и, обняв его за шею, поведать все свои мысли о тех вещах, какие считала важными в их совместном будущем. — А если этот дед сам показывает любимым правнукам такой пример, откуда им знать, красиво это или нет?
