Шеррилин Кеньон - Страж
– Да, но это неправильно».
Сетх почувствовал ладошку Лидии.
– Сетх? Что случилось?
«Я кретин и доверчивый болван. Вот что. А точнее – полный дурак».
Сетх не мог говорить из-за нахлынувшего чувства вины. Когда дар речи вернулся, он повернулся к Лидии.
– Как ты могла?..
Она продолжала разыгрывать из себя обиженную невинность.
– Как я могла что?..
Сетх показал ей их с Солином фотографию. Полные любви и счастья лица.
«Только за это я заслуживаю плетей. Я не имел права касаться ее».
– Как ты можешь обманывать Солина после всего, что он для тебя сделал?
Лидия с изумлением смотрела на него.
– В смысле?
Он начал выходить из себя при виде ее притворного возмущения. Она не имеет права злиться из-за того, что он встал на защиту мужчины, которого она сама же предала.
– Ты меня слышала.
Лидия потеряла дар речи, ошеломленная предположением Сетха об ее с Солином отношениях.
Прищурившись, он вопросительно взирал на неё.
– Пытаешься сочинить лживое оправдание?
Лидия мгновенно взбесилась. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы сдержаться и не влепить наглецу пощечину.
– Мне не нужно ничего придумывать, – процедила она сквозь сжатые зубы, окидывая его пристальным взглядом. – Я... ты... Я-я... – она продолжала бормотать, невольно заикаясь.
– Он тебя очень любит.
– И я его тоже люблю! – рявкнула она.
– Тогда, как ты можешь спать со мной?
Лидия махнула на пах и ноги Сетха.
– Потому что с ним я этого делать не могу, – выплюнула она, едва не подавившись словами.
От одной мысли о сексе с Солином ее затошнило.
– Почему нет? Он что, импотент?
Лидия вздрогнула от отвращения.
– Нет… не знаю. Откуда мне знать? Фу! Боги! Прекрати! Фу! Фу! Фу! Я даже думать не хочу о той части его тела. По мне, ниже талии у него нет ничего кроме ног. – С отвращением фыркнув, она поморщилась и вознесла руки к небу. Сама мысль, что Солин делит ложе с какой-то женщиной, казалась отвратной. – Да, я знаю, это ребячество, но мне плевать. Таковы мои чувства. Гадость! Кому захочется спать со своим отцом? Фу! Это отвратительно, мерзко, гадко… противно!
В невероятном изумлении Сетх откинулся на подуши. И дело не в острой реакции или негодовании.
«Неужели это правда?»
– Что? – спросил он.
– Да, – отрезала она, дернув головой. – Ты меня отлично слышал. К твоему сведению, в моей семье кровосмешение не принято, приятель.
Теперь у Сетха возникло ощущение, что она его оскорбляет.
– На что ты намекаешь?
– Из нас двоих ты единственный с такой родословной. – Она пальцами изобразила елочку. – Сколько египетских богов спало со своими сестрами и братьями, золовками, дядями и собаками? А?.. Я тебя спрашиваю?
Сетх не знал, стоит ли ему обидеться или посмеяться над ее нападками на его семью. Честно говоря, он сам питал к ним только ненависть и презрение, хотя...
– А когда ты в последний раз наведывалась в свой пантеон?
– Мы сейчас говорим не о моем пантеоне. Мы разве этим заняты? Нет. Мы оскорбляем твой!
Сетха определенно забавляла эта ситуация.
– Ну, только до тех пор, пока мы это не изменим... – Это вернуло их к началу разговора. Сетх мгновенно посерьезнел. – Он, правда, твой отец?
– Да... и ты единственный, кто кроме нас двоих знает об этом. Если разболтаешь, я сразу все узнаю и буду душить тебя, пока... ты не осчастливишь меня.
Сетх не представлял, почему считал ее странные и туманные угрозы смешными? Разве что, они были весьма творческими.
Отмахнувшись от этих «угроз», Сетх вернулся к одному моменту в ее тираде, который привлек его внимание.
– Почему ты мне рассказала, если это секрет?
– Ты заклеймил меня шлюхой. Кстати, спасибо на добром слове. Безумно рада, что ты внимательно слушал и делал конспекты на уроках доверия, которому я тебя пытаюсь научить.
Его накрыло новой вспышкой гнева. Сетх терпеть не мог, когда ему приписывали то, чего он не говорил. Он всегда высказывался прямо, так что незачем перекручивать смысл сказанного.
– Я не называл тебя шлюхой.
– Ты это подразумевал.
– Ничего подобного.
– Значит, нет? – Она запрокинула голову, и Сетх увидел, насколько Лидия сердита. – Тогда я хочу, чтобы ты прокрутил в голове все сказанное тобой и тщательно обдумал. Представь, что слышишь со стороны этот разговор, и передай мне смысл сказанного. И если на любом языке это не прозвучит как клеймо шлюхи, тогда я ничего не понимаю о жизни.
Ее слова были вполне обоснованы, но Сетху не хотелось этого признавать.
– Мы можем вернуться к моменту до ссоры.
– Ты немножко опоздал, дружок. Тебе стоило подумать об этом, прежде чем открывать рот.
И она в гневе стала показывать ему что-то на языке жестов.
Он попытался проследить за ее движениями и понять, но для него они казались полной бессмыслицей.
– В один прекрасный день мне стоит изучить этот язык. – Хотя он вроде разобрал ее последний жест. – А ты уверена, что сможешь, особенно после всех наших подвигов? Конечно, я не возражаю и с радостью ублажу тебя.
Брезгливо фыркнув, она слезла с кровати и пошла в ванную, хлопнув напоследок дверью.
Сетх не смог сдержаться и крикнул ей вдогонку:
– Так значит, мне не стоит одеваться до твоего возвращения?
Лидия высунула голову из-за двери.
– Знаешь, ты мне больше нравился грозным... и молчаливым.
С этими словами она снова хлопнула дверью.
Это заявление мгновенно вернуло его к жизни в Азмодеи, и всю веселость как ветром сдуло. В каком-то смысле казалось, что с тех пор прошла целая вечность.
А с другой стороны, ничего никуда не делось. Мучительная рана по-прежнему болезненно пульсировала и ныла.
Хотя существовала одна неоспоримая истина.
– А я себе тогда не нравился, – тихо прошептал он.
Сетх предпочитал разговаривать, даже скандалить, чем волочить то жалкое существование.
Сраженный мрачными мыслями Сетх лег на кровать, пропитанную сладким ароматом Лидии. Ему тоже стоило сходить в душ, вот только не хотелось смывать с себя неповторимый запах драгоценной женщины.
Еще нет.
Он просто хотел лежать и наслаждаться ее ароматом, сколько мог. Сетх поднял с пола свою рубашку, которую Лидия скинула после их вылазки на кухню за едой.
Рубашка тоже пахла Лидией. Сетх поднес ее к носу и вдохнул в ту самую секунду, как Лидия вернулась.
Она сморщила носик от отвращения.
– Ну, по крайней мере, ты не обнюхиваешь у себя интимные части тела.
Странное высказывание, суть которого ускользала от него.
– Что?
