Эмерод - Яд
— Дай ей обезболивающего, — просит Роберт сестру, не отводя глаз с Кэтрин.
— Она не может всё время быть в отключке. И я не хочу, чтобы она подсела на опиум.
Кэтрин тихо говорит, так, чтобы только он её слышал:
— Я знаю средство получше. Твой яд, Роберт. Он снимает любую боль.
Он смотрит ей прямо в душу, и Кэтрин чувствует приступ паники.
— Лучше обезболивающее, — ровно говорит он.
— Я не хочу быть наркоманкой, — Кэтрин пытается шутить, хотя к глазам снова подкатили слёзы, а в горле — комок.
— Оливия шутит, у неё глупое чувство юмора.
Кэтрин пытается смеяться, но получается скорее всхлип.
— Очень больно? — Роберту нелегко даются эти слова, и Кэтрин качает головой, чтобы заверить его, что всё в порядке.
— Ей надо поесть, — снова Оливия.
Роберт застывает на миг, а потом поднимется, собираясь уходить.
— Нет! — это даже не крик, а вопль. Кэтрин удивляется сама себе.
— Кэтти, что с тобой? — он мгновенно садится на кровать рядом с ней и наклоняется практически к самому её лицу.
— Кэтрин, ты в порядке? — Оливия тоже возникает в поле зрения, обеспокоено смотря на неё.
— Не уходи, — она плачет, упрекая себя за несдержанность, но ничего не может поделать с собой.
Он понимает, она видит это. Лицо застывает, словно маска, скорее, слепок со скульптуры вдохновенного мастера. Кэтрин всё понимает в один миг, и, с трудом высвобождая руку из одеяла, тянется к нему.
— Не уходи, — она шепчет.
— Роберт! — голос Оливии полон предостережения.
— Я посижу с тобой, — говорит Роберт. Он протягивает руку и легко гладит её волосы, разметавшиеся по подушке.
— Вот, бульон.
Франсина протягивает Оливии тарелку, от которой пахнет куриным супом.
— Спасибо, Франси, — Оливия берёт тарелку и садится рядом. — Кэтрин, тебе обязательно нужно поесть. Давай, будь хорошей девочкой.
— Ты не уйдёшь? — голос Кэтрин дрожит, когда она спрашивает Роберта.
Он качает головой, успокаивает её.
— Давай я покормлю её, — говорит он Оливии.
Та безмолвно отдаёт ему тарелку, снова посылает предостерегающий взгляд и исчезает из вида.
Роберт неловко держит в руках тарелку и ложку, хмурясь. Кэтрин вдруг чувствует приступ смеха.
— Это не так уж сложно, — говорит она, передразнивая его собственные слова.
Она покорно открывает рот и ест бульон. Всё, что угодно, лишь бы он был рядом и не дёргался, пытаясь уйти.
— Франси, — зовёт он служанку и отдаёт ей почти пустую тарелку и ложку.
Служанка, с поджатыми губами, окидывает их осуждающим взглядом и уходит.
— Роберт, обещай мне, что останешься.
— Я посижу с тобой, Кэтти. Не волнуйся. Поспи.
Тогда почему у него такие печальные глаза?
— Ты ведь будешь здесь, когда я проснусь?
Он молчит, и Кэтрин становится очень плохо, и рёбра тут не при чём.
— Ты не можешь, — шепчет она, преодолевая боль и дотягиваясь до его руки. Он молча смотрит, как её ладонь ложится на его пальцы. Боль уходит почти мгновенно, ей становится легче, и на душе теплеет. Нет, он не оставит её одну. Она знает его, она верит ему.
— Кэтти, прости. Я ошибался. Прости. Ты не должна быть здесь.
Кэтрин, закрыв глаза, глубоко дышит. Яд разливается по ней, она чувствует его. Он туманит мысли, он дарит ей надежду и счастье. А слова, которые с трудом воспринимает её слух, это лишь плод воображения, не более.
