Рэйчел Кейн - Повелители стихий. Книга 2. Огненный джинн
– Скажи мне. Ты это делала?
– Почему тебе так хочется это знать? – Спросила я. Мой вопрос его осадил. Чуть-чуть. – И вообще, как ты узнаешь, сколько желаний я исполню? Может быть, их будет десять. А, возможно, двадцать. А может, следующее твое желание будет последним, а затем я доберусь до тебя, чтобы разорвать на мелкие орущие клочки? Хочешь испытать удачу?
Я улыбалась, когда говорила это. Дружелюбно. Тепло. Приглашающе.
Он прижался спиной к спинке кровати, где Мисс Июль-2003 сжимала свои обнаженные груди, предлагая их для осмотра.
– Какой от тебя прок, если я ничего не могу с тобой сделать? – резко и раздраженно спросил он. – То есть, я все равно пожелаю. То, что мне хочется больше всего.
– И что это?
На самом деле он об этом не задумывался. Мне оставалось только надеяться, что он не выдаст что-нибудь совсем уж глупое, вроде «пусть будет мир во всем мире», но беспокоилась я напрасно. Кевин никогда не думал о ком-либо или о чем-либо, выходящем за пределы его маленькой эгоцентричной вселенной. В конце концов, он заявил:
– Я хочу, чтобы мне не надо было работать, для того, чтобы обеспечить себя. Никогда.
Я моргнула, обдумывая его слова. Подростковые мыслительные процессы так отличались от взрослых. Взрослый мог, например, потребовать несколько грузовиков с наличкой, предполагая, что такое количество денег, позволит ему не работать всю жизнь. Что, в общем-то, вполне разумно. Но Кевин попросил нечто совершенно иное.
– Итак, предположим, ты это пожелал. Ты не разочаруешься, если я превращу тебя в паралитика, дышащего через трубку?
Наступила его очередь моргать. Он открыл рот, но, так ничего и, не сказав, закрыл его.
– Я думаю, тебе уж точно не пришлось бы работать, не так ли? Или я могла бы просто убить тебя. И тебе опять же никогда не пришлось бы зарабатывать на жизнь. Или дай подумать, я могла бы убить всех остальных на свете. И снова, тебе не пришлось бы работать. Или я могла бы превратить тебя в большую слюнявую собаку, которую твоя мама кормила бы дважды в день…
– Хватит! – Он был в ужасе. – Ты все слишком…
– Усложняю? – закончила я за него. – Нет, все так и есть. Ты хотел джинна – ты его получил. Но мы не игрушки, Кевин. Мы гораздо старше тебя, –даже я, – мы умнее. И нам не составит абсолютно никакого труда найти неправильную интерпретацию любого желания, если ты будешь настолько глуп, чтобы произнести его в нашем присутствии. Мыопасны. Заруби себе на носу. Ты можешь одеть меня как куклу, если хочешь, но ты никогда не сможешь управлять мной. Это я собираюсьтобойуправлять. Поэтому, лучшее, что ты можешь сделать, это взять пузырек и разбить его прямо сейчас, пока мне не представился удобный случай навредить тебе. Поскольку я это сделаю, Кевин. О, я так тебя изуродую… Мне очень хочется посмотреть, как вытянется лицо твоей мамочки.
Сейчас я его имела. Ятакего имела. Все, что я сейчас могла – тайно позлорадствовать. Мне казалось, он сейчас наделает в штаны от ужаса.
Но тут он вдруг успокоился, сглотнул и сказал:
– Я знаю, чего я хочу. И ты тоже этого хочешь. Я хочу, чтобы ты убила мою мать.
Не скажу, что его слова были непонятны, но я вдруг почувствовала себя героем мультфильма, которому срочно потребовалось похлопать себя по голове, прыгая на одной ножке, для того, чтобы удостовериться, что ничего не застряло в ушах. Я стояла здесь в моем смехотворно сексуальном наряде и глупо переспрашивала:
– Что, прости?
– Иветту, – пояснил от торопливо. – Моя настоящая мама умерла. Отец тоже. Я имел в виду, что хочу, чтобы ты замочила мою мачеху. Иветту Прентисс.
Мне хотелось усмехнуться и сказать: «Согласна!», просто ворваться к ней и запустить свои острые когти джинна ей в сердце, но, по правде говоря, я вовсе не жаждала кого-либо убить. Пусть даже эту первосортную суку Иветту. Я слишком хорошо знала, как много энергии перетекало от Кевина ко мне, и как чудовищно легко ее использовать. Принуждение давило, но не слишком сильно; я чувствовала некоторое пространство для маневра и решила повременить.
– Есть несколько значений слова «замочить», как ты знаешь…
– Убей, – сказал он. – Убей ее медленно. Заставь ее страдать.
Он входил в раж. Но сейчас это не соответствовало моим планам.
– Хорошо, только, пожалуйста – потише, – поскольку принуждение усиливалось, и энергия хлынула в меня потоком. – Я это сделаю. Я клянусь. Но давай сперва поговорим об этом.
К счастью,сейчасон хотя бы не оговорил способа, как тогда, когда посылал меня в Сикаскет, заставляя совершать поджог и массовые убийства.
– Почему? – спросила я.
Он наградил меня мрачным взглядом.
– Тебя это заботит?
На самом деле – нет. Я была слишком занята мыслями об Иветте, о том, как она хозяйским жестом положила руки на бутылку, в которой как в ловушке был заперт Дэвид, о том, как она совращала Льюиса, для того, чтобы маленький идиот Кевин мог подкрасться и ударить его со спины.
– Да нет. А что беспокоиттебя? Мне просто любопытно.
Наступила долгая тишина. Он снова шлепнулся на кровать, потом подавленно произнес:
– Она – стерва.
– Тебе придется часто сталкиваться со стервами. Привыкни к этой мысли. Честно говоря, подавляющее большинство женщин бывают ими время от времени. Это передается с двойной Х-хромосомой.
Точно так же, как Кевину не удастся справиться с другими личными особенностями, передающимися с Y-хромосомой.
– Ты не сможешь использовать меня для убийства каждого, кто тебя раздражает.
– Почему бы и нет?
Хм, просто великолепно. Подрастающий социопат. Разговор снова свернул с той дорожки, которая меня интересовала.
– Что она тебе сделала, кроме того, что она стервозная мачеха?
Он снова уставился в постер над кроватью, заложил руки за голову и сообщил:
– Она заставляет меня делать разные вещи.
У меня возникли нехорошие предчувствия.
– Какие, например? – Я очень, действительно очень надеялась, что он ответит:«убираться в комнате, выносить мусор…»– но один взгляд вокруг убеждал, что дело не в этом.
Он сел, схватил первую попавшуюся под руку вещь – CD-плеер – и запустил через всю комнату, с такой силой, что тот разбился вдребезги о противоположную стену.
– А какое дерьмо, как ты думаешь, я имел в виду, когда формулировал желание? «Чистить зубы?!» – Вспышка его ярости была неожиданно страстной и совершенно непонятной. У меня не имелось причин его бояться, но если бы я оставалась человеком, то чувствовала бы себя крайне неуютно. –Она заставляет меня делать разные вещи, ты, тупая мочалка! Мерзкие вещи!
