Ольга Грибова - Охотник на вампиров. Пропасть
Я не знал, имеет ли это значение, и продолжил осмотр. Я изучил каждую плитку и пришел к выводу, что только изображение Аполлона было случайно или намеренно искажено. Еще я заметил в разных местах девять муз, которые по одной из легенд являлись спутницами Аполлона, когда он находился в ипостаси покровителя искусств.
Все это время остальные продолжали ощупывать основание камина. Я поделился с ними своими наблюдениями. Отец заинтересованно выслушал меня, но было не похоже, чтобы он воспринял мои слова всерьез. Впрочем, я сам не совсем был уверен, что это может что-то означать. А вот Дима решил, что лучший способ проверить состоятельность гипотезы — это применить её на практике. Не дожидаясь, пока мы с отцом придем к какому-либо выводу, он просто подошел к плитке с изображением Аполлона и нажал на неё. В ту же секунду послышался сухой щелчок, и изразец на несколько миллиметров погрузился в стенку камина.
Все потрясенно замерли, ожидая продолжения, но больше ничего не произошло. За исключением того, что плитка с Аполлоном оставалась вдавленной в стену, ничего не изменилось. Никакие тайные ходы перед нами не открылись.
— Что ты там говорил о музах? — Димка повернулся в мою сторону и посмотрел на меня.
— Их девять, — пояснил я не совсем уверенно. Я все еще не мог поверить, что нам, похоже, удалось найти вход в знаменитый подвал Холмса, хотя мы еще и не придумали, как его открыть.
— Перечисляй, — скомандовал мне брат.
— Клио — муза истории, — пробормотал я на автомате.
— Как она изображалась? — уточнил Дима.
— Со свитком и палочкой для письма.
Беглого осмотрев камин, Дмитрий нашел нужное изображение и нажал на него. Произошло то же, что и с Аполлоном — плитка скрипнула и ушла в стену.
— Дальше, — на этот раз распоряжался уже отец. Они с Патрисией тоже подключились к поиску.
— Эрота — муза любовно-лирической поэзии, с лирой в руках. Талия — муза комедии, с комической маской. Урания — астрономия, с небесным сводом и циркулем, — теперь я лишь перечислял муз, а остальные искали их изображения.
Постепенно были найдены Терпсихора, Евтерпа, Полигимния и Каллиопа; оставалось найти Мельпомену. Первой её нашла Патрисия. Все склонились к изображению девушки в традиционных греческих одеждах с трагической маской в руках и в венке из плюща. Если наши предположения верны, то, нажав на эту плитку, мы запустим механизм, открывающий дверь, так как это была последняя из девяти муз.
Я искренне надеялся, что мои выводы были правильными. Основанием для них послужило то, что Аполлон был единственным богом, изображенным с ошибкой. У него в руках была лира, и это, в свою очередь, указывало на его связь с музами.
Отец протянул руку и нажал на последнюю плитку. Она ушла в стену с тем же звуком, что и остальные; этим все и ограничилось. Несколько секунд мы смотрели на камин, но все оставалось по-прежнему. Первым не выдержал отец. Устало вздохнув, он отошел от камина, повернувшись к нему спиной. После него, подождав еще немного, сдались я и Патрисия, один лишь Дима продолжал, не отрываясь, смотреть на громаду камина.
Отец взглянул на часы и сказал:
— Уже около восьми. Мы потеряли слишком много времени. Пора идти за топорами.
Разочарованный постигшей нас неудачей, я уже сделал первый шаг в сторону выхода из гостиной, чтобы последовать его совету, и тут дом содрогнулся. От неожиданности мы все замерли, еще не понимая, что происходит.
Раздался тягучий металлический стон, как если терлись друг о друга бы две ржавые детали какого-то древнего механизма. Пол начал мелко дрожать под нашими ногами. Мы непроизвольно повернулись к камину. Дима все еще стоял перед ним, но отец инстинктивно оттянул его назад, схватив за край рубахи.
Внутри камина творилось что-то невообразимое. Его задняя стена пришла в движение, при этом оттуда посыпалась зола вперемешку со штукатуркой, так что вскоре нас окутало непроницаемой пеленой, и мы уже не могли разглядеть, что происходит. Все эти движения сопровождались громким лязганьем, напоминавшим звук наматываемой железной цепи. Наверное, вся округа должна была слышать, что сейчас происходит в отеле. Это натолкнуло меня на мысль, что должен существовать, по крайней мере, еще один проход в подвал. Ведь если бы убийца пользовался этой дверью, мы были бы точно осведомлены, когда он её открывает.
Наконец звуки смолкли, и дом, в последний раз содрогнувшись, застыл. Когда пыль улеглась, и мы снова смогли различать окружающий мир, стало видно, что задняя стенка камина полностью отъехала в сторону, открыв темный проход.
Дима, не дожидаясь нашей реакции на происходящее, направился туда.
— С ума сойти! — донесся уже изнутри его голос, усиленный эхом. Сказав это, он начал чихать и кашлять от пыли, которая поднялась от его шагов.
— Подожди, — отец подхватил со столика два больших фонаря из тех, которыми мы пользовались при поиске, и пошел к дыре в стене.
Патрисия двинулась следом. Заметив это, отец попытался остановить её, но не смог — девушка была настроена решительно. По её словам, этот дом принадлежал ей, и она имела полное право ходить, где ей вздумается. Возразить на это было нечего, поэтому отцу пришлось смириться с тем, что она пойдет с нами. Но при этом он предупредил: то, что она там увидит, ей не понравится. Думаю, он рассчитывал, что Патрисия передумает, но и тут его постигла неудача.
Захватив оставшийся фонарь, я тоже пошел к камину, бросив прощальный взгляд на гостиную. Миссис Гридл в ней уже не было.
Оказавшись внутри стены, я еле сдержался, чтобы не закашляться. Все здесь было в пыли и паутине, которую, похоже, не тревожили десятилетиями. Это лишний раз подтвердило мою теорию о том, что этим проходом уже давно никто не пользовался, а значит, нам следовало быть предельно осторожными. Я поделился своими соображениями с отцом, и он тут же обогнал Диму, став во главе нашей маленькой экспедиции.
Вокруг нас находились кирпичные стены, покрытые слоем копоти, которая, должно быть, просачивалась сюда из камина. Я провел пальцем по ближайшей стене, и он стал черным, как смоль. Вытерев руку о джинсы, я продолжил осмотр. Расстояние между стенами было не больше метра, так узок был ход. Мы осторожно спускались по лестнице, которая вела куда-то вниз и вбок. Отец впереди тщательно проверял каждую ступеньку, прежде чем опустить на неё ногу. И хотя ступени тоже были из кирпича, я пару раз слышал, как отдельные обломки с гулким стуком скатывались вниз.
Через десять шагов лестница свернула за угол. Сюда уже не проникал свет из гостиной, и нас еще плотнее обступила темнота. Мы шли один гуськом, потому что два человека тут не разошлись бы. С каждым шагом мы все глубже и глубже спускались под землю. Очень скоро я понял, что мы идем по винтовой лестнице. Нам постоянно приходилось поворачивать, и это мешало ориентироваться; скоро я уже не мог определить, с какой стороны мы пришли.
