Рина Гиппиус - Цветы цвета неба (СИ)
Рион поднял глаза на меня. В них отражалось пламя, придавая облику нечто демоническое, учитывая, что его волосы были слегка растрепаны.
— Не нужно ничего, присаживайся, поговорим, — махнул рукой на соседнее кресло брюнет.
— Я слушаю, — не стала я откладывать.
— Ты так мне и не ответила на вопрос. Почему я? — голос его звучал глухо.
Я поняла, о чем он. Но как ответить не знала. Пожала плечами.
— Ты хочешь услышать признание в любви? — я все же не сдержала сарказма.
— Я хочу узнать правду, — напряженный взгляд зеленых глаз был направлен на меня.
— То есть ты не допускаешь мысли о любви? — непонятная злость вскипела во мне.
— Почему же, допускаю, — голос его был спокоен, но правая рука крепко вцепилась в подлокотник кресла. — Я прошу лишь об одном признании: почему я?
— Если я скажу, что оценила твои внешние данные, плюс ты не лишен некоторых достоинств характера, тебя устроит такой ответ? — холодно произнесла я. За этой напускной холодностью пытаясь скрыть растерянность. Я так за почти шесть лет и не поняла, почему тогда решилась на тот отчасти безрассудный поступок. Любовь ли мною руководила или что‑то другое? Но не жалела ни капли.
— А много еще было кандидатов на роль отца твоего ребенка? — злым тоном спросил он.
— Нет, — я не обязана распространяться по поводу своей личной жизни.
— А как же этот рыжий Торгест? — презрительно поинтересовался Рион.
Бедный Рыжик. Из‑за меня его невзлюбил будущий император.
— Он мне как брат. Никаких других отношений между нами никогда не было, — и все‑таки я начала оправдываться. Да что ж такое?
Рион усмехнулся и снова повернулся к камину.
— Отец не верит, что ты все это проделала, не зная кто я на самом деле, — не глядя на меня, сказал он.
— Доказать обратного я не могу.
— Да и не нужно, я тебе верю, — глухо отозвался Рион.
И опять тишина. Но уже умиротворенная.
— Но даже, если бы ты и знала правду и именно поэтому решила забеременеть, то я бы все равно простил тебя, — продолжил Рион. — За Эйма я готов простить тебе практически все.
Я молчала и смотрела на огонь. Глаза стало пощипывать, но слезы не текли.
— Ты, наверно, думаешь, что я признал сына, как только увидел потому, что он очень похож на меня. Но есть еще кое‑что. Возможно ты слышала, что все императорские дети, как и сам император, обладают особым даром. Мы — маги — универсалы. Нам подвластна любая энергия и магическая стихия, — ну да. Это не новость для меня. — Вот это я и увидел в сыне, как только предстал передо мной. И его дар значительно сильнее, чем у Ингольва. Поэтому вопрос о наследнике престола решился однозначно. И тебе придется смириться, что твой сын — будущий правитель, — тут я не сдержалась и громко вздохнула. — Но у меня есть еще вопрос. Во время беременности жены императоров и их наследников должны постоянно находятся рядом с мужьями, потому как энергии женщин может не хватить для нормального развития ребенка. Как ты справилась?
Мне не хотелось раскрывать свою тайну. И тайну бабули, разумеется.
— Во время родов это чуть было не привело к моей смерти, — при этих словах Рион помрачнел и резко наклонился ко мне. — Но меня спасли отец и Торгест. А во время беременности все было вполне благополучно.
Он громко выдохнул, а потом схватив меня за плечи, зло прошипел в лицо:
— Ты совсем дурная?! А если бы вы погибли?! Ты поставила под угрозу жизнь и себя, и сына, из‑за каких‑то глупых бабских обид! Ты меня не поставила в известность, потому что я тебя бросил? Дами, ты вроде и умная, но дура редкостная!
— Я не хотела мешать свадьбе, — пробормотала я.
— Свадьба бы в любом случае состоялась бы. Но и от Эйма я бы не отказался. А если бы я был рядом, то, во — первых, вам бы ничего не угрожало, а, во — вторых, возможно дар сына был бы еще больше, — он нервно взъерошил свои волосы.
— Но я же не знала… — мысль о том, что с сыном из‑за меня могло что‑то случиться, вызывала во мне дрожь. Хоть я и узнала об этом значительно раньше.
— Все обошлось. Нам повезло, — Рион успокаивающе погладил меня по руке, но сам все еще находился в состоянии плохо скрываемой ярости.
Говорить о том, как долго я восстанавливалась после родов, не стала.
— Рион, — окликнула я мужчину, который погрузился в свои мысли.
Он повернулся ко мне.
— Ответь, пожалуйста, теперь и ты на мой вопрос, — я прикусила губу, собираясь с духом, чтобы спросить, пожалуй, один из самых важных вопросов. — Почему вы не отомстили Вадоме сразу?
За что именно, уточнять не надо было.
— У нас, что называется, были связаны руки, — с недовольством произнес наследник. — В одиночку против Вадомы нам нельзя было выступить. Лаксавирия бы не оставила своего союзника, а Камарин, хоть и не склонялся первоначально ни к какой стороне, вероятнее всего выступил бы с ним в коалиции. Мы пытались вести с ним вести переговоры, но толку от них не было. Все тянули время. Вадома — чтобы подготовиться к противостоянию. Камарин — чтобы было проще выторговать выгодные условия договора. А Лаксавирия… Как только они узнали, что мы нашли способ противостояния зогвуру, тут же отступили. Хотя странно это. Выступи они на стороне Вадомы, не факт, что нам бы удалось столь быстро завершить противостояние. А сразу после Теутатской резни нам точно столь малыми жертвами отделаться бы не удалось. Возможно на это и рассчитывали Вадома и Лаксавирия. Все разрешило время.
Время… Логично все. Однако, мне принять даже такие объяснения сложно. И все равно чувство того, что за мою семью так и не отомстили, осталось. Хотя война и была выиграна, что называется, малыми силами.
Политика, чтоб ее!
Мы вновь погрузились в молчание.
Рион решил отвлечь меня от грустных дум.
— Через неделю коронация. Готова к тому, что станешь главной женщиной империи? — на лице Риона появилась моя любимая ироничная улыбка. Но глаза его остались серьезными.
— Нет. Да и для меня до сих пор толком непонятно мое положение.
— Ты будешь заниматься всем тем, чем обычно занимается императрица. Я думал мама тебя уже просветила, — я кивнула, но неопределенность никуда не делась.
— Расскажи мне о своей жене, — зачем‑то попросила я. Мысль о том, что я занимаю чужое место не покидала меня. А о Сарике я практически ничего не знала.
В глазах Риона промелькнуло что‑то похожее на сожаление, а не любовь и горечь потери. Или я сама себе это внушила?
— Мы поженились потому, что так надо было нашим государствам. Она родила мне сына, которого я очень люблю. Сарика была непростым человеком, мало с кем могла сдружиться. Но императрица из нее вышла бы превосходная. А смерть ее — нелепая случайность.