— Ты не уйдёшь, — шепчет она, улыбаясь.
— Я должен, и я уйду. Кэтти, прости, я почти убил тебя. Если бы не Оливия, тебя бы сейчас уже не было в живых. Это была абсурдная затея, с самого начала. Такие, как я, не могут быть с такими, как ты. Для меня это забава, а для тебя — смерть.
— Глупости, — Кэтрин удивляется сама себе. Зачем она отвечает своему воображению? Это же сон, а не реальность.
— Прости.
Кэтрин соскальзывает в забытье.
4
Кэтрин стояла на берегу красивейшего озера, которое местные жители называют Этан, что, как это ни странно, обозначает "озеро". Элисон и Лемар катались в лодке, иногда оглядываясь на неё и махая ей рукой. Кэтрин улыбалась и махала в ответ.
День был приятный, тёплый и солнечный. Кэтрин, хоть и прожила на юге Франции уже почти полгода, всё никак не могла привыкнуть, что такое возможно. Ведь в Англии сейчас уже зима, постоянный дождь со снегом, изморозь, а по утрам на всём образуется корочка льда, и приходится ходить с большой осторожностью, чтобы не упасть. А здесь — полюбуйтесь! Да уж, в Норидже подобной погоды и летом не дождёшься иногда.
Ветерок дул со стороны моря, принося прохладу и терпкий солёный запах. Даже запах у этого моря совсем другой, не такой, как у неё на родине… Что-то она сегодня склонна к воспоминаниям.
Элисон взвизгнула, Кэтрин посмотрела на неё, чтобы убедиться, что всё в порядке. Да, конечно, просто Лемар решил развлечь девчушку и слегка пошатал лодку. Элисон визжала от восторга.
Кэтрин ещё раз помахала им рукой и уселась на складной стул, который захватил предусмотрительный Лемар. Крепкая фигура моряка, поднявшегося в лодке и что-то увлечённо кричавшего ей, чётко вырисовывалась на фоне неба и гор, замерших вдали заснеженными молчаливыми великанами. Кэтрин поднесла руку к уху и тоже крикнула, обращаясь к нему:
— Я не слышу!
Наверное, он не различил слов, так же, как и она, но понял её жест. Он показал ей на Элисон и потом на неё саму, а потом замахал рукой, приглашающе.
— Нет, не хочу! — крикнула Кэтрин.
Какой он настойчивый! Она уже раз десять отказалась, а он всё продолжает звать её. Впрочем, Кэтрин не сердилась. Она была очень благодарна Лемару за то, как он относился к её дочери. Конечно, она понимала, что всё дело в ней, а не в Элисон, но трогательное отношение француза к её девочке не могло оставить Кэтрин равнодушной.
Вроде, Лемар угомонился и снова занялся Элисон. Кэтрин вздохнула с облегчением и снова вернулась в задумчивость. Это состояние — задумчиво-печальное — стало для неё обычным. Хотя симпатяге-капитану удавалось вывести её из меланхолии, надо признать этот факт.
Кэтрин смотрела на далёкие снежные шапки горных вершин. Её глаза уже привыкли к красотам этого края настолько, что почти не замечали их. Всё же, полгода — довольно большой срок. А ей-то казалось поначалу, что она никогда не привыкнет к этому месту. Но нет, люди удивительно умеют приспосабливаться, и она не исключение. Всего шесть месяцев, а она уже завела себе друзей, и даже двух кавалеров, хотя последнее случилось совершенно без её желания.
Но, честно говоря, Лемар очень украшал её жизнь. Капитан так искренне и откровенно был влюблён в неё, что сердце Кэтрин теплело, когда она встречалась с ним. Случайный знакомый, три месяца назад подошедший к ней, когда она гуляла по порту, оказался чудесным человеком. Иногда Кэтрин признавалась себе, что лучшего отца для Элисон просто не найти. Да, но ведь отец Элисон должен быть мужем её матери, и в этом вся загвоздка.
